Иван Дроздов - Морской дьявол

Долго молчала трубка, а потом хрипло и упавшим голосом заключила:

— Хорошо. Черт с тобой, разбойник с большой дороги. Получишь ты свои миллионы. Но только учти: отдаю свои кровные. Люблю тебя, черта, а потому и отдаю. Не зря ты столько лет жил с Региной Шрапнельцер, научился кое–чему. Деньги вышлю сегодня. А ты работай там спокойно. Серые кремлевские мыши будут молчать как рыбы. Много миллионов я рассовал по их карманам. Яша Файнберг умеет быть щедрым. Знаю, кому служу — России. Привет с берегов Австралии. Завтра я уже буду в Филадельфии. Там у меня тоже намечается гешефт. Тебе же скажу по секрету: у нас с тобой будет еще много проектов. И от каждого получишь свои баксы. Ну, привет! Обнимаю!

Курицын хотел крикнуть: «Ну, ну! Тряси наши русские денежки. Не вечно будет длиться коту масленица», но — ничего не сказал. Боялся расстроить гешефт, нужный рабочим завода.

Поднялся. Громко объявил:

— Пойду формировать десант. Со мной поедет сорок человек.

И обратился к Барсову:

— Не возражаешь?

— Поезжай. Делай там свои ракеты.

Из квартиры Тимофей выходил вместе с Зурабом.

Тимофей Курицын с молодой женой Дарьей жил в своей старой квартире на Литейном проспекте и ни в какие евроквартиры перебираться не собирался. Юрий Марголис, по слухам, сменил фамилию, сделал сложную пластическую операцию и где поселился на жительство, никто не знал. Дарью с ним развели, и она стала законной женой Курицына. На радость ему дважды родила и оба раза двойни — двух девочек и двух мальчиков. Назвали их именами детей Пушкина: Сашка, Машка, Гришка и Наташка. Старшенькие уж начали ходить, заполнили дом своими звонкими голосами, а иногда и отчаянным плачем. Тимофей любил их до самозабвения, рассаживал на коленях и жене своей, ставшей снова беременной, говорил:

— Теперь приноси тройню, будем пополнять русский народ.

Дарья улыбалась. Она была счастлива. Бесшумно сновала по комнатам, собирала мужа в дорогу. Втайне волновалась за него, но виду не показывала. С детьми занималась приехавшая из Донбасса к ним на постоянное жительство ее тетя Устинья, младшая сестра мамы. Даша, кажется, только теперь вошла в свой природный облик женщины, стала мудрой и спокойной, плавной в движениях, неторопливой в словах. Прекрасны были у нее глаза, излучающие силу и уверенность.

Группа Курицына вылетала одним рейсом, и с ними Зураб Асламбек, но на аэродроме прилета их разделили: ребят повезли куда–то на автобусе, а Тимофея посадили в легковой автомобиль, доставили к вертолету. В салоне он был один, стекла затемнены. Опустились на выжженную солнцем поляну у самого берега реки. Здесь ему предложили пересесть на катер. Поднимаясь по трапу, окинул взором берега. Правый был высок и крут и представлял собой сплошной камень светло–кирпичного цвета. Катер на большой скорости понесся посредине реки и внезапно свернул в узенький канал на правом берегу. Здесь в темном проходе едва заметного грота Тимофея ждал человек. Он молча поклонился и предложил следовать за ним по узкому проходу. Посвечивая фонариком, проводник вел Тимофея долго; они сворачивали то вправо, то влево; было видно, что тоннель искусственный и шел он по круто наклонной вниз. Но вот впереди показался слабый свет, и тут раскрылась маленькая металлическая дверь и Тимофей вошел в помещение. Его принял генерал, представился по–русски:

— Адьютант короля. Его величество ждет вас.

Король Зухан сидел за письменным столом и с минуту молча разглядывал остановившегося поодаль Тимофея.

— Вы инженер Курицын? — спросил король неожиданно по–русски.

— Да, я Курицын Тимофей Васильевич.

Король покачивал головой, глаза его потеплели. Показал на кресло:

— Садитесь.

Король был нетороплив и речь вел неспешную. Большая тяжелая голова крепко сидела на могучих плечах. Во всей его фигуре чувствовалась власть и сила. Курицын не однажды видел его по телевизору и на газетных полосах, — уважал его за твердость, которую монарх проявлял в отношениях с Америкой, считал своим союзником и всегда мечтал снабдить его самыми могучими ракетами, но вот теперь, кажется, такая возможность представилась, и Тимофей хотел бы сделать это наилучшим образом.

В комнате не было окон; Тимофей понял, что находятся они глубоко под землей. Вспомнил, как наши сволочные газеты, захлебываясь от радости, вещали о том, как американцы бомбят дворцы короля Зухана. «Этот дворец не разбомбят», — подумал Тимофей.

Король ровным и будто бы не очень ласковым голосом продолжал:

— Вы совершили долгую дорогу, наверное проголодались, а у нас на Востоке говорят: корми гостя не словами, а вкусными пирогами.

— Пироги у нас пекут, а у вас будто бы лепешки.

— Да, в прошлом мы знали одни лепешки, а теперь научились у вас, русских. И тоже печем пироги. Впрочем, если вы любите лепешки, мы вас угостим.

В небольшой комнате был накрыт стол и возле него стояли два стула. Сидели один против другого.

— Вы, наверное, знаете: в свое время мы купили у вас двенадцать ракет.

— Да, я знаю об этом. Эти ракеты делались у нас на заводе в цеху, где в то время я был инженером, а теперь являюсь начальником.

— И вы имеете отношение к их разработке?

— Я один из создателей ракет.

— Как вы думаете, они с того времени не утратили своих боевых свойств?

— Если вы их хранили, как мы указывали в инструкции, то да, не утратили.

— Я буду просить вас сделать им ревизию и дать свое заключение.

— Разумеется, я это сделаю обязательно.

— А теперь перейдем к основной теме. Наши специалисты доложили мне, что вы нашли средство увеличить мощность этих ракет во много раз, не подвергая их коренной переделке. Так ли это? И если так, то объясните мне в общих чертах суть дела.

— Объяснить все научные аспекты трудно, однако в двух словах попытаюсь это сделать. Во–первых, эти ракеты принадлежат к классу «земля–воздух». Мы их переведем в принципиально новый класс: подводный. Придадим им способность поднимать с глубины большие массы воды и разгонять до скорости курьерского поезда. С такой–то вот скоростью миллионотонная волна обрушивается на береговые сооружения или на город, на порт или идущие по морю корабли. Эффект достигается значительно больший, чем от взрыва водородной бомбы большой мощности. И при этом никакой радиации, никакого заражения.

— М–да–а… — проговорил король Зухан. — Этакий морской дьявол.

— Да, это вы хорошо сказали. Мой друг и помощник назвал подводный вариант «Гогой и Магогой», а вы — «Морским дьяволом». Пожалуй, и такое имечко ей подходит.

— Но если можно — как вам далась такая переделка?

— Вам, может быть, известно, что специальные патроны этих ракет заполнены жидкой фракцией. В эту жидкость мы добавляем небольшую пропорцию открытого у нас недавно химиками материала и тем самым вызываем нужную реакцию. Кроме того, изменяем электронную схему и устанавливаем новую последовательность взрывов. При взрыве каждого из патронов, а взрываться они будут не сразу, возникает эффект вакуума. И затем, когда произойдет взрыв последней ступени, мы получаем тот самый водяной вал, который и обрушится на цель.