Иван Дроздов - Похищение столицы

— Не знаю. Если, скажем, ревизора или Чичикова, то я, пожалуй, не сумею, а если попроще — может, и получится. Мое положение обязывает. Тут любого гопака спляшешь.

— И ладно! А теперь — с Богом. Пойдемте.

Поднялись на четвертый этаж. Тут было пустынно, хранилась торжественная тишина. Двое часовых с улыбкой встретили Екатерину, вытянулись по стойке смирно. Две створки в стене бесшумно скользнули, и Артур увидел Сталина. Это был действительно Сталин; он стоял на ковре посреди комнаты, раскуривал трубку и не взглянул на вошедших. Екатерина подошла к нему:

— Мне остаться или…

— Останьтесь, — сказал полковник тем самым глуховатым и неторопливым голосом, которым во всех кинофильмах говорил мудрейший из людей своей эпохи. И величественным жестом руки, в которой была зажата дымящаяся трубка, показал Екатерине на кресло у стены под портретом Суворова. Артур таращил удивленные глаза: он был поражен и обескуражен. Не мог понять, зачем тут такой маскарад? Ему казалось кощунством изображать великого человека на службе, да еще в милиции. Впрочем, мелькнула и другая мысль: это такой человек! Он не играет никакой роли и не виноват, что похож на Сталина. Грузины, как и многие кавказцы, имеют много общего, и не только во внешности, но и в манерах, особенно же в произношении русских слов.

Трубка потухала, и полковник ее раскуривал. Раскуривая, он кидал быстрые взгляды на стоявшего у двери Артура и, казалось, пытался вспомнить, где они встречались.

Проговорил тихо:

— Ви араб?

— У меня отец суданец.

— Суданец? Что это за народ такой — большой, маленький?

— Не очень большой, но… нас много. В Африке наша страна в среднем течении Нила.

— Нила? Это река такая?.. У нас Кура, а еще Волга есть, а еще Днепр, а у вас — Нил? Хорошо. Это очень хорошо. А ви суданский язык знаете?

— Да, господин полковник. Знаю.

Полковник прошелся возле стола, кинул взгляд на Екатерину и затем спросил:

— Молчать умеете?

— Молчать?

— Да, молчать.

— Если надо — буду молчать.

— А если надо делать важный вид. И делать страшные глаза. Так, чтобы вас боялись — ви так можете?

— Не знаю, но если попытаться…

— Не пытаться надо, а делать, делать… Смотреть и пугать. Пусть думают, что ви шах, шейх или какой–нибудь багатый Махмуд. Ви так умеете?

— Пожалуй, сумею, — вдруг осмелел Артур.

Полковник точно таракан пошевелил правым усом. И повернулся к парню.

— Ого! Смелый ответ. Люблю решительных людей. Попробуем вам повэрить. Ми вас одэнем. Дадим погоны лейтенанта. Бил кандидат наук, стал офицер милиции. И дадим хороший зарплата. Семь тысяч рублей в месяц!

Полковник повернулся к Екатерине:

— Что ви скажете: дадим ему семь тысячи рублей в месяц?

Потом он повернулся к Артуру:

— Ви хотите служить в милиции?

— Да, господин полковник. Был бы рад носить милицейские погоны.

— Хороший ответ! У нас в Грузии человека судят по словам. И нэ важно, что человек говорит, важно как человек говорит. Одно дэло — дэло дэлать, другое — слова говорить. Ну, хорошо. Ви поступаете в распоряжение… вот ее, майора Кати. Фамилии у нее нэт. Она просто Катя. Другие зовут ее Кэт. У вас тоже нэ будет фамилии. Ви — налоговый инспектор. Так всем говорите. А теперь идите. Все документы подготовит… Кэт, Катуша.

Полковник подозвал к себе майора и что–то сказал ей на ухо. И пошел к своему месту за столом. А Катя, кивнув Артуру, увела его из комнаты начальника.

В тот же день были оформлены необходимые документы и полковник подписал приказ о назначении Артура Ашар оперативным сотрудником отдела милиции по борьбе с организованной преступностью. В главное здание милиции пошла бумага с просьбой о присвоении молодому сотруднику звания лейтенанта.

Майор не торопилась посвящать Артура в подробности предстоящей им операции, но по всему было видно, что к важному делу тут готовятся давно. Катя лишь в общих чертах знакомила Артура с характером работы, которой занимался их отдел. Весь день они сидели в ее кабинете, к ним никто не заходил, и уже скоро Артур мог убедиться, что его юная начальница, — ей на вид не было и двадцати пяти лет, — занималась делами, в которых не числилось много людей, и даже, казалось, работала она одна в глубокой тайне от других. Никто ей не звонил, никто не заходил, и лишь дважды приходила официантка, приносила еду, чай, фрукты.

— Зовите меня Екатериной Михайловной, — предложила майор.

— Я, как вам уже известно, Артур.

— А теперь, Артур, постарайтесь меня понять: я должна знать о вас как можно больше. Вы уже сказали, что не женаты, нигде не работаете, но где–то же добывали себе на пропитание?

— Да, конечно, я покажу вам эти места.

— Показывать не надо. Никто из ваших прежних знакомых не должен знать, чем вы теперь промышляете и где обретаетесь. На вас спустят псов, но вы их направите по ложному следу. У вас красивая шевелюра, — завтра будет парик лысого господина. Вы привыкли входить в дверь, будете лазить через окно; раньше хоть и не часто, но вы ездили в удобном салоне легкового автомобиля, теперь поедете в просторном пикапе с нарисованным на боку Петрушкой и огромным словом «Игрушки». В другой раз угромоздитесь между ящиками с майонезом. И навсегда запомните: вы — налоговый инспектор. Нас будут искать и могут выслеживать ваших родных. Вот это, пожалуй, самое скверное в нашем положении. Мы должны исчезнуть, пропасть, сделаться невидимками. Будем с вами работать вдвоем, налетать внезапно и так же внезапно исчезать. Цель наша — вернуть народу украденные у него деньги, иногда большие; может случиться, и целый миллиард. А он, миллиард, таит в себе страшную силу: к нему прикоснешься, а он шарахнет, точно электрический скат. Мы с вами будем залезать в берлоги, где живут магнаты, олигархи, банкиры, а они страсть как не любят чужого глаза и чуть что — палят из пистолета. Психи они и всего боятся. Вот такие нас ждут дела. Так, может, и не стоит вам рисковать своей драгоценной жизнью? Еще не поздно сыграть отступного.

— Ну, нет, отступать я не собираюсь. Мне бы только родных обезопасить. Их–то подставлять я бы, конечно, не хотел.

— Примем меры. Надежные. А для этого я с ними должна познакомиться. А пока… Покажу ваш кабинет.

Он оказался рядом с кабинетом майора. И тоже состоял из двух комнат: одна рабочая, другая — секретная. Открывая ее, Катерина сказала:

— Ну, а эту комнату вы никому не показывайте, даже самым важным лицам, которые к вам могут заходить. Кстати, о важных. Они, конечно, тут есть, но нам не начальники и не вздумайте перед ними ломать шапку. Начальник у нас один — ну, этот… грузин, который в Тбилиси играл роль Сталина, а здесь в России потрошит богачей. И еще есть один… — тот походит на колобка в золотых погонах и сидит в большом министерском кабинете. Его фамилия Старрок; запомнить трудно, но вы постарайтесь. Вот эти двое имеют касательство к нашим делам. А вообще–то система у нас в милиции простая, как и по всей России: кто на кого больше добудет компромата, тот и в дамках. Из всего этого делайте один–единственный вывод: подчиняться будете мне и слушаться только меня. Все остальные для вас — игроки на сцене; одни удачно играют свои роли, другие валепюки и статисты. А будут и такие… — на них и смотреть не стоит.