Роман Белоусов - Ошибка сыщика Дюпена. Том 2

Биография исторического прототипа послужила ему отправным материалом, который он преобразил в художественное произведение. И хотя писатель не имел намерения точно воспроизводить факты жизни Поля Джонса, многие из них вошли в ткань повествования, не говоря о характере героя, который вполне соответствует прототипу. Купер пишет: «Его преданность Америке происходила из желания отличиться — его главной страсти — и, быть может, немного из желания отомстить за какую-то несправедливость, причиненную ему, как он говорил, его соотечественниками. Он был человек и, естественно, не лишен слабостей, одной из которых была непомерно высокая оценка собственных подвигов. Но, по правде говоря, они действительно отличались смелостью и были достойны похвалы! Он не заслужил тех обвинений и упреков, которыми осыпали его враги». Хотя и «кончил службой у деспота»!

Мы познакомились с жизнью Поля Джонса и как бы расшифровали реальную основу образа куперовского лоцмана. И нам стали понятными факты его биографии, использованные в романе. И эпизод с высадкой десанта на английской земле, и захват заложников в аббатстве Святой Руфи, и упоминание о битве при Фламборо-Хед, и то, что американский фрегат плывет под британским флагом, а второй корабль, как судно, на котором Поль Джонс вернулся в Америку, назван «Ариэлем». Перестали быть загадкой и слова лоцмана о королевских подарках и пребывании его в Тюильри, о том, что ему и раньше приходилось «биться под звездно-полосатым флагом» и «случалось проводить целые дни в кровавых боях». Как и прототип, герой Купера— искусный лоцман, и если бы можно было назвать его имя перед экипажем в минуты опасности, оно одно способно было бы поднять дух матросов, как и действовало имя Поля Джонса.

Откуда, однако, писатель почерпнул сведения о жизни человека, послужившего прототипом его лоцмана? Конечно, он мог узнать подробности из собственных мемуаров моряка. Но и от очевидцев, от тех, кто сражался вместе с Полем Джонсом. Одним из таких свидетелей был Ричард Дейл, неизменный помощник коммодора, участник многих совместных с ним походов. Онто и рассказал Куперу о знаменитом флотоводце, о его плаваниях и победах. И тем самым, возможно, подсказал идею написать роман о таинственном лоцмане. Вот почему можно сказать, что куперовский герой «создан грезой поэта в соответствии с истиной».

Ему воздвигнуты два памятника. Один в камне на мраморной гробнице в Вестминстерском аббатстве— Пантеоне английских знаменитостей, в той части, что между органом и западным порталом, в центре «корабля» (нефа) можно прочитать: «Здесь покоится умерший на 85 году Том Кокрейн, десятый лорд Дандо-нальд, барон Кокрейн, Пейсли и Очилтри в пэрстве Шотландии, маркиз Мараньян в империи Бразилия, главнокомандующий и адмирал флота, который, благодаря своей уверенности, знаниям и удивительной, поражающей всех отваге, своим героическим вкладом в дело борьбы за свободу и блистательной службой как своей собственной стране, так и Чили, Перу, Бразилии и Греции, снискал себе великое имя повсюду в мире своим мужеством, патриотизмом и рыцарством. Род. 14 декабря 1775 года, ум. 31 октября 1860 года».

Что касается второго памятника, то здесь надо обратиться к роману Фредерика Марриэта «Питер Симпл». Знаменитый писатель-моряк создал своего капитана Саведжа по образу и подобию реального человека — Тома Кокрейна. Иначе говоря, прославленный мореход послужил прототипом литературного героя. Марриэту тем легче это было сделать, что он не один месяц плавал вместе с капитаном Кокрейном, хорошо знал его, видел в настоящем деле и навсегда сохранил к нему уважение, не переставая восхищаться его подвигами. Впервые будущий писатель поднялся юнгой на палубу фрегата «Повелитель», которым командовал тридцатилетний Кокрейн, в 1806 году. Шла война с Францией. Корабль вышел в море на охоту за французскими судами. Четыре месяца боевых действий в Средиземном море принесли добычу — один бриг, катер и 50 купеческих судов.

Вернулся Марриэт с тремя пулями в желудке, значительной суммой денег и горячим желанием вновь отправиться в плавание под командованием капитана Кокрейна: он стал кумиром молодого моряка. Спустя четверть века будет напечатана его ода о капитане Саведже, в котором без труда все узнали портрет прославленного Кокрейна.

Имя Кокрейна занимает почетное место в списке английских флотоводцев рядом с Нельсоном, Худом, Сент-Винсентом и другими знаменитыми капитанами. Но нельзя не отметить и того, что отличает его от них. Наполеон назвал его «морским волком», а вице-король Перу сущим «дьяволом», к тому же он стал последним англичанином, приговоренным к наказанию у позорного столба. Вряд ли был когда-либо такой моряк, который бы вел непримиримую борьбу не только с врагами на море, но и со своим собственным Адмиралтейством. Всю жизнь он выступал против «истэблишмента». Этого ему никогда не простили. Тем более, что он был аристократом по рождению, потомственным моряком. Но что говорить — в нем сидел дух протеста, и это нередко приводило к конфликтам с начальством. Кроме того, его поступки отличались эксцентричностью, а в глазах досточтимых лордов из Адмиралтейства это выглядело вызовом, противоречило «правилам». Поначалу ему прощали. Да и как иначе, когда у него был истинный талант моряка. В 21 год он стал лейтенантом, в 25 — капитаном. Изобретательный в сражениях, дерзкий и смелый, этот искатель приключений стал кумиром простых англичан и, казалось, надеждой лордов из Адмиралтейства.

Неудобным, доставляющим одни только беспокойства и хлопоты Кокрейн стал с того момента, когда попытался выступить в роли изобретателя. В этом он шел по стопам отца — изобретателя-неудачника, предложения которого не находили практического спроса. Кокрейн-младший предложил использовать смолу для пропитки ею днища судов. Каждому моряку было известно, как быстро дно судна приходит в негодность из-за морской воды и червей, разъедающих древесину. Но Адмиралтейство не поддержало молодого изобретателя, оставаясь верным своей репутации «кладбища новых идей». Тогда Кокрейн решил найти сторонников среди судостроителей. Познакомившись с его предложением, они откровенно рассмеялись: «Мы живем ремонтом, а черви — это наши лучшие друзья. Вместо того, чтобы пользоваться вашим методом сохранения днища, мы намажем его медом, чтобы привлечь этих славных червячков».

Как ни странно, такой цинизм не обескуражил молодого изобретателя, и он еще не раз будет, большей частью, правда, безуспешно, предлагать свои «выдумки» Адмиралтейству.

Упорный и упрямый, нетерпеливый и высокомерный, Кокрейн не мог нравиться начальству и оставался непокорным и беспокойным, одинаково бесстрашно боровшимся с врагами на море и продажными чинушами из Уайтхолла. Он родился спустя 17 лет после Нельсона, и ему довелось лишь однажды встретить великого флотоводца. Но морем заболел еще ребенком, когда как-то стащил из дома пару дорогих простыней и соорудил из них паруса. У родителя насчет сына были свои планы — отец, девятый лорд Дан-дональд, давно имел офицерский чин в пехотном полку и хотел, чтобы его отпрыск поступил именно в этот полк. Но тут вмешался дядя, капитан флота. Он тайно внес имя племянника в судовой журнал в качестве своего стюарда. Так юный Том Кокрейн стал гардемарином, хотя ни разу еще не видел своего судна. Такая практика тогда существовала, хотя официально и не поощрялась. Но вот настал, наконец, день—27 июня 1793 года, когда молодой Кокрейн, сломив сопротивление отца, появился на палубе «Лани», небольшого корабля флота его величества. Видимо, именно в это время он встретил лорда Нельсона и услышал от него совет, которому следовал всю жизнь: никогда не избегать маневра, всегда нападать первым. Вскоре ему представилась возможность на деле воспользоваться этим советом.