Эжен Лабом - От триумфа до разгрома. Русская кампания 1812-го года

Вице-король, узнав об этом, сел на коня и приказал своим офицерам следовать за ним. Мы быстро выехали из города и вступили на равнину. И каково же было наше удивление, когда, вместо нескольких эскадронов мы увидели лишь около десятка всадников, и так далеко, что их было еле видно. Баварцы были правы – это были действительно казаки, но их было очень мало, да и двигались они так нерешительно, а потому нам и бояться их было нечего.

Поскольку эти казаки могли быть частью более крупного подразделения, принц счел необходимым подтвердить ранее отданный приказ выдвинуть вперед часть войск, но он решил отправить только два батальона, а не всю 13-ю дивизию. Эти два батальона, разбившие лагерь перед Рузой успокоили нас. И теперь все спокойно разошлись по своим квартирам, где сытный ужин и отличные вина заставили нас забыть о сегодняшней панике.

Утром мы покинули Рузу. Воспользовавшись паузой в делах, вице-король поручил начальнику штаба составить подробный отчет о знаменитой битве 7-го сентября, в которой особенно отличился 4-й корпус.

Несмотря на то, что 13-я и 14-я дивизии выказали Императору свое недовольство его оценкой их боевых достижений, справедливо было бы отметить и 15-ю дивизию, хотя ей и не пришлось участвовать в битве под Москвой. Тем не менее, она была тоже достойна высокой награды, если учесть какие трудности ей пришлось преодолеть во время экспедиции в Витебск. Этой храброй дивизии приходилось постоянно идти по болотам, встречая только безлюдные и разоренные деревни, бивуаки ставить только ночью, голодать, каждый день совершать длительные и утомительные марши, чтобы атаковать противника, который при его появлении всегда уходил. Почти 20 дней солдаты видели только разоренные и опустошенные поля и, наконец, измученная голодом, усталостью, и болезнями эта несчастная дивизия не смогла добраться до Бородино ко дню битвы. Усталость, а особенно, большие потери, которые она понесла, вынудили вице-короля оставить ее в резерве. Высшим свидетельством уважения, какое принц мог оказать им, явилось то. Что принц объединил их с героической Гвардией, большая часть которой состояла из солдат этой дивизии.

При уходе из Рузы было решено, что место, обладающее столь обильными ресурсами, должно быть сохранено. Усадьба, расположенная на невысоком, окруженном рвом возвышении, могла обеспечить защиту для гарнизона на случай внезапного восстания. Честь возглавить гарнизон выпала капитану Мэзонневу, который доказал, что он достоин такого высокого доверия. И все то время, пока Руза была у нас, этот храбрый и умный офицер всегда прекрасно справлялся со своими обязанностями и всегда вовремя появлялся там, где ситуация требовала его личного присутствия.

После битвы под Москвой наша торжествующая армия тремя колоннами шла к столице Российской империи. Наполеон, сгорая от нетерпения, по-прежнему преследовал противника на Смоленской дороге, в то время как князь Понятовский, во главе 5-го корпуса, двигался по Калужской дороге, а вице-король, командующий 4-м корпусом, по-прежнему занимал левый фланг и держал путь на Звенигород.

О панике, царившей в столице, мы могли судить о том страхе, который мы пробуждали в жителях этой страны. Как только слух о том, что мы взяли Рузу (9-го сентября), дошел до окрестных крестьян, и они узнали, как жестоко мы обращались с тамошними жителями, так тотчас же все население лежащих на нашем пути в Москву деревень обратилось в бегство. Страна представляла собой единую сцену сплошного запустения, большинство бежавших в порыве отчаяния сожгли свои дома, усадьбы, а также хлеб и только что скошенное сено. Все эти несчастные, на примере фатального и бесполезного сопротивления жителей Рузы, побросали свои пики и быстро бежали, чтобы спрятать свои семьи в густых лесах, подальше от нашего маршрута.

Подходя к Москве, мы надеялись, что цивилизация и комфорт, которые так изнеживают душу и, особенно привязанность к собственности, такая естественная для жителей крупных городов, побудят людей не покидать свои жилища. Мы были абсолютно уверены, что алчность и жестокость наших солдат были инспирированы появлением этих брошенных и опустевших деревень. Но земли вокруг Москвы не принадлежат жителям этого прекрасного города, они принадлежали восставшим против нас дворянам, а принадлежащие им подневольные – от Днепра до Волги – крестьяне, выполняли приказы своих хозяев. Им было приказано под страхом смерти при нашем появлении уходить и спрятать в лесах все, что могло бы нам пригодиться.

Мы в полной мере осознали всю суть этого фатального явления, когда вошли в деревню Апальщина. [99] Точнее, Апальщино, Московская обл., Россия. – Прим. перев. Дома и усадьба брошены, мебель разбита, продуктовые кладовые уничтожены – страшная картина полного запустения. Все эти опустошения наглядно продемонстрировали нам, на какие жертвы способен народ, чтобы предпочесть полное разорение потере свободы и независимости.

Около Каринского, села, находившегося на полпути до Звенигорода, куда мы шли, мы встретили казаков. Как и раньше, они не пытались атаковать наш авангард, а просто ехали вдоль дороги по холмам и наблюдали за нами. На вершине этого холма был густой березовый лес, а в самой его середине возвышались серые стены и башни древнего монастыря. У подножия холма, на берегу Москвы-реки раскинулся небольшой городок Звенигород. Затем казаки разделились на несколько групп, и некоторое время обстреливали наши войска, но потом они снялись со своих позиций и уехали, а мы устроили наши бивуаки возле Звенигорода.

Из монастыря, расположенного на доминирующей над городом высоте, можно контролировать московскую дорогу. Он окружен мощными стенами высотой более 20 пье, и толщиной 5–6 пье. Углы фланкированы четырьмя проездными башнями. Этот монастырь, построенный в тринадцатом или четырнадцатом веке, напомнил нам о тех временах, когда московиты, благоговейно чтящие своих священников, страдали от неслыханной власти духовенства, превосходящей дворянскую власть. И в дни больших праздников сам царь шел пешком, ведя под уздцы лошадь московского патриарха. Но эти монахи, такие могучие и грозные в допетровские времена, были принуждены снова вернуться к скромному образу жизни, подобно первым апостолам, когда этот великий монарх в процессе строительства своей империи, конфисковал их имущество и сократил их число.

Для того чтобы получить верное представление о сути изменений, ставших результатом этой реформы, достаточно было просто войти в монастырь. При виде этих высоких башен и огромных стен, мы предполагали, что монахи живут в удобных и просторных кельях и пользуются всеми видами изобилия, свойственного богатым монастырям. Огромные и крепкие железные ворота свидетельствовали о том, что в этом монастыре есть все, что так необходимо нашим солдатам. Мы уже собирались выбить ворота, как на пороге появился старик с белой – белее даже своей рясы – бородой. Он согласился отвести нас к настоятелю. Войдя на монастырский двор, мы были очень удивлены, обнаружив, что все обстоит не так, как мы думали, и что наш провожатый вместо кельи настоятеля провел нас в небольшую часовню, где перед алтарем, сделанным в греческом стиле, мы увидели четверых коленопреклоненных монахов. Увидев нас, эти почтенные старики кинулись нам в ноги и, обнимая наши колени, умоляли, ради Христа, не разрушать их монастыря а также могилы епископов, вверенных под их попечение и охрану.