Роберт Святополк-Мирский - Служители тайной веры

Ворота открылись, и князь увидел странную картину. Верховой гонец был окружен стражниками, которые, глуповато ухмыляясь, переглядывались и как будто не решались впустить гонца. Один что-то сказал, все громко захохотали, и тогда шутник протянул всаднику руку. Гонец поднял лошадь на дыбы и хлестнул руку плеткой. Все это было очень странно, но еще более странным было поведение Юрка, который, выскочив за ворота, молчаливым и решительным ударом в челюсть сбил с ног стражника, который только что получил удар плетью. Потом Юрок, сказав несколько слов, вежливо поклонился гонцу и, взяв его лошадь под уздцы, торжественно провел в ворота.

Князь диву давался, глядя на нелепое поведение своих обычно сдержанных слуг, и терялся в догадках относительно необъяснимого почтения, которое Юрок оказывал простому гонцу. Из-за близорукости Федор не видел лица всадника, но мог разглядеть, что одет он очень просто.

Через минуту на лестнице застучали быстрые шаги Юрка, и он появился на пороге, слегка запыхавшийся и возбужденный.

— Что происходит? — с неудовольствием спросил Федор.

— Прибыл срочный гонец от Никифора Любича, — сообщил Юрок. Он выглядел смущенным.

— Разве в этом есть что-то необычное, из-за чего стоит затевать драку и поднимать столько шума? — Князь все больше раздражался.

— Да, князь, есть необычное. Этот гонец — молодая девица.

— Девица? — изумился Федор, но тут же привычная осторожность взяла верх над удивлением. — Она сказала пароль?

— Да, и даже показала мне письмо, запечатанное перстнем Никифора.

— Очень странно, — пробормотал князь и тут же спохватился: — Так что ж ты стоишь?! Раз она привезла срочное известие — проси войти.

Юрок, неловко повернувшись, вышел и тут же вернулся, пропустив впереди себя Марью в мужском костюме для верховой езды. Марья молча поклонилась князю и протянула свернутую в трубку бумагу.

Федор мало знал женщин. В их присутствии он всегда чувствовал себя скованно и неловко. Он сразу начинал стыдиться своего маленького роста и преждевременно полысевшего лба.

Увидев Марью, он густо покраснел и ответил на ее поклон гораздо ниже, чем подобало. Шагнув вперед, чтобы взять протянутое письмо, он опрокинул табурет, смутился еще больше и, что-то пробормотав, сердито взглянул на Богуна.

— Э-э-э... Садись, девушка... — промямлил Федор и, не зная, что сказать еще, отошел к столу.

Сломав печать, он развернул письмо, с удивлением отметив про себя, что его пальцы стали вдруг какими-то негнущимися и неловкими.

Однако то, что он прочел, настолько поразило его, что Федор сразу забыл о своем смущении.

Письмо было написано торопливым, взволнованным почерком.

Князь!

Только что мне совершенно случайно удалось узнать, что твоей жизни угрожает смертельная опасность. Подробности представляют настолько важную тайну, что я не решился доверить ее бумаге, или простому гонцу. Поэтому посылаю к тебе свою дочь Марью, и хотя девушка рискует потерять доброе имя, если кто-нибудь ее узнает, — я все же иду на это, полагаясь на твою честь и благородство. Только ради спасения тебя от верной смерти я ставлю под удар честь, а возможно и жизнь моей единственной дочери. Молю Бога, чтобы с ней в дороге не случилось никакого несчастья, и чтобы она успела отвратить удар, коварно занесенный над твоей головой! Марья сама все расскажет.

Лицо Федора приняло выражение сосредоточенности и спокойствия, как это всегда бывало в случае опасности. Он уже не видел в Марье девушку. Теперь это был только гонец, доставивший важное известие.

— Садись! — коротко и решительно приказал он, и Марья села на табурет перед ним. — Я слушаю.

— Прости, князь, — твердо сказала Марья, — и ты прости, — она кивнула Богуну, — но отец велел мне говорить с князем Вельским только наедине.

Он сделал исключение лишь для одного случая... — Марья замялась.

— Какого? — живо спросил Федор.

— Если бы я не застала тебя в живых, князь, я должна была бы немедленно сообщить обо всем твоему канцлеру...

Федор едва заметно вздрогнул. Юрок встал, но князь остановил его.

— У меня нет никаких секретов от моего друга Юрка Богуна.

— Это твое дело, князь. Потом ты волен рассказать ему все, но я должна выполнить приказ отца.

Федор немного подумал.

— Это справедливо, — сказал он. — Гонец должен выполнять указания точно. Мы позже обо всем поговорим, Юрок, — кивнул он Богуну, — а ты пока распорядись, чтобы все, кто видел Марью, забыли об этом навсегда под страхом смерти. Я хочу, — пояснил он Марье, — чтобы твое доброе имя не пострадало, и хотя тебя здесь никто не знает, лучше, чтобы никто не проболтался даже о том, что ко мне вообще приезжала какая-то девушка. Теперь мы одни. Говори.

— От одного слуги в замке Горваль отец достоверно узнал, что князь Семен послал к тебе своего человека по имени Ян Кожух Кроткий. Этот человек должен как можно скорее убить тебя, князь. Твой брат дал ему некое зерно, похожее на жемчужину, которое, растворяясь бесследно в любой жидкости, действует как смертельный яд.

Марья облегченно вздохнула с чувством выполненного долга.

Смертельная бледность покрыла лицо Федора.

— Этого не может быть, — тихо сказал он. — Действительно, ко мне прибыл человек, якобы сбежавший от Семена. Я подозревал, что он неискренен. Теперь я уверен, что он послан, чтобы выпытать о моих делах. Вполне возможно даже, что он и есть тот самый Кожух, о котором я уже кое-что слышал... Но я НЕ ВЕРЮ, что он получил такой приказ от моего родного брага. Семен способен помешать мне в делах, он может пойти против меня воевать... но убить?... Нет. Невозможно... При всей его... Нет, он на это не способен.

— И тем не менее это так, князь! Кожух своими руками зверски пытал Якова, которого отец устроил в замок. Яков мужественно вынес все пытки палача князя Семена, но Кожух оказался лучшим из палачей. Якову до костей размозжили ноги, и он рассказал все, что знал о тебе и твоих делах. Тогда Семен принял решение. Кожух отправился к тебе, а убитый им Яков лежит на дне Березины с ядром на ногах.

Глаза Федора сузились до едва заметных щелочек

— Хорошо, — произнес он, — я все проверю. И если это окажется правдой... — Вдруг какая-то мысль широко раскрыла его глаза. — Господи! — прошептал он. — Да ведь если это окажется правдой... — Федор встал и быстро прошелся по комнате. — Грех говорить... — сказал он, наконец, — но сейчас я даже хочу, чтобы это оказалось правдой!

Он заглянул Марье прямо в глаза и вдруг почувствовал, как его лицо густо покраснело. Снова перед ним была девушка — девушка юная и привлекательная... Федор опять смутился.

— Ты, Марья, это... ты отдохни с дороги... Я прикажу приготовить тебе комнату... и... — Он запнулся. — Но я не знаю... Здесь у нас нет ни одной женщины, чтобы тебе прислуживать...