Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 13

— Я буду откровенен с вами, мейстер Лоустоф, — сказал Найджел, — раз уж я зашел так далеко. Человек, которого я ударил шпагой, — лорд Дэлгарно; вы его встречали у Боже.

— Неизменный спутник и фаворит герцога Бакингема! Это весьма неприятный случай, милорд; но у меня сердце англичанина, и я не могу спокойно смотреть, как гибнет молодой дворянин, а ведь вам грозит эта участь. Мы беседуем здесь слишком открыто о таком деле. Студенты из Темпла не позволят ни одному бэйли привести в исполнение предписание суда и не дадут арестовать на своей территории ни одного джентльмена из-за дуэли. Но в этой ссоре между лордом Дэлгарно и вашей светлостью у каждого из вас найдутся сторонники. Вы сейчас же должны отправиться со мной в мое бедное жилище, расположенное здесь поблизости, и несколько изменить свой костюм, прежде чем отправиться в убежище; в противном случае вся эта банда мошенников Фрайерса набросится на вас, словно стая ворон на сокола, залетевшего в их гнездо. Мы должны нарядить вас так, чтобы вы больше походили на уроженца Эльзаса, или вам не будет там житья.

С этими словами Лоустоф увлек лорда Гленварлоха в свое жилище, где у него была отменная библиотека, полная модных в ту пору поэм и пьес. Затем студент послал прислуживавшего ему мальчика в ближайшую харчевню за обедом.

— Вашей светлости, — сказал он, — придется удовольствоваться этой трапезой с бокалом старого испанского вина; моя бабушка — да вознаградит ее небо! — прислала мне целую дюжину бутылок и наказала пить его только с процеженной сывороткой, когда у меня заболит грудь от чрезмерных занятий науками. Черт возьми, мы разопьем его за здоровье этой доброй леди, если угодно вашей светлости; и вы увидите, как мы, бедные студенты, вознаграждаем себя за опостылевшую баранину в нашей харчевне.

Как только мальчик вернулся с обедом, наружную дверь заперли на засов и ему было приказано стоять на страже и никого не впускать, а Лоустоф увещаниями и собственным примером побуждал благородного гостя разделить с ним трапезу. Он старался произвести благоприятное впечатление своей откровенностью и развязными манерами, столь непохожими на светскую непринужденность лорда Дэлгарно; и лорд Гленварлох, хотя вероломство Дэлгарно научило его быть осторожным и не доверять изъявлениям дружбы, не мог удержаться от того, чтобы не выразить свою благодарность молодому обитателю Темпла, проявившему такую заботливость о его безопасности и пристанище.

— Не утруждайте себя изъявлениями благодарности по отношению ко мне, милорд, — сказал студент. — Разумеется, я готов оказать услугу джентльмену, у которого есть причина петь песенку «Фортуна — мой враг», и я особенно горжусь тем, что могу быть полезным вашей светлости; но, говоря откровенно, у меня еще старые счеты с вашим противником, лордом Дэлгарно.

— Разрешите спросить, из-за чего, мейстер Лоустоф? — осведомился лорд Гленварлох.

— О, милорд, — ответил студент, — это произошло около трех недель тому назад, вечером, после того как вы покинули ресторацию, — во всяком случае, насколько я помню, вас не было там, так как ваша светлость всегда оставляли нас перед тем, как начиналась крупная игра. Не в обиду будь сказано, но такая уж была у вашей светлости привычка… Между мной и лордом Дэлгарно во время игры в брелан возник спор. У его светлости было четыре туза, что составляло восемь очков, один козырный туз, равный пятнадцати очкам, — всего двадцать три. У меня были король и дама, что составляет три очка, козырная пятерка — пятнадцать, и козырная четверка — девятнадцать. Мы все увеличивали ставку, как ваша светлость легко может себе представить, пока она не достигла половины моего годового содержания — пятидесяти самых звонких золотых канареек, которые когда-либо щебетали на дне зеленого шелкового кошелька. И вот, милорд, мои карты выигрывают. И что же! Его светлости угодно было заявить, что мы играли без козырной четверки; и так как все присутствующие поддержали его, в особенности этот мошенник француз, мне пришлось проиграть больше, чем я смогу выиграть за весь год. Как видите, достаточный повод для ссоры с его светлостью. Слыханное ли это дело, чтобы когда-нибудь в ресторации играли в брелан, не считая козырной четверки? Что из того, что он лорд? Я думаю, всякий, кто приходит туда с кошельком в руках, имеет не меньшее право издавать новые законы, чем он, ибо перед деньгами все равны.

Слушая этот жаргон игорных притонов, лорд Гленварлох испытывал стыд и унижение, и его аристократическая гордость была уязвлена, когда в заключение своей тирады мейстер Лоустоф сказал, что игральные кости, так же как могила, стирают все сословные различия, которым Найджел с детства привык придавать, быть может, слишком большое значение. Невозможно было, однако, что-нибудь возразить против ученых рассуждений молодого юриста, и поэтому Найджел предпочел переменить тему разговора и стал расспрашивать его о жизни в Уайтфрайерсе. Там его хозяин также был своим человеком.

— Вы знаете, милорд, — сказал мейстер Лоустоф, — мы, обитатели Темпла, представляем собой власть в пределах наших владений; и я с гордостью могу сказать, что занимаю не последнее место в нашей республике — в прошлом году я был казначеем при церемониймейстере рождественских пирушек, а в настоящее время я сам избран кандидатом на эту почетную должность. При таких обстоятельствах нам приходится поддерживать дружеские отношения с нашими соседями из Эльзаса, подобно тому как христианские государства часто вынуждены из политических соображений заключать союзы с турецким султаном или с варварскими государствами.

— Я думал, что вы, джентльмены из Темпла, более независимы от ваших соседей, — сказал лорд Гленварлох.

— Вы оказываете нам слишком большую честь, милорд, — сказал студент. — У эльзасцев и у нас есть общие враги и, скажу вам по секрету, несколько общих друзей. Мы не допускаем в наши владения ни одного судейского чиновника, и в этом нам хорошо помогают наши соседи, которые не терпят у себя никого из этой братии. К тому же — прошу вас правильно понять меня — во власти эльзасцев оказывать покровительство или причинять неприятности нашим друзьям мужского и женского пола, которые вынуждены искать убежища в их владениях. Одним словом, обе общины оказывают друг другу взаимные услуги, хотя этот союз заключен между неравными государствами, и могу сказать, что мне самому приходилось вести с ними переговоры по весьма важным делам и я получал полное одобрение обеих сторон. Но слушайте, слушайте! Что это?

Мейстер Лоустоф замолчал, услышав отдаленный звук рога, громкий и пронзительный, и далекие, заглушенные крики.