Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 14

В Англии же им опасаться было нечего, а Кристиан так хорошо знал все, что происходит в графстве Дерби и даже в замке графини, что Певерил был бы схвачен тотчас по прибытии в Англию, если бы шторм не заставил судно, на котором он плыл, уйти в Ливерпуль. Тут-то Кристиан, скрываясь под именем Гэнлесса, неожиданно встретил его и спас от когтей бравых свидетелей заговора, надеясь завладеть бумагами Джулиана, а в случае нужды — и им самим, так, чтобы тот оказался в полной его власти; игра эта была рискованной и опасной, но Кристиан на нее решился, не желая допустить, чтобы его подручные, которые всегда были готовы взбунтоваться против своих, могли похваляться захватом бумаг графини Дерби. Кроме того, для Бакингема было важно, чтобы письма не попали в руки Топэма, ибо этот чиновник, при всем своем тупом самодовольстве, считался честным и правдивым человеком; переписку эту следовало предварительно просмотреть самим и если ничего не прибавить, то по крайней мере кое-что изъять. Одним словом, Кристиан, осуществляя свои личные происки при помощи так называемого великого заговора католиков, поступил как механик, который, исходя из законов движения, пытается посредством паровой машины или большого водяного колеса пустить в ход другой, еще более сложный механизм. Поэтому он был полон решимости как можно лучше использовать мнимые разоблачения, совершаемые его людьми, и в то же время не позволить никому помешать его собственным планам обогащения и мести.

Чиффинч, желая своими глазами убедиться в столь высокопревозносимой красоте Алисы, ездил нарочно для того в графство Дерби и пришел в восхищение, со вниманием рассмотрев в Ливерпуле на протяжении двухчасовой службы в протестантской часовне, где ему совершенно нечего было делать, все достоинства прекрасной пуританки. Он пришел к заключению, что за всю свою жизнь не видел более очаровательной девушки. Убедившись, таким образом, в истине сказанного ему прежде, Чиффинч поспешил в гостиницу, куда должен был прийти Кристиан с племянницей, и с такой полной уверенностью в будущем успехе, какой ему еще никогда не приходилось испытывать, нетерпеливо ожидал их, готовясь с почетом встретить и роскошно угостить, что, по его разумению, должно было произвести выгодное впечатление на деревенскую простушку. Поэтому он был несколько удивлен, встретив с Кристианом Джулиана Певерила вместо Алисы Бриджнорт, с которой он надеялся в тот вечер познакомиться. Поистине жестокое разочарование, ибо он согласился преодолеть свою лень и отправиться в столь далекое путешествие единственно ради того, чтобы подвергнуть суду своего изысканного вкуса красоту Алисы, которой рассыпался в похвалах ее дядя, и решить, достойна ли эта жертва участи, ей уготованной.

На коротком совещании достойных сообщников решено было просто украсть у Джулиана письма графини, ибо Чиффинч наотрез отказывался участвовать в его аресте, опасаясь, что такой поступок не будет одобрен его господином.

У Кристиана тоже были свои причины отказаться от столь решительного шага. Прежде всего, это вряд ли понравилось бы Бриджнорту, а сердить его теперь было совсем некстати; затем, в этом не было особой необходимости, ибо письма графини были гораздо важнее личности Джулиана; и, наконец, это было излишним и потому, что Джулиан был на пути к замку своего отца, где его, конечно, все равно задержат вместе с другими подозрительными лицами, поименованными в выданном Топэму предписании и доносе его бесчестных приятелей. Поэтому, отказавшись от какого-либо насилия, Кристиан начал так дружески с Джулианом обходиться, что, казалось, предостерегал его от других, и тем отвел от себя всяческое подозрение в краже писем, а украдены они были очень просто — в вино Певерила подмешали сильнодействующее сонное снадобье, и под его влиянием Джулиан уснул так крепко, что сообщникам без труда удалось осуществить свою затею.

Происшествия последующих дней уже известны читателю. Чиффинч отправился с добычей в Лондон, чтобы как можно скорее доставить пакет герцогу Бакингему, а Кристиан поехал в Моултрэсси-Холл за Алисой, чтобы увезти ее в Лондон, где его сообщник с нетерпением ждал новой встречи с ней.

Прощаясь с Бриджнортом, Кристиан пустил в ход все свое красноречие, дабы убедить майора остаться в Моултрэсси-Холле. Он даже преступил пределы осторожности и своей настойчивостью возбудил у отца Алисы какие-то смутные подозрения, которые оказалось трудно усыпить. Эти подозрения заставили Бриджнорта последовать за своим шурином в Лондон, и читатель уже знает, с каким искусством уговорил Кристиан отца не вмешиваться в судьбу его дочери, а тем самым и в козни ее так неудачно выбранного опекуна. И все же, в глубокой задумчивости шагая по улицам, Кристиан видел все многочисленные опасности, подстерегавшие его на пути осуществления этого замысла; капли пота скатывались с его лба, когда оп вспоминал о самонадеянном легкомыслии и непостоянстве Бакингема, о ветрености и невоздержанности Чиффинча, о подозрительности умного, но мрачного и нетерпимого Бриджнорта.

«Если бы все мои орудия, — думал он, — могли действовать слаженно и ровно, как легко было бы преодолеть все препятствия! Но с помощниками столь слабыми и ненадежными я должен каждый день и каждый час со страхом ждать, что падение одной опоры разрушит все здание и я буду погребен под его развалинами. Впрочем… если бы у этих людей не было слабостей, на которые я сетую, как сумел бы я приобрести над ними такую власть, как сделал бы их послушным орудием в моих руках даже тогда, когда они как будто проявляют собственную волю? Наши фанатики правы, утверждая, что все на свете к лучшему».

Читателю может показаться странным, что среди всех размышлений Кристиану ни разу и в голову не пришло, что добродетель его племянницы окажется той мелью, на которой потерпит крушение корабль его надежд. Но ведь он был отъявленный негодяй, закоренелый развратник, а потому не верил в добродетель прекрасного пола.

Лондон, великое средоточие всевозможных интриг и козней, привлек теперь на свои темные и туманные улицы большую часть уже известных нам лиц.

Джулиан Певерил среди других dramatis personae [65] Действующих лиц (лат.). тоже приехал туда и остановился в одной из маленьких гостиниц предместья. Он считал необходимым скрываться до тех пор, пока тайно не повидается с друзьями, которые более других могли бы помочь его родителям и графине в их неопределенном и опасном положении. Самым могущественным из этих друзей был герцог Ормонд, чья верная служба, высокое звание и всеми признанные достоинства и добродетели еще сохраняли ему некоторую силу при дворе, хотя считалось, что он у короля в немилости. Сам Карл так смущался и терялся в присутствии этого верного и благородного слуги своего отца, что Бакингем однажды дерзнул спросить: герцог ли Ормонд в немилости у короля, или его величество потеряло расположение герцога? Но Джулиану не повезло: ему не удалось воспользоваться ни советом, ни помощью этого выдающегося человека. Его светлости герцога Ормопда в Лондоне в это время не было.