Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 14

— А почему не сделать этого, если хочется погреть руки у огня?

— Конечно, милорд, но как бы не обжечь пальцев! — возразил услужающий. — Ваша светлость, одно из превосходнейших свойств ваших состоит в том, что вы иногда выслушиваете правду и не обижаетесь. Но, даже если бы ото было иначе, я не смог бы сейчас молчать и сказал бы вам кое-что любой ценой.

— Говори, — ответил герцог, опускаясь в кресло и с беззаботным и невозмутимым видом ковыряя зубочисткой в зубах, — я слушаю тебя. Мне хотелось бы знать, что подобные тебе глиняные черепки думают о нас, драгоценнейшем фарфоре земли.

— Ради самого неба, позвольте мне тогда спросить вас, милорд, — сказал Джернингем, — какую честь или какую выгоду рассчитываете вы извлечь из того, что сами разрушите все ваши планы и запутаете все ваши дела до той же степени, как запутаны события в поэме старого слепца из круглоголовых, которая так нравится вашей светлости? Начнем с короля. Несмотря на свое добродушие, он в конце концов придет в ярость из-за вашего постоянного соперничества с ним.

— Его величество сам бросил мне вызов.

— Поссорившись к Кристианом, вы разрушили все свои надежды на остров Мэн.

— Он меня больше не интересует, — ответил герцог.

— В лице Кристиана, которого вы оскорбили и семью которого намерены обесчестить, вы потеряли мудрого, искусного и хладнокровного слугу и приверженца, — продолжал Джернингем.

— Бедный Джернингем, — сказал герцог. — Кристиан, наверное, сказал бы то же самое о тебе, выгони я тебя завтра. Вы все впадаете в обычную ошибку людей вашего толка, думая, что без вас невозможно обойтись. Что же касается его семьи, то она никогда и не была в почете и ее никак нельзя обесчестить связью с моим домом.

— Я уж не говорю о Чиффинче, — сказал Джернингем. — Он тоже будет глубоко оскорблен, когда узнает, кто и зачем разрушил его план и похитил девицу. Тут уж, понятно, не до Чиффинча с его женой.

— И не надо говорить о них, — ответил герцог. — Если б даже они стоили какого-то внимания, говорить мне о них было бы бесполезно, так как их позор — одно из условий нашего договора с герцогиней Портсмутской.

— Затем эта ищейка полковник, как он себя величает. Вместо того чтобы просто отправить его с поручением, вы так унижаете его, что он этого никогда не забудет и при первом же удобном случае вцепится вам в горло.

— Постараюсь, чтобы такой случай ему не представился, — сказал герцог. — Все твои опасения ничтожны. Бей собаку нещадно, если хочешь, чтобы она тебя слушалась. Всегда давай своим подчиненным понять, что ты их видишь насквозь, и награждай их соответственно. Обойдись с мерзавцем как с честным человеком — и он тотчас забудет, где его место. А теперь — хватит твоих советов в назиданий, Джернингем. Мы на все смотрим по-разному. Будь мы с тобой механиками, ты бы проводил время, наблюдая за прялкой какой-нибудь старухи, что прядет по ниточкам лен, а я бы жил среди самых разнообразных и сложных машин, налаживал бы их, исправлял помехи, уравновешивал тяжести, натягивал пружины и устанавливал колеса, управляя сотнями двигателей.

— Но ваше состояние, милорд? — сказал Джернингем. — Простите меня за этот последний намек.

— Мое состояние, — ответил герцог, — слишком велико, чтобы его расстроить грошовым ущербом. Кроме того, как тебе известно, у меня есть тысяча способов залечивать царапины и шрамы, которые оно получает иногда, налаживая мои механизмы.

— Ваше высочество говорит о философском камне доктора Уайлдерхеда?

— Тьфу! Это шарлатан, фигляр и попрошайка.

— Или о предложении стряпчего Драупдленда осушить болота?

— Он мошенник — videlicet [88] Следовательно (лат.). , стряпчий.

— Или о покупке Хайлендских лесов у Лэкпелфского лэрда?

— Он шотландец, — сказал герцог, — videlicet, жулик и попрошайка.

— О постройке новых улиц на вашей земле? — спросил Джернингем.

— Архитектор — дурак, а проект его — мыльный пузырь. Меня тошнит от вида этих развалин, и я вскоре превращу все эти беседки, аллеи и клумбы в итальянский сад и построю новый дворец.

— То есть разоритесь, вместо того чтобы улучшить свои дела? — спросил слуга.

— Олух ты и болван! Ты забыл один из самых многообещающих планов: рыбные промыслы на Южном море. Их акции сейчас поднялись на пятьдесят пунктов. Иди к старику Мэнессесу и скажи ему, чтобы он купил их для меня еще на двадцать тысяч фунтов. Прости меня, Плутос, я забыл возложить жертву на твой алтарь и ждал от тебя милости. Беги, Джернингем, беги со всех ног, лети! [89] Занятие, называемое биржевой игрой, то есть продажа и покупка ценных бумаг, выпускаемых всякого рода монополиями, компаниями, обладающими королевской привилегией, и акционерными обществами, было по крайней мере так же распространено в царствование Карла II, как и в наше время; и поскольку этого рода деятельность, при достаточной ловкости, сулила богатство, не требуя приложения трудов, ей охотно предавались распутные придворные. (Прим. автора.).

Воздев руки к небу и устремив туда же взор, Джернингем вышел из комнаты, а герцог, не помышляя более ни о старых, ни о новых интригах, ни о друзьях, которых он завел, ни о врагах, которых он нажил, ни о красавице, которую он похитил у ее покровителей и у возлюбленного, пи о короле, которого он восстановил против себя своим соперничеством, принялся было с усердием Демуавра подсчитывать свои возможности, но уже через полчаса утомился и, не пустив к себе даже старательного агента, что работал на него в городе, начал с увлечением сочинять новый памфлет.

Ни-одно событие не выглядит столь ординарным в повествованиях подобного рода, как похищение женщины, чья судьба, по-видимому, должна вызвать интерес, но похищение Алисы Бриджнорт было не совсем обычным, ибо герцог Бакингем похитил ее скорее из духа противоречия, нежели из нежных чувств. И ухаживал он за ней в доме Чиффинча только из дерзкого желания перейти дорогу королю, а совсем не потому, что ее красота произвела на него впечатление. И план похитить ее с помощью слуг пришел ему в голову вовсе не оттого, что ему непременно хотелось видеть ее у себя в доме, а просто потому, что уж очень приятно было подразнить Кристиана, короля, Чиффинча и всех прочих, причастных к этому делу. Девушка, в сущности, так мало интересовала герцога, что его светлость более удивился, нежели обрадовался, узнав, что приказание его выполнено и она находится в его доме, хотя он, вероятно, пришел бы в ярость, если бы задуманное не удалось.

Прошли уже сутки с тех пор, как он вернулся домой, но хотя Джернингем несколько раз напоминал ему о прелестной пленнице, Бакингем не спешил ее увидеть. Наконец он решился удостоить красавицу своим посещением, да и то с внутренним неудовольствием человека, скуку которого может разогнать только что-нибудь еще никогда не испытанное.