Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 14

— Все это меня ничуть не прельщает сэр, — сказал Певерил, невольно забавляясь живым описанием многих древних замков Чешира и Дербишира, владельцы которых исповедовали старинную римскую веру.

— Что ж, раз этим вас не соблазнишь, придется запеть на иной лад, — гнусавым голосом продолжал незнакомец. — С этой минуты я уже не Гэнлесс, окончивший духовную семинарию священник, а Саймон Кэнтер, бедный проповедник слова божия, путешествующий для обращения грешников к раскаянию, для укрепления, назидания и побуждения к благим деяниям рассеянных по лицу земли стойких приверженцев истинной веры. Что скажете вы на это, сэр?

— Я восхищен вашей переменчивостью, сэр, и во всякое другое время она бы меня позабавила. Но теперь требуется искренность.

— Искренность! — воскликнул незнакомец. — Детская свистулька, из которой можно извлечь всего лишь две ноты: да-да и нет-нет. Даже квакеры — и те отказались от нее, заменив ее доброй старой флейтой по имени Лицемерие, которая наружностью напоминает Искренность, но голос у нее гораздо больше и берет всю гамму. Послушайте меня, будьте сегодня учеником Саймона Кэнтера, и мы оставим слева старый, развалившийся замок вышеозначенного рыцаря и направим путь свой к новому кирпичному дому, который построил один видный владелец солеварни из Немтуича. Он ожидает от вышереченного Кэнтера, что тот приготовит крепкий духовный маринад для сохранения в оном души, слегка подпорченной общением с развращенным светом. Итак, что скажете? У него есть две дочери — я еще никогда не видывал, чтоб из-под остроконечного капюшона сверкали такие прелестные глазки. Я нахожу, что в тех, кто создан лишь для любви и благочестия, больше огня, чем в ваших придворных щеголихах, чьи сердца открыты тысячам других безумств. Вы но испытали наслаждения быть духовником прелестной смиренницы, которая сначала, не переводя дыхания, кается во всех своих грехах, а потом признается в любви. Но, быть может, вам в свое время приходилось с ними встречаться? Полно, сэр, темнота мешает мне увидеть, как вы покраснели, но я уверен, что ваши щеки горят.

— Вы много позволяете себе, сэр, — сказал Неверия, подъезжая к большому лугу, — и, кажется, слишком надеетесь на мое терпение. Узкая дорога, которая последние полчаса заставила нас путешествовать вместе, теперь подходит к концу. Чтобы уклониться от вашего общества, я сверну налево по этому лугу, и, если вам вздумается следовать за мной, берегитесь! Не забудьте, что я хорошо вооружен, и потому бои будет неравным.

— Едва ли он будет неравным, пока у меня есть гнедой испанский жеребец, на котором я всегда могу вас обскакать, — отвечал упрямый незнакомец. — К тому же у меня имеется вот этот текст длиною в ладонь (тут он вытащил из-за пазухи пистолет), из которого, стоит только нажать на него пальцем, выскакивают весьма назидательные поучения и который может уравнять всякое неравенство в силах и в летах, Однако не будем ссориться. Перед нами лежит луг; выбирайте любую дорогу, а я поеду по другой.

— Желаю вам доброй ночи, сэр, — сказал Певерил, — и прошу извинить меня, если я вас неправильно понял, но время теперь опасное, и жизнь человека может зависеть от общества, в котором он путешествует.

— Истинная правда, — отозвался незнакомец, — но вы попали в беду и должны искать спасения. Вы путешествовали со мною достаточно долго, чтобы этот эпизод мог составить занимательную главу в истории заговора папистов. Хотел бы я знать, что скажете вы, увидев изданный в красивом переплете том in folio «Повествование Саймона Кэнтера, Ричарда Гэнлесса тож, о жутком злоумышлении папистов, покусившихся на убиение короля и истребление всех протестантов, о чем донесено под присягою высокопочтенной палате общин; излагающее также, насколько замешан в вышереченном заговоре Джулиан Певерил, наследник замка Мартиндейл…».

— Как, сэр! Что это значит? — испуганно воскликнул Певерил.

— Сэр, — отвечал его спутник, — не мешайте мне читать заглавие моей книги. Теперь, когда Оутс и Бедлоу получили большие награды, доносчики низшего разбора могут заработать только на продаже своих «Повествований», а Джейнуэй, Ньюмен, Симоне и прочие книгопродавцы скажут вам, что заглавие — это уже половина книги. Итак, в моем сочинении я изложу различные планы, которые вы мне сообщили, как-то: высадить на побережье Ланкашира десять тысяч солдат с острова Мэн, уйти с ними в Уэльс, чтобы соединиться с десятью тысячами пилигримов, которые должны прибыть морем из Испании, после чего довершить уничтожение протестантской веры и благочестивого Лондона. Право, я уверен, что такое повествование, изрядно приправленное ужасами и изданное cum privilegio parliamenti [36] С парламентской привилегией (лат.). , могло бы разойтись по двадцати или тридцати золотых, хотя все лавки забиты этим товаром.

— Вы, очевидно, знаете меня, сэр, — сказал Певерил, — и потому позвольте мне спросить, зачем вы меня сопровождаете и что означают все эти напыщенные речи? Если это просто шутки, я до некоторого времени могу их сносить, хоть это и не слишком вежливо со стороны незнакомца. Если же у вас есть еще какие-нибудь намерения — скажите, потому что я не "позволю, чтобы надо мною насмехались.

— Ну, стоит ли так горячиться? — засмеялся незнакомец. — Когда итальянский fuoruscito [37] Изгнанник (итал.). желает вступить с вами в переговоры, то, спрятавшись за стену, прицеливается в вас из своего длинного ружья и предваряет это совещание словами: «Posso tirare» [38] Могу выстрелить (итал.). . Линейный корабль, увидев голландское судно, посылает навстречу ему пушечное ядро, требуя сдаться. Точно так же я даю знать мистеру Джулиану Певерилу, что если бы я принадлежал к почтенному обществу лжесвидетелей и доносчиков, к которым он в своем воображении причислил меня два часа назад, то он уже давно попал бы в беду, которой опасается. — Он вдруг оставил свой насмешливый тон и серьезно добавил: — Молодой человек, когда в воздухе над городом распространилась чума, напрасно будем мы для спасения от этой заразы искать уединения, избегая общества своих товарищей по несчастью.

— Что же в таком случае следует предпринять для своей безопасности? — спросил Джулиан, желая выведать, к чему клонит незнакомец.

— Следовать советам мудрых врачей, — гласил ответ.

— И в качестве такового вы предлагаете мне своп совет? — осведомился Певерил.

— Извините, молодой человек, — надменно произнес незнакомец. — Я не вижу причины поступать таким образом. Я не состою врачом при вашей особе, — добавил он прежним тоном, — не получаю от вас жалованья и не даю вам советов; я только говорю, что вы поступили бы благоразумно, если бы подумали, к кому за ними обратиться.