Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 19

А Дуглас по горе крутой
Глухой извилистой тропой
Шел в Стерлинг из монастыря,
С самим собою говоря:
«Да, сколько тяжких перемен!
Отважный Грэм захвачен в плен,
И гордый Родрик обречен —
За свой мятеж заплатит он.
Я голову за них отдам,
Успеть бы лишь по их следам.
Обитель скроет дочь мою:
Ее я небу отдаю,
Хотя счастливее хотел
Я уготовить ей удел.
Но нет, роптать не стану впредь.
Последний долг мой — умереть.
Вы, башни смерти! Возле вас
Кровь Дугласов лилась не раз.
Ты, холм кровавый! Как вчера
Ты помнишь звуки топора,
Когда под тихий женский плач
Знатнейших убивал палач.
Итак, темница и топор,
Готовьтесь! Я спустился с гор.
Но почему на мирный лад
Колокола везде звонят?
Что за флажки видны с горы?
Зачем одежды так пестры?
И почему со всех сторон
И смех, и танцы, и трезвон,
И грохот, и поток людской?
Здесь, видно, праздник городской.
Джеймс будет там. Стрельба в мишень!
Прыжки! Борьба! Ему не лень
Смотреть на это целый день.
Хотя как истый рыцарь он
В боях турнирных искушен.
Тряхну сегодня стариной.
Король увидит, что со мной
Не сладить силе молодой.
Он сам, когда ребенком был,
За эту мощь меня любил».

Вот праздник наконец открыт.
Ворота настежь, мост гудит,
Копыт разноголосый звон
Летучим эхом отражен,
И выезжают на простор
Король Шотландии и двор.
Джеймс ехал улицей крутой
Перед ликующей толпой.
То, отдавая ей поклон,
До гривы наклонялся он;
То слал красавице привет,
Приподнимая свой берет,
И прятала лицо она,
Стыда и гордости полна;
То вновь поклоны раздавал;
То горожанину кивал;
То плясунов благодарил
За их старание и пыл;
И все гремело: «Да живет
Король наш, любящий народ!»
За королем теснилась знать,
И можно было увидать,
Как под бароном гордый конь
Плясал и прыгал, как огонь.
Так проезжал за рядом ряд.
Но виден был и хмурый взгляд:
Угрюмы те, в чьем сердце боль,
Чью гордость обуздал король.
С тоской и бешенством в груди
Плелись заложники-вожди
За королем и за двором.
Далекий вспоминая дом,
Былую власть, былые дни,
Смотрели на толпу они,
И каждый клял толпу и двор
И ненавидел свой позор.

В огромном парке взад-вперед
Волнами движется народ.
Танцуют моррис молодцы,
Звенят на икрах бубенцы.
Но вот уж все туда бегут,
Где появился Робин Гуд.
За ним, героя лучший друг,
Спешит с дубинкой братец Тук,
Сбегаются со всех сторон
Мач, Скарлет и Малютка Джон.
Король идет под звук рогов
Полюбоваться на стрелков.
Взял Дуглас лук. Его стрела
В мишень без промаха вошла,
И в тот же миг стрелок седой
Разбил стрелу второй стрелой.
Король ему под крик «ура»
Вручил стрелу из серебра.
Но тщетно ждал похвал старик:
Король владеть собой привык
И не смягчился ни на миг.
Он только холодно взглянул
И приз почетный протянул.

Очистить место! Рог, звучи!
Вперед выходят силачи.
Тут Джон Элло, Хью Ларберт тут.
Они борцов на бой зовут.
Выходит Дуглас и в бою
Колено раздробляет Хью,
А Джона, подобрав в пыли,
Домой родные унесли.
И Дугласу, как решено,
Кольцо из золота дано.
Он ждет похвал, а не наград,
И ловит вновь холодный взгляд.
От гнева Дуглас задрожал,
Но слово резкое сдержал,
Ушел в толпу, смешался с ней
И на метание камней
Смотрел нахмурясь, тьмы темней.
Но камни для него малы:
Он вывернул кусок скалы,
Напрягся, в воздухе качнул
И под всеобщий рев и гул
Метнул за дальнюю черту!
Еще поныне глыбу ту
Покажет в парке старожил,
Чей прадед Дугласу служил,
Вздохнет о славе боевой
И покачает головой.

Народ, шумя, рукоплескал,
И эхо донеслось от скал.
Король, неколебим и строг,
Герою бросил кошелек,
Но гордо улыбнулся тот
И золото швырнул в народ.
Тогда пронесся над толпой
Как будто вздох: кто он такой?
Народ, встревоженный слегка,
Шептал, что в жилах старика
Кровь Дугласов наверняка.
Соседу говорил сосед:
«Гляди, силач-то стар и сед;
Наверно, много принял ран
И бил отважно англичан
При Дугласе, в те дни, когда
Тот не был изгнан навсегда».
Осанка, поступь пришлеца
Пленила женские сердца.
Дивились юноши вокруг
Необычайной силе рук.
И гул приветственный возник
И перешел в могучий крик.
Но ни король, ни гордый пэр,
Ни самый юный кавалер
Не поглядел на старика,
Чья участь так была горька,
Хоть встарь они почли б за честь
С ним зверя бить, и пить, и есть
И за щитом его в бою
Спасали б голову свою.
Но двор есть двор. От века тут
Изгнанников не узнают.

Король увидел пестрый флаг
И знак дает спустить собак:
На гибель обречен олень.
Охота увенчает день,
И пусть собравшийся народ
Досыта ест и вволю пьет.
Но Лафра — гордость диких гор
И украшение всех свор,
Что Дугласа лишь знала власть, —
Увидела и понеслась,
Легко соперниц обошла,
Потом оленя, как стрела,
Настигла — и наискосок
Ему вцепилась в жаркий бок,
И кровью облилась земля.
И тут же ловчий короля,
Слетев с коня одним прыжком,
Ударил Лафру поводком.
Все видел Дуглас. О позор!
Его отверг король и двор,
И пожалела чернь его,
Не понимая ничего.
Но Лафра всюду с ним была,
Кормилась у его стола,
А Элен ей среди лугов
Плела ошейник из цветов.
И если Дуглас Лафру звал,
Он тут же Элен вспоминал.
В нем закипел остывший гнев.
Шагнул вперед он, потемнев.
Как перед кораблем вода,
Все расступились кто куда.
Удар — и дюжий ловчий вдруг
В крови, без чувств упал на луг.
Удар был тяжек, словно он
Стальной перчаткой нанесен.

Тут королевские стрелки
Из ножен вырвали клинки,
Но Дуглас загремел: «Назад!
Рабы! Кто первый хочет в ад?
Пред вами Дуглас! Это он
Тобой, король, был осужден
И много лет блуждал вдали,
Изгнанник из родной земли,
А ныне сам на эшафот
За дружбу старую идет».
Король сказал: «Надменный пэр!
Неблагодарности пример!
Твой клан заносчив и хвастлив,
Но я, весь клан твой осудив,
Тебя, Джеймс Босуэл, одного
Считал за друга своего.
Но дружбы можно и лишить.
Я скмозванный суд вершить
Не позволяю никому.
Эй, вы! Обидчика — в тюрьму!
Конец веселью!» Гул вокруг,
И кое-кто сжимает лук.
«Флаг опустить! Убрать народ!
Живее! Конницу вперед!»

Нарушен праздник. Тяжкий гул
В толпе народа громыхнул.
Навстречу коннице, как град,
Угрозы гневные летят.
Там старец падает, крича,
Там женский вопль, там звон меча,
И понемногу там и тут
Дубинки, камни в ход идут.
А Дуглас окружен был вмиг
Десятком королевских пик,
И в их кругу пошел старик.
В бессильной ярости слепой
За ним народ валил толпой,
И видел Дуглас: на беду
Король с народом не в ладу.
Начальника окликнул он:
«Моим стальным мечом, сэр Джон,
Ты в рыцари был посвящен?
Уважь сегодня этот меч,
Позволь к народу молвить речь».