Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 19

Он люб всем невестам. И вот меж сестер
Идет из-за юного Эдолфа спор.
Когда ж к рукопашной они перешли,
Им князь преисподней предстал из земли.

Они присягнули на верность ему,
Им в помощь призвал он ложь, злобу и тьму.
Семь прялок он дал им и семь веретен,
И тайный обряд заповедал им он:

«Садитесь за прялку, — сказал сатана,—
И вырастет башня из веретена.
Там кривда бела будет, правда — черна;
Там с другом сердечным вам жизнь суждена».

Луна озаряет равнину окрест.
За прялками в полночь сидят семь невест.
Смочив своей кровью шерсть черных ягнят,
Поют заклинанья и нитку сучат.

Жужжат веретена. И вот уж видны
Семь призрачных башен под светом луны,
Семь стен, и семь рвов, и семь крепких ворот.
Из мглистого сумрака замок встает.

В том замке обвенчаны семь королей.
Шесть утром в крови захлебнулись своей.
Семь женщин — у каждой кровавый кинжал —
Приблизились к ложу, где Эдолф лежал.

«Мы тех шестерых умертвили сейчас.
Их жен, их владенья получишь зараз.
А если услышим мы дерзкий отказ,
Тогда овдовеет седьмая из нас».

Но Эдолф заклят был от дьявольских сил:
Святых он даров перед свадьбой вкусил.
Семь раз свистнул меч — и тяжел и остер,
И Эдолф сразил семь злодеек-сестер.

Постригся в монахи несчастный король
И вскоре оставил земную юдоль.
А дьявольский замок поныне стоит.
Над каждым из входов — корона и щит.

Богатства семи королей там лежат.
Нечистая сила хранит этот клад.
Кто в замок проникнет при свете луны,
Тот станет владельцем несметной казны.

Но люди мельчают, наш мир одряхлел,
Нет места в нем ныне для доблестных дел
И где тот храбрец, что рожден для удач,
Кто хладен рассудком, а сердцем горяч?

И клад будет долго отважного ждать.
Скорей потекут реки бурные вспять
И вздыбится дно океана горой,
Чем в дьявольский замок проникнет герой.

В тот год на липах у реки
Гудел пчелиный рой,
И говорили старики:
Запахло, мол, войной.

Глядим, на Виллисау, в дол —
Вся в пламени страна;
Эрцгерцог Леопольд пришел,
И с ним пришла война.

Австрийцы зря не тратят слов,
Их пыл неукротим:
«Мы всех швейцарских мужиков
Вчистую истребим».

Оружья звон и трубный стон
У цюрихских ворот,
И бархат вражеских знамен
Вдоль озера плывет.

«Эй, рыцари с низин, вы тут
Забрались в дебри гор.
Не ведая о том, что ждут
Вас гибель и позор.

Не будет вам пути назад,
Покайтесь-ка в грехах
Вы попадете прямо в ад,
Затеяв бой в горах».

«А есть ли тут отец святой,
Чтоб исповедь принять?» —
«Нет, он ушел за край родной
С врагами воевать.

Он вас благословить готов
Железным кулаком
И отпущение грехов
Вам даст своим копьем».

Но вот уж начало светать,
Роса в лугах блестит…
И видят жницы — наша рать
У Земпаха стоит.

Люцерн собрал своих солдат,
И прочен их союз:
И каждый мужеством объят,
Любой из них не трус.

Из Заячьего замка граф
Эрцгерцогу сказал:
«У горца, видно, смелый нрав,
Хоть мал он, да удал».

«Граф Заячий, ты заяц сам!» —
Тут Оксеншерн вспылил.
«Что будет — мы увидим там», —
Граф едко возразил.

Идут, сомкнув ряды полков,
Австрийцы молодцы…
У остроносых башмаков
Обрублены концы.

Они друг другу говорят:
«Похвастать нечем тут…
Рассеять горсточку солдат
Не столь великий труд».

Швейцарцы стали в тесный круг…
Услышал бог бойцов,
И радуга блеснула вдруг
Меж темных облаков.

Сердца как молоты стучат,
И, ко всему готов,
Швейцарский двинулся отряд
В атаку на врагов.

Тут зарычал австрийский лев
И гривою затряс…
И стрелы, злобно засвистев,
Посыпались на нас.

Копье и меч — все в ход пошло,
Был этот бой жесток…
Немало рыцарей легло
Уже у наших ног.

Но враг незыблемо стоит:
Лес копий — словно вал…
Тогда отважный Винкельрид
Товарищам сказал:

«Есть дома у меня жена,
И маленький сынок…
Прокормит их моя страна,
Победы близок срок.

Колонны рыцарей тверды
Пока стоят в строю…
Но сквозь стальные их ряды
Я братьям путь пробью».

Он ринулся в австрийский строй
И смел и разъярен…
Всем телом — грудью, головой
Упал на копья он.

Пять копий раздробили шлем,
В бока вонзились шесть…
Но он смятение успел
В ряды австрийцев внесть.

Самоотверженный герой,
Он первый льва смирил…
Своею кровью край родной
Он к воле возвратил.

В брешь, что пробита смельчаком,
Ударили друзья,
Копьем, секирою, клинком
Коля, рубя, разя.

И устрашенный Лев завыл,
Еще держась пока…
Но Горный Бык его добил,
Вонзив рога в бока.

Знамена Австрии в пыли
У Земпаха, в бою…
Немало рыцарей нашли
Могилу там свою.

Да, был эрцгерцог Леопольд
Несокрушим на вид,
Но на швейцарцев он пошел
И в прах он был разбит.

А телка говорит быку:
«Ну как мне не грустить?
Чужак явился, чтоб меня
В долине подоить.

А ты ужасным рогом так
Его распотрошил,
Что уж на кладбище чужак,
Чтоб к нам он путь забыл».

Австрийский рыцарь, бросив бой,
Стремительно бежит.
Вот в Земпахе он со слугой
У озера стоит.

И кличет рыбака скорей
По имени Ганс Рот:
«За деньги, друг, нас пожалей,
И посади в свой бот».

Рыбак их вопли услыхал…
Награду взять готов,
Он сразу к берегу пристал
И принял беглецов.

Покуда ловко он гребет
Средь пенистых зыбей,
Вельможа знак слуге дает:
Мол, рыбака убей!

Рыбак, будь зорок! Быть беде!
Уже кинжал сверкнул,
Но Ганс увидел тень в воде
И челн перевернул.

А сам, вскарабкавшись на челн,
Их оглушил веслом:
«А ну-ка, похлебайте волн —
И марш на дно вдвоем!

Я нынче в озере поймал
Двух рыбок золотых:
Чешуйки блещут, как металл,
Да гниль внутри у них».

В родную Австрию спеша,
Гонец летит домой:
«Худые вести, госпожа,
Убит хозяин мой.

У Земпаха в крови лежит
Труп герцога сейчас…»
«О боже, — дама говорит, —
Помилуй грешных нас!»