Владимир Москалев - Король франков

– Мы проследили за юным королем. Они побеседовали о чем-то с этим великаном, а потом быстро ушли куда-то. Мы хотели и тут проследить, но этот Цербер вдруг остановился и обернулся. Ах, мадам, у нас душа ушла в пятки от одного его взгляда. Хорошо, что он нас не увидел. Но дальше мы не пошли.

– Почему?

– Да ведь он убил бы нас обеих, как мух, если бы заметил, что за ними шпионят.

– Клянусь, мадам, мы даже помолились Богу, что остались незамеченными, – добавила Ирэн.

– Что ж, пусть так, – зловеще улыбаясь, проговорила Сусанна, – но завтра новый день, и ему от меня не уйти, так же как и от объяснений с отцом.

– То, что мальчишка сбежал, вызывает массу вопросов, на которые есть один вразумительный ответ, – сказала Ирэн. – Он попросту испугался. Ведь годами вы почти одногодки с его матерью. Как же должен был поступить сын, увидев мать голой, да еще и зовущей его к себе? Именно такую картину, думается мне, малыш и представил себе.

– Вопрос теперь в другом: что делать? – сказала Агнес. – Случай курьезный, огласка грозит скандалом.

– Я добьюсь своего во что бы то ни стало!

– Поступив так же?

– И не иначе. Ни к чему терять время, выжидая. Мальчишка сдастся, надо быть настойчивой.

Однако ей возразила Ирэн, всегда отличавшаяся рассудительностью:

– Позвольте заметить, мадам, но, предприняв это, вы совершите еще одну ошибку вместо того, чтобы исправить предыдущую.

– Ошибку? – с удивлением воззрилась на нее Сусанна. – В чем же она, по-твоему?

– Здесь не тот случай, когда дело решает стремительный натиск. Мы не на войне. В любовных делах такие действия часто приводят к поражению, что и случилось с вами.

– Но я не могу ждать, тебе ведь известны мои принципы.

– Если бы Пенелопа не умела ждать, не быть бы Одиссею больше царем Итаки. Как видите, терпение помогло царице сохранить любовь, вам же оно поможет ее завоевать.

– Что же, по-твоему, я должна сделать?

– Подружиться с мужем, найти путь к нему, дать ему время настолько привыкнуть к вам, чтобы любовь сама вспыхнула в его сердце как нечто вытекающее из этого. Тогда и придет время собирать камни и вить из мужа веревки. До той поры не советую предпринимать никаких решительных действий, иначе это приведет к тому, что юный король возненавидит супругу и станет искать способ избавиться от нее навсегда.

– Полагаешь, он сумеет найти такой способ? Посмеет прогнать свою жену? Но куда? Найдется ли место, где никто бы не знал, кто я такая и никому бы не было до меня никакого дела?

– Увы, мадам, такое место есть.

– Что же это?..

– Монастырь.

Сусанна вскрикнула и побледнела. Ирэн тем временем, выдержав паузу, продолжала:

– Тогда никто уже вас не спасет, даже ваш деверь. Капет сильнее епископа, ему покровительствует император, вернее, императрица Феофано, под каблуком у которой сам папа.

Сусанна тяжело дышала, брови были сдвинуты, взгляд устремлен в одну точку – на пламя свечей в канделябре; язычки этого пламени плясали в глазах фламандской вдовы.

Наконец, не поворачивая головы, она, усмехнувшись, произнесла:

– Нет… Этого не будет. Я слышала, конечно, что король франков – избранник Божий, но папа не пойдет у него на поводу. Да и с какой стати станет вмешиваться в это императрица?

Ирэн загадочно улыбнулась. Особа расторопная, она была посвящена в тайны, неведомые фламандской графине. И тут же поделилась одной из них:

– Здесь я вынуждена вернуться к этому гиганту, брату короля, который увел вашего супруга в неизвестном направлении.

– И который самым нахальным образом отчитал меня в присутствии двора в день нашего приезда? О, я отомщу этому Гераклу, надев на него плащ, пропитанный кровью кентавра [26] Супруга Геракла легковерная Деянира, мечтая вернуть любовь мужа, дала ему надеть плащ, пропитанный кровью кентавра Несса. Но кровь была отравлена ядом лернейской гидры. Надев плащ и не выдержав мук, Геракл приказал сжечь себя на костре. .

– Вам не следует играть роль Деяниры, мадам; напротив, вы должны быть милы и обходительны с этим человеком. Любовным чарам он по вполне понятным причинам не поддастся, но вам это и не нужно. Важнее другое: расположив нормандца к себе, тем самым обезоружить его.

– Но с какой стати? Что за игру ты ведешь, Ирэн?

– Игра не сложная, а выигрыш завидный. Дело в том, что этот Голиаф в самых теплых отношениях… с императрицей Феофано. Он переспал с ней.

– Святые небеса… – пробормотала Сусанна, в недоумении глядя на верную подругу.

– Теперь вы, надеюсь, понимаете, что стоит ему сказать слово любовнице, и от вас не останется и следа.

– Час от часу не легче! Но откуда тебе это известно?

– Брат моего любовника живет в Ахене, где нынче двор императрицы. Оттуда до Гента не так уж далеко. Братья встречались месяц назад. Я присутствовала при их беседе и узнала, что ко двору Феофано приезжал нормандский граф.

– Фи! Из этого ничего не следует, он мог быть обычным послом.

– Обычного посла, мадам, императрица не стала бы провожать лично, да еще и мило улыбаясь ему при этом.

Графиня выглядела совсем обескураженной, ее угрюмое молчание служило тому подтверждением. Ирэн тем временем продолжала:

– Поэтому будьте поласковее с нормандцем, это для вашей же пользы. Что касается короля, то послушайте моего совета, который я дала вначале.

– Я помню. Совет, быть может, и хорош, но сколько это будет продолжаться: неделю, месяц, год? И все это время жена будет оставаться нетронутой мужем? Неплохая перспектива, милочка. А что я скажу его отцу? Что я вполне довольна супругом, ибо он не устает дарить мне незабываемые ночи любви?

– Именно так и надлежит себя вести, мадам, но для этого надо сначала договориться с Робертом, пусть и он ведет ту же игру. Таким образом, вы окажетесь с ним в одной команде, в этаком небольшом заговоре, что и должно в конечном счете сблизить вас. Остальное – дело времени и вашего терпения.

Благоразумный совет. Будь Сусанна столь же умна и дальновидна, как ее наперсница, она так и сделала бы и, можно быть уверенным, в конце концов добилась бы своего. Но эта женщина была чересчур нетерпеливой, желание немедленно затащить в постель собственного мужа, которому, кстати, она весьма симпатизировала, настолько завладело ею, что возобладало над разумом. Добавляла масла в огонь сладостная мысль, что она окажется первой у этого юноши, не познавшего еще, по-видимому, женщины. А ожидание может затянуться; как знать, не займет ли за это время место законной супруги другая – моложе, красивее, стройнее. И прощай тогда вожделенное право первенства, которое принадлежит ей.

Таким образом, страсть одержала верх, эмоции растоптали рассудок. Горькое похмелье от этого придет позднее, когда ничего уже нельзя будет исправить. Сейчас же, вся во власти любовного томления, выпроводившего за ворота разум, диктующий простую логику, она воскликнула, встав с постели и приняв горделивую позу: