Виктор Зайцев - Drang nach Osten по-Русски. Книга третья

— Хвастайтесь быстрее, — не смог удержаться министр при виде довольной физиономии Макса Глотова, загадочно пригласившего его вчера по телефону посмотреть перспективную новинку.

— Пожалуйста, — Максим открыл Сергею Николаевичу дверцу легковой машины, пока единственной марки в мире, потому и анонимной, подобрать название руки не доходили. Забрался вслед за ним, после чего тронулись к заводу. Городские власти добирались на своём транспорте сзади, не мешали разговору давнишних знакомых. Глотов торжественно молчал короткие десять минут, пока ехали, затем шли по коридорам до нужной мастерской.

— Вот, Сергей Николаевич, — показательно небрежно махнул рукой Глотов, на солидных размеров ящик, стоявший на столе в лаборатории. У ящика на передней панели виднелись двенадцати разрядное ламповое табло и клавиатура, как у давно забытого калькулятора. — Пробуйте, принимайте продукт!

— Гхм! — Смог только откашляться Корнеев, так внезапно пересохло горло, когда он надел очки и разглядел старческим подслеповатым взглядом маркировку на клавиатуре. На двадцати белых кнопках из слоновой кости, расположенных прямоугольником, была нанесена чёрная маркировка. Она заставила сжаться сердце от воспоминания о давно забытом двадцать первом веке, даже двадцатом, школьных временах. Поскольку на клавиатуре были двадцать с детства знакомых символов — десять цифр, запятая, значки четырёх действий арифметики, равенство, сброс, включение, и ещё пара символов. Пальцы легко прикоснулись к клавишам, пробуя мягкость нажатия. Лёгкое движение и замигало правое окошко лампового табло, высвечивая цифру пять.

Рука сама отыграла давно забытую мелодию на клавиатуре, набрав шесть случайных символов, затем знак умножить, и ещё две цифры. Затем равенство, после чего лампочки на табло мигали добрых две секунды, пока выдали результат. Корнеев уселся в кресло оператора, не в силах сдержать волнение в трясущихся коленях. Об этом моменте он мечтал почти тридцать лет, с первого дня, как проснулся в шестнадцатом веке. Мечтал, что его внуки смогут заново изобрести телевизор, создать компьютеры, правнуки полетят в космос, развернут вокруг Земли орбитальные комплексы. Русские люди смогут сохранить мир от глобальных мировых войн, всепроникающей гонки за прибылью, уничтожившей целые народы, сохранят природу от губительной промышленности. Развитие мировой промышленности пойдёт не по пути безоглядной наживы и неконтролируемого потребления, а по пути разумного пользования вещами и машинами, с последующей переработкой.

Мечтал, хотя сомневался сам, но, продолжал работать, приближая могущество России, могущество честных и порядочных людей. Работали и его друзья — единомышленники, уничтожая людоедскую религию — протестантство. Работали над воспитанием и обучением целых племён и народов, сотен тысяч людей, чтобы те смогли шагнуть из Средневековья на двести-триста лет вперёд. Смогли избежать тысяч кровавых войн, геноцида американских индейцев и прусских славян, бенгальских индусов и кипрских греков. Да, пришлось воевать, убивать, уничтожать тысячи врагов, чтобы спасти сотни тысяч и миллионы их будущих жертв. Затем строить, учить неграмотных крестьян работать на станках, делать с их помощью станки. Снова строить, воевать, обучать, и, так почти тридцать лет, согреваемых одной надеждой на далёкое светлое будущее, как всегда в России.

Вдруг, сегодня, такой подарок! Грамотный инженер, Корнеев понимал, что от этого примитивного калькулятора до первых компьютеров осталось не так и много. Если в реальной истории прошли какие-то двадцать-тридцать лет, когда изобретатели шли наобум, ощупью, только догадываясь, что ждёт впереди. То сейчас, когда жив Игорь Глотов, изучавший историю создания вычислительной техники в институте, эти тридцать лет вполне могут сократиться до десятилетия. Вполне может так статься, что магаданцы смогут поиграть в первые доморощенные игрушки семнадцатого века, не Цивилизацию, конечно, но Танки или Звёздные войны, вполне могут получиться. От перспектив захватывало дух, особенно, при мысли о других, промышленных перспективах.

При развитой электронике становится возможным создание программируемых станков, что даст возможность избежать огромного роста количества рабочих. Не будет голодных рабочих — не будет социальных революций, ни буржуазной, ни социалистической. Не появится на мировой арене бесправный и организованный класс угнетённых пролетариев. Трудно сказать, во что это выльется, но сама идея будоражила Сергея Николаевича, вносила элемент авантюризма в развитие цивилизации. Голова шла кругом от непонятных, но, интереснейших последствий появления компьютеров и станков с числовым программным управлением в Средневековье. Да, пришла мысль, такую Россию, нынешние европейцы и прочие завоеватели даже не рискнут задевать, не то, что нападать на неё.

— Отец знает? — Выдохнул министр, глядя в счастливые глаза Максима, отлично понимавшего всё, что промелькнуло в голове Корнеева.

— Конечно, вчера ему сообщил. Обещал прилететь, как только сможет. Просит им продать десятка два или три первых калькуляторов. Я обещал.

— Вот, что, дорогой ты мой гений электроники. Во-первых, называй это чудо как угодно, только не калькулятором, а по-русски. Во-вторых, я завтра с утра иду к наместнику, будем уговаривать Елену Александровну, чтобы отпустила твоего отца к нам в командировку. Лет на пять-десять, пока не создадите первые компьютеры. Думаю, уговорим. Так и передай Игорю, пусть со своей стороны организует поддержку, разъяснит госпоже наместнице, что вместе вы быстрее сможете создать компьютер. Старый конь, как говорится, борозды не портит.

— Хоть и мелко пашет, — ухмыльнулся Максим.

— Пусть пашет мелко, лишь бы наше поле. — Вернул ехидцу Сергей Николаевич. — Начинай строить дополнительные цеха, новые мастерские, заявку пришлёшь мне лично. С отцом посоветуйся, нужно ли идти по пути аналоговых и цифровых технологий, либо сразу переходить на цифру. Проси всё, что нужно, своих парней премируй, как хочешь, хоть бесплатными путёвками на Сахарные острова. Да, с сегодняшнего дня, все работы по компьютеру кодируй литерой «К», я секретаря предупрежу об этом. И, подбери новое название для калькулятора и будущего компьютера, что-нибудь русское. Ну, пойдём к городскому начальству, ждут, поди.

— Давно готовы оба, — не моргнул глазом Максим Игоревич. — Калькулятор назвали «эсэм», от «счётной машины», в обиходе «эсэмка», коротко и удобно. А компьютер станет «мабой», от «машины будущего». Я ещё не забыл, как америкосы использовали подобные сокращения для своих изобретений.

— Тебе виднее, наш герой. — Задумчиво ответил Корнеев, увлечённо перемножавший и деливший произвольные числа на первой эсэмке.