Константин Жемер - Висельник и Колесница

Максим же всю ночь не сомкнул глаз – сидел у костра, уткнув подбородок в колени, и смотрел на огонь, пока его, разогретого спереди и озябшего со спины, не потревожил генерал Бистром. Карл Иванович вынул из костра ветку и принялся расчерчивать ею пепел:

- Диспозиция, значится, следующая: шестому корпусу Дохтурова [111] Дохтуров Д.С. – герой войны 1812г. Генерал от инфантерии. приказано отбить у неприятеля Малый Ярославец. Нам же велено в драку не лезть, а, оставив позади себя деревню Немцово [112] Современное название деревни – Радищево. , укрепиться на новой Калужской дороге и не допускать прорыва французов вглубь России, поставив предел их нападению. Вперёд Бонапарту ходу нет, только назад, в те губернии, каковым он уже успел учинить разорение. Такова задумка генерал-фельдмаршала.

Максим вздохнул и понимающе кивнул.

- Ничего не поделаешь, дружище, гвардия – главная мощь армии, – продолжил Бистром, – и силу эту надобно беречь. И в бой бросать не всякий раз, а лишь в самый переломный момент, когда решается исход сражения, а может, висит на волоске судьба всей войны. Так что Малый Ярославец возьмут простые пехотные полки, – генерал испытующе посмотрел на полковника и продолжил с некоторой робостью в голосе, – мой младший брат Адам со своим 33-им Егерским наверняка окажется в самом пекле. Эх, что-то неспокойно на сердце за Адама…

- Слушай, Карл Иванович, – предложил Крыжановский, – а почему бы мне прямо сейчас не съездить к передовой на рекогносцировку? К тому времени, как ты с бригадою подойдёшь к Немцово, составлю подробную диспозицию – где соорудить редуты, где поставить батареи… Заодно и за Бистромом 2-м пригляжу, чтоб горячку не порол.

Бистрома 1-го долго упрашивать не пришлось, и вскоре Максим отправился в путь, прихватив с собой верных Леонтия и Илью, а также необходимую для инженерных расчётов команду Морского гвардейского экипажа, состоящую из мичмана Михаила Лермонтова [113] Лермонтов М.Н. – герой Бородинского сражения, будущий полный адмирал, поэт и дальний родственник М.Ю. Лермонтова. и четырёх матросов.

Гвардейский экипаж был Максиму родным. Эту часть два года назад ему поручил сформировать из экипажей императорских яхт лично Цесаревич. Сие поручение исполнилось наилучшим образом, и моряки с тех пор полковника Крыжановского почитали за отца-основателя и любили не ничуть не меньше, чем финляндцы.

По выезду на тракт тотчас оказалось, что, несмотря на раннее утро, путь полностью забит беженцами. Жители Боровска, Малоярославца и ближних сёл, оставив жилища, спешили укрыться на востоке и шли всю ночь. Повозки со скарбом создали большие заторы. От ругани возниц, заполошных бабьих криков и скотского мычания окрест стоял тягостный шум.

«Решительно, сие столпотворение изрядно затруднит продвижение армии» – лавируя в людском море, с досадой думал Крыжановский.

Вдруг какой-то растрёпанный старик в крестьянской одежде, с совершенно безумными глазами, схватил лошадь полковника за уздечку и закричал:

- Ваша милость, батюшка-заступник! Оборони от проклятого Анчихриста! Ты, ваша милость, не сумлевайся, – старик замахал руками, – Бонапартий – сущий анчихрист и есть. Где прошли его полчища, землица умерла и не станет уж родить! Умерла землица-то!

Полковника поразило отсутствие укора в искренней просьбе крестьянина. А ведь мог бы и попенять служивым. Небось, намедни ещё, заставив домочадцев потуже затянуть кушаки, возил в Калугу провизию на прокорм армии.

- Не бывать дальше … э-э… Антихристу! Здесь его остановим! – молвил Максим охрипшим голосом, а затем добавил, глядя в землю, – ты уж прости, старче, что кров твой не уберегли…

Крестьянин отпустил уздечку. Но, всё же, ещё раз крикнул вдогонку своё:

- Умерла землица-то!

Крыжановский выбрался на обочину и поскакал вдоль деревьев. Странная вещь пришла ему в голову: совершенно безграмотный и бесхитростный мужик, тем не менее, сумел распознать в неприятельском нашествии сатанинскую силу. Вряд ли сей вывод явился плодом иных доказательств, нежели слова приходского священника, явление небесной кометы, да поведение земли-кормилицы. В то же время самому Максиму немалого труда стоило вытолкнуть из себя слово «антихрист». И это – несмотря на зримые свидетельства существования такового, полученные во время подсмотренного богоборческого ритуала. Что же мешает признать очевидное? Неужели всё дело в образованности, каковая порождает скепсис? Получается, что так оно и есть! Просвещённое общество, снисходительно называющее легендой библейские истины, тем не менее, легко готово верить любым словам тех, кто именует себя учёными, и кто, подобно Вольтеру, утверждает, будто ни Бога, ни дьявола не существует. При этом совершенно упускается из виду то обстоятельство, что сами учёные постоянно порождают сонмы заблуждений, противоречат друг другу и наперебой спешат опровергнуть взгляды собственных учителей. «Я знаю, что я ничего не знаю», – так сказал ученейший Сократ тысячи лет назад. И ничего с тех пор не изменилось!

Естественным образом мысли Максима перешли к поиску разгадки таинственных событий, участниками которых довелось стать им с графом. А затем его снова захватили помыслы о цыганке-чаровнице. Елена – суть величайшая тайна! И она же – ключ ко всем тайнам!

У Спас-Загорья пришлось переправляться вброд через реку Протву, так как беженцы сожгли за собой мост, дабы затруднить продвижение французам.

Внезапно громыхнул пушечный выстрел. Затем ещё, и ещё. И вот уже десятки орудий учинили ожесточённую канонаду. Наступившее утро принесло густой как каша туман, в котором скрадывались очертания окружающих предметов, а звуки меняли направление. Казалось, пушечная пальба идёт со всех сторон.

- Началось! Ну, наконец-то! – азартно крикнул Максим и пришпорил Мазурку. За ним, нисколько не отставая, последовал остальной отряд. Дорога стала уходить вверх. Неожиданно всадники вылетели на вершину пологой горки, где расположилась русская артиллерийская позиция.

Туману явно не хватило силёнок, чтоб добраться до этого места, потому обзор получился знатный. Вон он, Малый Ярославец – как на ладони: городок дворов в двести, раскинувшийся на высоком, изрезанном оврагами правом берегу тихой речки Лужи. Тут же прилепился небольшой, обнесённый белым каменным забором, монастырь. С противоположного берега через хлипкий мост лезут французы. А в самом городе кипит жаркая схватка – поднимаются белые пороховые дымы и чёрные дымы пожарищ.

- Максим Константинович! Какими судьбами? – от пушек к Крыжановскому спешил подполковник Беллинсгаузен, энергично утирая белой тряпицей закопчённое лицо.