Олег Алифанов - Все, кого мы убили. Книга 2

– Но всё же, если дело дойдёт до сражения, сумеете ли вы отбить пашу? – спросил я.

– Можно приказать воевать, а можно убедить. В первом я не вижу трудностей, но как убедить солдата воевать за чужого царя, с которым только что сражались по разные стороны? Я ведь знаю одно: сила армии не в числе, и не в оружии, а в духе солдат. Побеждает тот, чей дух ближе к Богу, лишь тогда слова «С нами Бог» не пустой трезвон. Знаете, что я чувствовал у Карса? Такой подъём, о котором праведные говорят «был в духе». То есть созерцал что-то, находящееся за пределами сермяжного мира. Ощущал будущее. Этого словами не передать. Дух мой витал там, где всё возможно, где обитают все души, где известно, что было, и что есть, и даже что будет, если сделать то-то и то-то… всё видишь насквозь внутренним оком.

– Как же этого добиться? – не без недоверия вопросил я.

– Не знаю, как случилось, – усмехнулся он невесело, понимая, но не осуждая моих сомнений. – Может, потому, что накануне пасьянс сошёлся.

– «Медичи»? – припомнил я. – Он никогда не сходится.

Он метнул на меня быстрый взгляд:

– Иногда случается. Раз в жизни, может, два. Его придумал один англичанин… Джон Ди, и обучил несчастную Марию Стюарт. Но её пасьянс не сложился.

– Странная причина, вы не находите?

– Не причина – знак! Символ. Как предложение воззреть к небу. Так что – пустое, когда брешут, что мои артиллеристы начали случайную перестрелку с гарнизоном, после чего уж штурм начался сам собой. Пустое. Я точно знал, когда начать. Знал даже, когда от пули уклониться!

Я не нашёлся, что сказать. Он снова принялся за пасьянс.

– Всё же, кто утвердил мою персону? – спросил я.

– Не я. Моё лишь представление. Ваш сиятельный тёзка, граф Алексей Фёдорович отписал мне, что вы обладаете необходимыми качествами: не связаны ни с военным ведомством, ни с дипломатами, знаете языки и местные нравы… Одно дело – вариться при дворе или при консульствах в европейских кварталах: хоть десять лет просиди – одни и те же рожи, сплетни и доносы. Мне, человеку новому тут, иногда кажется, что все дипломаты здесь заодно, наподобие касты жрецов: боги разные, а суть одна. Они рядом живут, вместе переезжают на лето, ежедневно дают обеды и балы, у многих родственные узы! Они, кажется, более всех заинтересованы в продолжении распрей, иначе – кому станут нужны? М-да. Совсем иное дело – опыт ваш.

– Сколько у меня имеется времени?

– Полагаю, месяца полтора, много – два. Съездите в Египет, туда мечтают попасть многие. Впрочем, кому я это говорю, – он без малейшей картинности приложил пальцы к вискам. – Вы достаточно стоптали сапог по здешним пустыням. А я, признаюсь, рад, что видел Африку хотя бы только в Александрии, да и то, вынужденный из политических выгод проводить почти всё время на борту фрегата, из всех примечательностей знаком лишь с одиноким столпом Септимия Севера, более известного под ошибочным названием Помпеевой колонны.

– Я готов отплыть в Александрию нынче же, если мне дадут возможность привести себя в порядок, я ужасно как соскучился по турецким баням, – отвечал я в надежде, что такой спешки не потребуется.

– О! Страсть ваша к здешним баням снискала множество последователей. Что ж, в Константинополе они, в самом деле, лучшие. Особенно некоторые, где неожиданно можно повстречать молодую особу. – Выражение лица его оставалось серьёзным, и лишь тонкие морщинки в уголках глаз выдавали весёлое лукавство.

– Помилуйте, генерал! – вспыхнул я.

– Больше ни слова, обещаю! Если исполните миссию, государь получит самые благожелательные реляции. Что касается отплытия, то вам надлежит ехать одним греческим судном, оно снимется с якоря через двое суток…

– Я видел в порту наш стимбот «Нева», – произнёс я и, надеюсь, прозвучало это не слишком мечтательно.

Конечно, жаждал я испытать плавание на судне, чья стосильная машина толкала его против морских течений и ветров, мне думалось также обосновать такое путешествие тем, что прибытие первого русского парового судна в Египет придаст веса моему начинанию, но Муравьёв оказался противоположного мнения. Он с некоторым раздражением объяснил, что «Нева» плавает в Царьград по заданию канцлера Нессельроде, хотя в этот раз привезла офицеров и квартирмейстеров для подготовки размещения десанта.

– Да и фрахт её сюда обходится казне круглым счётом в пять тысяч, так что плавание её подчинено строгому регламенту. Вот учредят в нынешнем году акционерную компанию – тогда кораблей станет больше. Пока что ни один коммерческий рейс не принёс дохода, Общество ваше разорится от желания его члена блеснуть роскошью среди чванства тамошних проходимцев.

– Но именно к ним вы меня и направляете, а достоинство нашей державы для меня важнее всего, – отразил я, впрочем, без надежды. – Да и быстрота доставки гарантирована без проволочек.

– И вот вы уже в ореоле блеска двора Его Величества отдаёте приказ бросить якорь в александрийской гавани напротив резиденции паши. Палят пушки, впереди вас вышагивают шесть чаушей, предупреждая, что во дворец шествует главный русский шпион. Умерьте аппетит, Алексей Петрович. Знаете, простота заметна более роскоши, и мудрому говорит о многом. Неужто полагаете вы глупцом безродного солдата, ставшего правителем Египта и угрожающего Константинополю и всей системе европейских трактатов? И Лазарева просить не могу, уж увольте. Чем меньше людей осведомлено о деле, тем лучше. Позаботьтесь, чтобы не пришлось слать флот для вашего освобождения, хотя, конечно, я его пошлю без промедления. Желаю сохранить в тайне вашу миссию от дурных глаз и завистников, а вдвойне – чтобы не сослужить вам дурной репутации официального лица, от которых у Мегемета Али оскомина… после меня, в том числе. Учтите, он изрядно лжив, не поддавайтесь его чарам, брат Бутенева ездил к нему вызволять секвестированное египтянами наше купеческое судно, Мегемет обещал отдать, да обманул. Возникла двойная неловкость: товары везлись какими-то итальянцами, пользующимися нашим флагом, так что репутацию пришлось восстанавливать едва ли не силой. Вы играете персону частную, каковой и являетесь. Частную – но с большими связями. Что опять-таки правда. Смело ссылайтесь на знакомство со мной и с Андреем. И, как-никак, вы представлены Его Величеству. Так что и под пыткой не согрешите. А «Нева» пусть-ка перевозит войска.

– Когда она уходит в Одессу?

– Нынче же. Уже погрузили уголь.

Ничего более удачного представить я не мог. Я спросил генерала, может ли он приказать незамедлительно доставить на стимбот моё письмо Анне.

– Князь Александр Николаевич Голицын, – неспешно начал он, подбирая слова, и мы обменялись многозначительными взглядами, – ещё летом тридцать первого года отправил письмо графу Воронцову, ответственному за паровое сообщение между Одессой и Константинополем, с просьбой строго следить, чтобы все письма на стимботы не проносились тайно, а только через почтовую контору миссии. Прошу отнестись к этому серьёзно: по вопросу сему заседал Комитет министров.