Ксавье Монтепен - Рауль, или Искатель приключений. Книга 1

Обед продолжался. Отличные вина подавались беспрестанно. В то же время, как они сверкали в стаканах, подобно рубинам и топазам, самая безумная веселость овладевала собеседниками. Веселость эта, однако, не переступала строгих границ воздержанности и приличия, и обед на улице Грента нисколько не походил на ужин на улице Жендре. Несколько шумная веселость Бенуа походила на откровенную и простодушную веселость доброго купца, который гордится тем, что принимает у себя людей выше его звания и угощает их великолепно. Рауль забывал прошедшие горести, и воображение его плавало в прозрачных водах розовой и золотой будущности. Он упивался двойным опьянением бесподобных вин, которые беспрестанно подливал ему Бенуа, и нежностью, которую почерпал в прекрасных глазах Эмроды, ласково смотревшей на него.

Случилось, что салфетка Эмроды упала с колен ее под стол. Рауль поспешно наклонился поднять ее. Молодая девушка сделала то же движение. Волосы ее коснулись до лба Рауля и обдали его легким благоуханием; крошечные пальчики дотронулись до его руки. Неведомое и восхитительное ощущение пробежало тогда по жилам молодого человека и заставило его задрожать, как будто гений сладострастия дотронулся до него кончиком своего крыла. Ему показалось, что вся кровь из его тела прилила к сердцу быстрее, горячее, живее, чем прежде. Тогда, с неслыханной смелостью, почерпнутой в мадере и шампанском, он наклонился к Эмроде, охватил рукой ее гибкий стан и взволнованным голосом прошептал:

— Я вас люблю!..

На это Эмрода, с очаровательным взором и скромностью пансионерки, отвечала:

— Я завишу от дядюшки… Обратитесь к нему… если он примет ваше предложение, я не откажу…

Это признание, хотя не совсем прямое, еще более увеличило упоение Рауля.

— Ангел! — шептал он. — Тебе мое имя!.. тебе моя жизнь!.. Тебе моя рота… тебе… тебе… тебе…

Потом он произнес несколько несвязных слов, локти его опустились на стол, а голова упала на руки. Он был совершенно пьян. Через две минуты он спал.

Четыре особы, находившиеся в это время возле Рауля, то есть Эмрода, Бенуа, виконт Ролан де Сильвера и майор Танкред д'Эстаньяк, поставили на стол стаканы, которые подносили уже к губам, переглянулись и засмеялись, но тихим и безмолвным смехом, очевидно, не желая разбудить уснувшего гостя.

Бенуа первый прервал молчание, и то знаками, как глухонемой. Он указал на Рауля, потом на себя, потом на троих своих сообщников и два раза сделал вид, будто аплодирует. Это был новый и весьма замысловатый способ показывать, что все исполнили свой долг. Майор и виконт это поняли, и так как другие занятия призывали их в другое место, они молча пожали руки дяде и племяннице и вышли на цыпочках из лавки «Серебряный Баран».

Бенуа, Эмрода и Рауль остались одни.

Через две минуты Эмрода подошла к мнимому дяде и шепнула ему:

— Я уйду!..

— Куда? — спросил Бенуа, тем же тоном.

— По своим делам! Мне кажется, мой милый сообщник, что вы становитесь очень любопытны!..

— Опять какая-нибудь интрижка!..

— Может быть.

— Безумная голова!

— Старый ворчун!

— Но, — продолжал Бенуа, указывая на Рауля, — если он спросит о вас, когда проснется?..

— Есть чем думать! Отвечайте ему просто, что я ушла в свою комнату; я думаю, что это очень естественно и даже прилично.

— Кажется, бедняжка влюбился в вас серьезно…

— Не говорите этого.

— Отчего?

— Оттого, что эта любовь очень меня огорчает…

— Вы шутите?

— Нисколько! Весь вечер у меня ныло сердце!.. Я чувствовала угрызение совести, оттого что я ваша сообщница в этом гнусном деле!.. Знаете ли, ведь это гнусность грабить таким образом несчастного молодого человека?

— Знаю ли? — возразил Бенуа. — Еще бы!.. Да, я знаю, что это гнусность, но она прибыльна, а мы часто делаем такие гнусности, которые не приносят нам ничего!..

— Этот молодой человек очарователен! — прошептала Эмрода, с меланхолическим видом потупив свои прекрасные глаза, которые были устремлены на Рауля, пока говорил Бенуа.

— Берегитесь, душечка! — возразил последний. — Пожалуй, вы не шутя влюбитесь в кавалера Рауля де ла Транблэ!..

— Может быть…

— Что вы сказали?..

— Я сказала: может быть.

— Что же вы будете делать в таком случае?

— Я спасу этого молодого человека и вырву его из ваших когтей!..

— Извините, моя милая, мне кажется, что вы забыли..

— Что?

— Одну статью в уставе нашего общества…

— Какую?

— А вот эту: «Если кто-нибудь из нас изменит интересам общества и будет способствовать неудаче предприятия, начатого нами, этот вероломный сообщник будет исключен, и каждый из нас даст клятву преследовать его всегда и повсюду своей ненавистью и мщением»…

Эмрода опустила голову и ничего не отвечала.

— Теперь вспомнили? — спросил Бенуа лукаво.

— Да, — прошептала девушка.

— Очень хорошо!.. Не будем же более говорить о вещах бесполезных, и если вас ждут где-нибудь в другом месте, ступайте, милое дитя, я вас не удерживаю…

— Когда я вам буду нужна?..

— Завтра.

— В котором часу?

— В двенадцать.

— Где?

— Здесь.

— Приду непременно.

— Надеюсь…

— Прощай, старый черт!

— Прощай, очаровательный бесенок!

Эмрода набросила на плечи плащ из простой материи, закрыла капюшоном лицо, что придало ей внешность гризетки, возвращающейся с работы, бросила на Рауля последний томный и почти печальный взгляд и вышла. Николас Бенуа опять сел напротив кавалера и принялся пить,

Было около полуночи, когда мнимый купец, найдя, что гость его довольно поспал, встал из-за стола и опрокинул стул. Рауль проснулся, глаза его были еще сонные, и совершенный беспорядок господствовал в его мыслях.

— Что это? — прошептал он. — Где я?

— У вашего лучшего друга, — отвечал Бенуа медовым голосом.

Звук этого голоса заставил Рауля опомниться. Он с удивлением осмотрелся кругом. Бенуа понял этот взгляд и сказал, улыбаясь:

— Гости наши уехали, племянница легла, мы одни…

— Я заснул! — вскричал Рауль в смущении.

— И прекрасно сделали, мой юный друг!.. Разве вы здесь не как дома?..

— Но ваша племянница и эти господа… что могут они подумать обо мне?..

— Они подумают, что вы устали от продолжительного путешествия верхом и уступили непреодолимому сну… Вот и все!.. Ничего не может быть проще!

— Вы удостоверяете меня, что они не получили обо мне слишком невыгодного мнения?..

— Клянусь вам честью!..

— Ах! Вы меня успокаиваете немножко…

— Успокойтесь совершенно!..

— Теперь, любезный хозяин, позвольте мне поблагодарить вас за ваше любезное гостеприимство и проститься с вами…

— К чему вы торопитесь?

— Уже поздно, а голова у меня тяжела.