Фредерик Марриет - Приключения в Африке

— Я тоже заметил это, — подтвердил Александр. — И мне очень интересно будет видеть завтра, как будут вести себя кафры. После всего, что я слышал от м-ра С., я проникаюсь глубочайшим уважением к людям, посвятившим себя такому почтенному делу.

— Дорогой Уильмот, — сказал м-р Суинтон, — миссионеры даже из менее выдающихся всегда обладают не совсем обыкновенной силой духа. Они не могут полагаться только на свои усилия, не могут рассчитывать на помощь других, если не хотят прийти в отчаяние. Нет, их поддержка не здесь, и их одушевление зависит не от земной силы. Они верят в Того, Кто никогда не оставляет верующих в него. Миссионер верит, что даже кровь его, мученически пролитая, увлажнит почву и даст ей силу для принесения плода. Миссионер может быть невысокого происхождения и невысокого образования, каковы многие из них, но у него должна быть возвышенная душа. Его вера в Бога укрепляет его и заставляет не бояться мученического венца.

— Вы правы, Суинтон. Только такие люди, о которых вы говорите, способны идти на жизнь, полную лишений и опасностей, среди дикарей. И награда ждет их на небесах.

— Да, Уильмот, на небесах, а не на земле, — подтвердил Суинтон.

На следующее утро путешественники приготовлялись к воскресной службе с помощью Магомеда, который был такой же прекрасный лакей, как и повар. Все выбрили бороды, к которым не прикасались уже много дней, и сменили свои охотничьи костюмы на более подходящие к случаю. Колокол миссионерской церкви уже звонил, и было видно, как собирались туземцы. Придя в церковь, наши путешественники нашли уже там м-ра С. и увидали, что для них были приготовлены места. Туземцев было человек около двухсот в самой церкви и гораздо больше толпилось около окон и открытых дверей. Многие были одеты в европейское платье, а другие обернулись кусками материи, так что их тело было почти закрыто. Прежде всего пропели гимн на туземном языке, затем прочли молитвы, литанию пропел хор. Заповеди были повторены на кафрском языке. М-р С. прочел главу из Библии и объяснил ее. Почти все слушали в глубоком молчании и с полным вниманием, хотя по временам кое-где слышалась насмешка. М-р С. дал благословение, и служба была окончена.

— Вы достигли очень многого, — сказал Суинтон. — Я никогда не поверил бы, чтобы было возможно возбудить столько внимания в дикарях и заставить их вести себя так прилично.

— Совершенно верно, что овладеть их вниманием значит преодолеть наибольшую трудность.

— Как вы думаете, многие ли из них, если можно так выразиться, имеют религиозное чувство?

— Да, многие. И они стараются даже передать его другим, стараются привести своих соплеменников к Богу.

— Это должно служить для вас большим удовлетворением.

— Разумеется. Но только, что могу сделать я и те немногие, кто помогает мне в работе, для этих тысяч ждущих нас? Во всей кафрской стране теперь только три миссионерства, а нужно было бы не меньше двухсот. Но я прошу извинения, мне нужно еще заниматься с детьми, самыми надежными из моих учеников. Мы увидимся вечером, так как я отправлюсь на проповедь в соседнее селение. Странно сказать, многие из сомневающихся и колеблющихся слушают меня там. Но, кажется, они думают, что в миссионерской церкви есть волшебная сила, и многие боятся говорить своим товарищам, что были в ней.

— Я не знаю, что чувствуете вы, — сказал Александр, когда ушел миссионер, — но мне доставило громадное наслаждение это присутствие на богослужении в бедной церкви, среди дикарей.

Майор и Суинтон были вполне согласны с ним.

— Я не боюсь быть смешным, — продолжал Александр, — предлагая вам во время нашего путешествия, где бы мы ни были, отмечать святость воскресного дня богослужением.

— Я могу только поблагодарить вас за ваше доброе намерение, — сказал Суинтон.

— Я тоже радуюсь вашему предложению, Уильмот, — сказал майор. — Не говоря уже о том наслаждении, которое мы будем испытывать сами, мы будем давать еще и хороший пример туземным дикарям. Ведь они смотрят на белых как на людей, стоящих выше их, потому и поступки белых должны оказывать на них то или другое влияние.

Вечер был проведен очень приятно в обществе м-ра С., который рассказывал неподражаемо анекдоты о кафрах. Он сообщил, между прочим, что Хинца намерен прийти завтра сам для получения подарков, причем вызвался быть переводчиком в разговоре с ним.

Александр с благодарностью принял предложение миссионера, затем сказал:

— Вы, кажется, упомянули, сэр, что некоторых миссионеров сопровождают жены. После того, что я слышал от вас о положении миссионеров, и зная об опасностях, которым постоянно подвергается их жизнь, могу себе представить, что должны испытывать их жены.

— Вы правы, сэр, — отвечал миссионер. — Нет положения более трудного, более тяжелого и скажу даже более изнуряющего душу и тело, чем положение жены миссионера. Она встречается с теми же опасностями, несет те же тяготы жизни, что и ее муж, не обладая крепостью и выносливостью, свойственными нашему полу. И что еще самое тяжелое — она часто остается одна в миссионерском доме в то время, когда ее муж исполняет свои обязанности, подвергая жизнь опасности. Она сидит и прислушивается к каждому шуму, к каждому шагу, ожидая, что придут и скажут, что ее мужа уже нет в живых. Она не может сопровождать его в его поездках по стране и часто остается одна по целым неделям. Письмо одного из братьев-миссионеров дает верную картину нашей жизни.

М-р С. пошел на другой конец комнаты и вернулся с письмом, из которого прочел следующее:

«В продолжение двух месяцев, которые мы пробыли в руках диких племен, приходили известия о том, что проводники, переводчики и я сам давно уже убиты. Когда я был в сорока верстах от станции, то был извещен, что партия туземцев, проходя мимо миссионерства, подробно рассказывала о том, как нас всех убивали. Мы шли весь день, и наступала уже ночь. Я страшно беспокоился о жене, до которой должны были дойти все эти слухи. Только просьбы и убеждения проводников заставили меня согласиться переждать ночь. Они говорили, что мы неминуемо погибнем, если пойдем ночью по местам, наполненным львами и другими хищными животными. Но едва рассветало, как я снова пустился в путь один, без всякого оружия, только с карманным компасом в руках. Это нетерпение, однако, едва не стоило мне жизни. Путешествие по глубокому песку, под жгучим солнцем над головой до такой степени изнурило меня, что уже на полпути я чувствовал полный упадок сил и к тому еще страшную жажду. Однако я дошел до станции благополучно, благодаря помощи Создателя. За несколько минут до моего прихода жена одного из братьев-миссионеров пошла предупредить мою жену относительно последних печальных сведений обо мне. Когда я вошел в комнату, обе стояли в ней обнявшись и горько плакали. Я остановился на пороге, изнемогая от усталости, покрытый пылью и потом. „Дорогая моя, — воскликнула наша приятельница, — смотри, кто это? Он или его дух? « Вы сами можете представить себе сцену, которая произошла вслед за этим“.