Вилис Лацис - Потерянная родина

Когда на острове улеглось волнение после пережитого, Ако вернулся к своей любимой работе. Снова он обучал детей и взрослых, приумножал мудрость своего племени и сноровку во всякой работе. Еще больше, чем прежде, люди доверяли ему и без колебаний следовали каждому его совету, ибо теперь каждый человек на острове доподлинно знал, что значит Британская империя и чего можно ждать от ее короля, — разрушенный поселок, вырубленные рощи и умерщвленные дети наглядно показывали их истинную сущность.

Вполне естественно, что вершители судеб Британской империи не могли примириться с неудачей своих представителей на острове Ригонда. Обстоятельный и красочный рапорт капитана второго ранга Спенсера о провале экспедиции досконально изучили и на заседании правления Южноморского торгового Общества, и у генерал-губернатора, и в Лондоне — в продолговатом кабинете премьер-министра на Даунинг-стрит. Министерство иностранных дел приняло все меры, чтобы отголоски ригондских событий не просочились в прессу и ничего не стало известно общественности. Принимая во внимание тайный характер карательной экспедиции, это отчасти и удалось. Канонерку «Шарк» по возвращении из, Сиднея отправили на какой-то дальний, расположенный на отшибе архипелаг, пока матросы не успели еще разболтать в сиднейских кабачках ничего нежелательного о своих приключениях на мятежном острове.

Письмо Ако капитану Спенсеру фигурировало в качестве официального документа и вЪоду сопровождало рапорт начальника экспедиции — в Сиднее остались две копии, а подлинник попал даже на стол к королю Англии, и «высочайшие» очи самолично прочли его несколько раз. Смелый, независимый тон письма и категорические требования, которые Ако поставил Спенсеру, заставляли кровь кипеть в жилах августейшей особы и ее верных министров. Один престарелый адмирал, у которого пошаливало сердце, чуть не отдал богу душу от волнения — его пришлось немедленно положить в больницу и долго лечить.

Лордам мерещилось, что тут, верно, дело не обошлось без большевиков. Отзвуки Великой Октябрьской социалистической революции далеко разнеслись по всему миру, не было теперь такого уголка на земном шаре, где не знали бы о событиях в России, — имена Ленина и Сталина стали известны угнетенным и простым людям всех стран. По мнению лордов, Ако был воспитанником большевиков и действовал по их заданию; тем опаснее он был и с ним следовало разде* латься во что бы то ни стало.

Генерал-губернатору и командующему военно-морскими силами Австралии был отдан приказ любой ценой и всеми средствами подавить бунт на острове Ригонда, истребить всех туземцев, которые окажут хотя бы малейшее сопротивление; оставшихся в живых развезти по другим островам на принудительные работы, рассеять по разным архипелагам, а на Ригонде поселить прирученных, покорных рабов двадцатого века.

На Ригонду отправилась новая экспедиция. Это была уже не какая-нибудь захудалая канонерка во главе с капитаном второго ранга, а полдюжина мощных военных кораблей, и на флагмане — крейсере — находился некий вице-адмирал, имя которого пользовалось известностью во всей Британской империи. Об истинных задачах экспедиции был осведомлен лишь узкий круг высших офицеров, все же прочие полагали, что военные корабли отправляются на обычные маневры.

Период ливней окончился. Снова сияло солнце над океаном и островами, снова пели птицы и дивными цветами красовались ригондские рощи, холмы и долины, когда в море за рифом, против старого поселка, шесть военных кораблей отдали якоря и повернули жерла своих орудий по направлению к острову. И началась вакханалия. С утра до полудня гремела канонада. Артиллерийские снаряды рвались в поселке островитян, разворачивали рощи, чащи, склоны гор. Волна смерти неумолимо катилась над островом, с юга на север, расплескиваясь по всем его уголкам. Конечно, не каждую пядь ригондской земли мог накрыть этот артиллерийский шквал, всюду оставались на ней нетронутыми значительные пятна, но не было больше на острове места, где человек мог бы чувствовать себя в безопасности.

Когда умолкла канонада, на побережье острова высадился десант — не горстка матросов, с которыми Ако мог, как в прошлый раз, затеять игру в жмурки, а настоящее войско — более тысячи вооруженных людей, которым под силу обшарить каждую пядь Ригондской земли.

Захватчики были жестоки, как звери. От их рук гибли женщины и дети, немощные седовласые старцы и полные сил юноши. Свинцовые пулеметные очереди крошили кустарники и тростниковые заросли. А когда спустились вечерние сумерки, мощные прожекторы обратили ночь в день и освещали путь войску. Птицы взмывали в воздух со своих гнезд и с громкими криками кружились над чащей, выползшие на мель крабы пускались наутек обратно в лагуну, а если иному случалось замешкаться, его расплющивал окованный железом каблук солдатского сапога. Казалось, будто вся сила гнева империи сосредоточилась в этом месте, а в удар бронированного кулака заложены весь гнет, вся жестокость и пламя мести королевской власти. Грохотали залпы, рвались гранаты, кровью окрашивалась тучная земля Ригонды. Со стоном боли на устах умирали добродушнейшие люди, которые ни единому человеку на свете не хотели причинить зла.

Задета была гордость насильников и их державы, какое-то племя чинило препятствие произволу угнетателей, — поэтому должна была литься кровь, раздаваться стоны, иначе лорды и адмиралы будут страдать по ночам бессонницей.

С самого начала вторжения Ако понял, что о сопротивлении нечего и помышлять, — превосходство противника было очевидным. Следовало позаботиться о спасении людей, об эвакуации острова. Тотчас же после того как прозвучал тревожный сигнал, Ако приказал слабосильным, женщинам и детям направиться к потайному селению в горной долине, которое так хорошо скрывало их во время первого нападения. Некоторые пали жертвой шальных артиллерийских снарядов, так и не достигнув поселка. Одну семью такой шальной снаряд уничтожил уже в поселке, угодив прямо чуть ли не в самую хижину.

К середине дня, когда артиллерийская канонада смолкла и десантники, рассредоточившись широким фронтом, начали продвижение в глубь острова, стало ясно, что потайной стан на этот раз не спасет ни одного человека, — его расположение оказалось прямо на пути войска. Ако велел перебраться всем в другой поселок у Тростникового залива; судя по тому, в каком направлении шагали цепи десантников, они могли выйти к противоположному берегу острова примерно на километр севернее Тростникового залива, — пока они доберутся туда, уже свечереет и лодки-плоты .с беженцами успеют беспрепятственно выйти в море.