Эдмон Ладусет - Железная маска

Между тем карета, увлекаемая резвыми лошадьми, неслась вперед по проселочным дорогам, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Мистуфлэ скакал рядом с ее правой дверцей, а Ивонна — с левой; как раз там и сидел монсеньор Людовик. Низко склоняясь к шее лошади, она то и дело смотрела на его лицо, так как Сен-Map, не предвидя никаких осложнений, позволил ему снять маску. Немного позади, оживленно болтая, ехали Фариболь и Росарж, причем первый просто не закрывал рта, не упуская любого повода, чтобы лишний раз выразить второму свою признательность за приглашение участвовать в «этом деле». Три верных друга монсеньора Людовика договорились, что сигнал к атаке подаст Фариболь, выкрикнув свое излюбленное «Гром и молния!»

Фариболь всю дорогу рассказывал Росаржу всякие забавные истории, не забывая внимательно смотреть по сторонам, дабы не упустить подходящий момент. Наконец они оказались в тихом сумеречном месте, вдали от главной дороги. Фариболь, еще раз тщательно оглядев окрестности, закончил свой очередной анекдот, вскричав:

— Гром и молния!

Затем выхватил шпагу и, держа ее за клинок, нанес Росаржу сильный удар эфесом по лицу. Тот покачнулся в седле и мешком свалился на землю. В это время Мистуфлэ, глубоко вонзив шпоры в бока своего коня, вырвался вперед, поравнялся с возницей и заколол его кинжалом, а затем, схватив вожжи, остановил лошадей. Ивонна спешилась и со шпагой в руке распахнула дверцу кареты, провозгласив:

— Монсеньор Людовик, вы свободны!

Но слова замерли у нее на устах. Сен-Map, догадавшийся о происходящем по тому, как неожиданно и резко остановилась карета, не потерял присутствия духа и теперь, хладнокровно приставив пистолет к виску пленника, насмешливо ответил Ивонне:

— Свободен? Вы немного поторопились!

С яростным криком Ивонна бросилась внутрь кареты и оказалась между тюремщиком и его пленником. Прогремел выстрел. Девушка почувствовала, как грудь ее пронзила острая боль. Она покачнулась, и Сен-Map, мгновенно этим воспользовавшись, схватил одной рукой ее за горло, в то время как другой пытался вырвать у нее шпагу. Несмотря на охватившую ее слабость, девушке все же хватило сил проговорить:

— Бегите, монсеньор, бегите!

В этот момент Мистуфлэ, поняв, что девушке грозит серьезная опасность, открыл дверцу кареты за спиной Сен-Мара и, схватив его за руки, заставил отпустить жертву, затем, напрягая все силы, поднял злодея над собой и вышвырнул его из кареты. Сен-Мар упал у самых ног Фариболя, который тут же приставил к его горлу острие своей шпаги и с изысканной любезностью осведомился:

— Я имею удовольствие обращаться к его превосходительству губернатору Пиньероля?

Между тем монсеньор Людовик взял Ивонну на руки, вынес из кареты, положил на траву и ласково сказал:

— Дорогая моя Ивонна! Бедная девочка! К чему было так рисковать из-за меня!

Девушка зарделась, как мак, взглянула на юношу помутневшим взором и ничего не ответила.

«Боже мой! — подумал монсеньор Людовик. — Похоже, я отгадал сердечную тайну этого создания! Она любит меня! Возможно ли такое?»

Взволнованный своим открытием юноша окликнул Мистуфлэ, помогавшего Фариболю связывать Сен-Мара.

Ловко и на удивление аккуратно Мистуфлэ быстро промыл рану, к счастью, оказавшуюся легкой, и, разорвав платок на бинты, перевязал ее.

Монсеньор Людовик хотел было вновь подойти к девушке, как вдруг воздух прорезал пронзительный свист.

— О Боже! — воскликнул Мистуфлэ. — Монсеньор, что бы ни случилось, не оставляйте мадемуазель одну… Свист моего хозяина не предвещает ничего хорошего.

Сказав это, он побежал к Фариболю, который стоял на коленях, приложив ухо к земле. Какое-то время он прислушивался, а затем сказал:

— Сюда приближается около тридцати всадников.

— Но кто мог предать нас? — воскликнул Мистуфлэ. — Вы полагаете, это погоня, хозяин?

— Не знаю. Однако в любом случае не мешало бы замести следы… Прежде всего избавимся от ненужных свидетелей. Посадим их в карету и пожелаем счастливого пути!

Сказано — сделано. Через минуту связанный Сен-Мар, Так и не пришедший в себя Росарж и мертвый кучер уже находились в карете. Несколько ударов кнута довершили дело: лошади сорвались с места и понеслись во весь опор.

Монсеньор Людовик поддерживал Ивонну, первым шел Фариболь, Мистуфлэ, держа лошадей под уздцы, замыкал процессию. Невдалеке от дороги стояла старая заброшенная хижина, насквозь прогнившие деревянные стены которой, казалось, вот-вот рухнут. Не сказав друг другу ни слова, друзья направились к этому ветхому укрытию. Мистуфлэ привязал лошадей так, чтобы их не было видно, и присоединился к остальным.

В щели между досками была видна залитая лунным светом дорога, по которой с бешеной скоростью двигалось большое темное пятно. Под копытами лошадей дрожала земля, матово поблескивала сталь оружия. На всадниках были длинные серые плащи и широкополые шляпы с развевающимися черными и красными перьями.

— Это королевские мушкетеры, — сказал монсеньор Людовик.

Когда всадники поравнялись с хижиной, чей-то грубый голос хрипло прокричал:

— Я вижу карету! Это они!

— Ньяфон! — ахнула Ивонна, узнав в кричавшем человеке карлика.

— Вперед! Им от нас не уйти! — подбодрил своих людей командовавший отрядом офицер.

— Как бы не так! — усмехнувшись, сказал Фариболь. — Пускай себе скачут вперед… мы не станем им мешать и отправимся назад! Мистуфлэ, готовь лошадей! Живее!

— Бесполезно! — ответил тот, указывая на группу всадников, оставшихся охранять дорогу, поскольку они рассудили, что, если карета пуста, беглецы постараются вернуться в Париж, как только почувствуют себя в безопасности. Но самое опасное заключалось в том, что остановились мушкетеры как раз напротив хижины.

Положение друзей становилось критическим. Слева, справа и прямо перед ними были враги, число которых не позволяло даже думать о том, чтобы проложить себе дорогу шпагами. Необходимо было бежать, но куда? Впрочем, времени на раздумья у них также не оставалось, приходилось поставить все на карту и уповать лишь на Провидение. Фариболь предложил выбраться из хижины через заднюю дверь и осмотреться на месте. Никто не возражал.

— Что ж, друзья, тогда вперед! — скомандовал он.

Монсеньор Людовик взял на руки Ивонну и последовал за Мистуфлэ, осторожно продвигавшимся по узкой тропинке; с тыла их прикрывал Фариболь с пистолетом в руке.

— Быстрее, быстрее! — торопил капитан. — Эти мерзавцы наступают нам на пятки!

— Святая дева! Мы окружены!

— Окружены? Тысяча чертей!… У меня есть план! — вдруг вскричал Фариболь. — Монсеньор, и вы, мадемуазель, ждите нас здесь. Мистуфлэ, за мной!