Амеде Ашар - Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему

— Эти сто человек, которые вам нужны, они пойдут в бой? — поинтересовался один из них, по имени Бегье.

— Я их поведу в самое сердце Германии, в австрийские провинции, в стан врага!

Радостные улыбки пробежали по лицам драгун.

— Быть может у нас останутся силы на отступление, смотря как будут разворачиваться события, — добавил Эгрофой.

— Мой друг, — уточнил Рено, — господин де ла Герш посвятил меня в свой проект; он таков, что добрая половина тех, кто согласится на это путешествие, могут не вернуться назад.

— Вот прекрасная возможность найти применения своему мечу, — вскричал молодой корнет.

— Не только мечу, но и пистолету тоже, — прибавил Рено.

— Господин де Шофонтен, вы так гладко рассказываете: если судьба будет благосклонна ко мне, мы обсудим это небольшое путешествие в кругу друзей, за хорошим столом. Запишите меня первым.

— И меня тоже! Думаете, что я хочу оставаться здесь? — вскричал Эгрофой. Если я не подвергну себя риску быть убитым двадцать раз, я буду считать себя непорядочным человеком, так что я готов рисковать.

— Успокойтесь, — отвечал Рено, вынув из кармана записную книжку, где уже значились имена Бегье и Эгрофоя, — самое страшное, что сможет с вами случиться, это то, что вы можете потерять ногу или руку.

— И я тоже с вами! — закричал корнет.

— Думаете ли вы, что я могу пропустить это удовольствие? — подхватил солдат, горящий желанием скорее вступить в бой.

— Запишите: господин Сан-Паер.

— И господин Арранд.

— И господин Вольрас.

— И господин Коллонж.

Перо Рено не успевало записывать, крики уже доносились со всех сторон.

— Подождите, подождите, — закричал г-н де Шофонтен, у меня уже устала рука. — Нам нужно сто человек добровольцев: сейчас те, кто желает следовать за мной и господином де ла Гершем, станут справа от меня, я вас посчитаю!

Все драгуны поспешили встать справа от Рено и образовали толпу; слева не оказалось никого.

— Хорошо, — промолвил Рено, закрывая свою записную книжку, — считать не будем!

— Я займу свое место по старшинству, — провозгласил г-н Бегье, — остальные пусть тянут жребий!

— Что ж, будем тянуть жребий, — печально ответил Эгрофой.

Корнет положил свою шапку на каменную глыбу и каждый подошел к ней, чтобы бросить туда бумажку со своим именем. Шапка уже была наполовину заполнена, когда мосье де Коллонж перевернул её ударом ноги.

— Какие же мы глупые! — воскликнул он, — зачем испытывать судьбу? Отправимся все вместе, в дороге нам будет веселей, и, если нас убьют, не о чем будет сожалеть.

— Иногда устами младенца глаголет истина! — заключил Рено. — Что вы об этом думаете, капитан?

— Я полностью с вами согласен, — отвечал Арман-Луи.

— Я тоже! Чем больше нас будет — тем меньше мы будем привлекать к себе внимание, — продолжал Рено.

— Вот загадка, которую я не берусь разгадать, — произнес Сан-Паер, обращаясь к г-ну де ла Гершу, — согласны ли вы со мной?

— Согласен! — воскликнул г-н де ла Герш.

Шапка взлетела в воздух, раздались крики: «Да здравствует господин де ла Герш! Да здравствует господин де Шофонтен!» Их окружили, обнимали, это был взрыв радости.

— И, когда благодаря мне, наконец мы пришли к согласию, — продолжил г-н Коллонж, — можем ли мы узнать, куда лежит наш путь?

— Мы пойдем в Богемию, — отвечал Арман-Луи, — и, когда мы её достигнем, армия Валленштейна будет располагаться между нами и шведами.

— Похоже, что мы будем там, как когда-то Даниил в яме со львами, — заметил Бегье.

— С той лишь разницей, что Даниил был пророком, а мы лишь бедные рыбаки, и имеем шансы быть уничтоженными, как стадо ягнят.

— А если серьезно, — продолжил г-н де Коллонж, — достигнув Богемии, что за миссия нам там предстоит?

— Там мы должны найти замок, окрестные жители называют его Дрошенфельд.

— Предположим, что мы его обнаружили, что потом?

— Сеньоры, — пояснил Арман-Луи, — в этом замке томятся две женщины, имена которых известных многим из вас: это мадемуазель де Парделан и мадемуазель де Сувини. Их содержат в заточении, им угрожают. Господин де Шофонтен и я решили их освободить или погибнуть. Но даже шпаги двух мужчин, сколь угодно храбрых и преданных, не смогут преодолеть всех препятствий. Вот почему я обратился к вам: мы вместе победим или погибнем. Что касается меня, я вернусь с ними или не вернусь вообще.

Три сотни мечей сверкнули одновременно в лучах солнца, и воинственная молодежь в едином благородном порыве дала клятву биться до последней капли крови за общее дело.

— Когда вы нам дадите знак выступать, мы пойдем за вами без промедления! — провозгласил Бегье, на что Арман-Луи мягко улыбнулся:

— Ваши лошади должны быть готовы к утру. Вам остается одна ночь для прощания с близкими.

Рено не был единственным кого г-н де ла Герш посвятил в свой план. Старый отшельник Магнус, не доверяя безрассудству друга и его старый слуга Рудигер, получив сведения о предстоящем походе, как два муравья, отправились на поиски. К концу дня они вернулись в сопровождении трех или четырех тележек, прогнувшихся под тяжестью имперского обмундирования, собранного на окрестных полях и которого, благодаря ежедневным перестрелкам, было вокруг вдоволь. У Каркефу, присутствующего при разгрузке, разбежались глаза при виде австрийских касок, пиджаков, пальто, камзолов, портупей.

— Будет, чем одеть полк!

— О, Господи! Для кого это все? — воскликнул Каркефу.

— Для нас, — отвечал Магнус. — Арман-Луи пришел в восторг от этой идеи, равно как и Рудигер.

— Пора начать переодевание, скоро в дорогу, — скомандовал Магнус.

— Скоро, очень скоро! — согласился Рудигер, для которого эта одиссея во вражеский лагерь была сродни вызову Люциферу.

Предложенная Магнусом маскировка была единственным способом пересечь линию армии Валленштейна без осложнений, или по крайней мере с наименьшими потерями.

Стоило большого труда убедить некоторых солдат закрыть свои головные уборы ненавистными кокардами. Они повторяли, что ни при каких обстоятельствах не собираются скрывать под масками свои лица. Но здесь командиры стали непреклонны.

— И еще, — предупредил встревоженный Магнус, — не вздумайте послать гонца герцогу Фринланду. Не дай бог он узнает день вашего отъезда и дорогу, по которой вы поедете.

Все успокоилось и оставалось только мечтать, чтобы завтра было все в порядке.

Необыкновенное оживление царило в лагере. Всю ночь повсюду сновали люди: одни чистили лошадей, другие — оружие, некоторые, вздыхая, писали прощальные письма. Самые молодые напевали куплеты, напоминающие им о любимой стороне. Но какими бы разными не были эти приготовления, угрюмых лиц не было. Теперь бы ни один из бравых солдат не отказался от рискованной экспедиции.