Георг Борн - Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1

— Я исполню приказание вашего величества.

Ришелье встретил прибывших низким поклоном и проводил их в один из малых боковых залов, где был накрыт стол.

Пока усаживались и обедали, никто, кроме прислуживавших лакеев, в зал не входил. Нетерпение Сюлли возрастало.

Вскоре все объяснилось. Когда король встал из-за стола, он обратился к епископу Люсонскому с вопросом, где королева-мать.

— Ее величество ожидает вас в саду, сир. Позвольте мне иметь честь проводить вас.

Сюлли просто не верил собственным ушам. Следовательно, дело шло о примирении!

Ришелье проводил их через великолепный садовый портал в парк, который постепенно переходил в лес.

Взгляд короля пытливо бродил по сторонам. Наконец вдали показалась фигура женщины, одетой в черное платье. Следом за ней появилась герцогиня Бретейльская, которая почтительно поклонилась королю.

Король знаком показал своим спутникам, чтобы они остались на месте и направился прямо к королеве-матери, а статс-дама скромно отошла к стоявшим поодаль придворным.

Мария Медичи была бледна и казалась очень взволнованной. Она как бы украдкой утерла слезу, сбегавшую по ее щеке, и сделала радостное движение навстречу сыну.

Людовик быстро подошел к матери и поднес ее протянутую руку к своим губам.

— Да будет благословен час сей! — прошептала Мария Медичи, неподражаемо разыгрывая тронутую мать.

— Я удивлен, что встречаю ваше величество здесь, парке, — заметил Людовик, идя рядом с матерью вдоль тенистой аллеи, вовсе не подозревая, куда она его ведет.

— Я предпочла принять вас здесь, сир, — потому что хочу переговорить с вами с глазу на глаз. Мать хотела снова найти в вас сына, потому и избрала в свидетели одного лишь Бога да прекраснейшее из его творений — природу.

Король, собираясь ответить, поднял голову, но вдруг мер, охваченный внезапным воспоминанием. Случайно или преднамеренно они стояли в эту минуту на том самом месте, с которого много лет тому назад его отец увидел дикого охотника. Мария Медичи, была, казалось, не в состоянии далее владеть своими чувствами. Она взглянула на сына, широко взмахнула руками и простерла к нему нежные материнские объятия. Лед в душе Людовика был сломан и он молча покорился этой немой ласке.

— Прощание и забвение всему, что произошло между нами, сын мой, — проговорила королева-мать тихим дрожащим голосом. — Мир, ради Бога, мир!

— Я тоже хочу только мира, ваше величество, и надеюсь, что час его настал, — ответил король, — я доказал вам искренность этого своего желания уже тем, что принял приглашение приехать сюда.

— Не станем разбирать, сир, кто из нас более виноват! За свою часть вины я была жестоко наказана предпоследними днями! Мы оба доверились плохим советникам, целью которых было посеять раздор между нами. Мы оба были обмануты! Я надеюсь, что для нас настанут лучшие времена, если уж нам удалось свидеться и переговорить вдали от их влияния.

— Я хотел бы, чтобы ваше величество высказались в отношении этих людей более подробно.

— Вижу по выражению вашего лица, сир, что вы хотите упрекать меня! Но если я и перешла на сторону ваших противников, то только для того, чтобы отвергнуть тех, кто убедил вас заключить меня в тюрьму. Поверьте, что все неприятности, вся эта вражда и противостояние вызваны вовсе не мною и моими приверженцами.

— Я прошу, ваше величество, сказать мне все, что вы знаете об этом деле!

— Виновники всего этого состоят при вашем Дворе, сир. В вашем собственном королевском дворце ведется непрерывная работа не только над тем, чтобы посеять раздор между нами, но и над тем, чтобы раздуть междоусобную вражду во всем вашем государстве.

— Если вы говорите о герцоге де Люине, то я должен предупредить ваше величество, что сам уже решил потребовать его отчета. Я вовсе не настолько слеп, чтобы не видеть ошибок и злоупотреблений тех, кто воображает себя под защитой моего расположения, — угрожающе воскликнул король. — Какие обвинения вы можете еще предъявить? Что же может побуждать этих людей к тому, чтобы разжигать вражду в нашем народе?

— Причина этого кроется в Англии и Испании! — ответила Мария Медичи, видя, что король начинает уже впадать в то настроение, которого она добивалась. В душу Людовика уже запало семя подозрения.

— В Англии и Испании? — переспросил он удивленно. — Я попрошу вас высказаться яснее.

— Мне очень тяжело было бы стать причиной разлада, а потому прошу вас, разрешите мне умолчать об этом!

— Если вы действительно желаете мира, ваше величество, если вы действительно добровольно явились сюда, то я настоятельно прошу вас говорить подробнее.

— Вы этого требуете, Людовик? Хорошо, будь по-вашему! Эти люди тайно и осторожно сумели завязать отношения, ловко найти средства и источники, о которых вы никогда не могли бы подумать.

— Я попрошу вас конкретно указать мне эти тайные средства! — сказал король.

— Они воспользовались доверчивостью и добродушием вашей супруги, чтобы осуществить выполнение своих замыслов, — продолжила Мария Медичи и заметила, что Людовик сильно вздрогнул. — Прибавьте к этому дурные наклонности возведенного в коннетабли Франции графа де Люиня и вы сами все поймете.

— Доверием королевы! — мрачно повторил Людовик, — но подумали ли вы, ваше величество, какое страшное обвинение вы произносите?

— Я умоляю вас, сир, успокоиться! Я умоляю вас, ради самого Бога, не решаться на какой-нибудь необдуманный поступок, иначе мне лучше возвратиться в свое изгнание, и пусть все идет по-старому.

— Никогда не бывать этому! Я требую, чтобы вы сказали мне все! Я требую этого не только для себя, но и для Франции.

— А я прошу вас, сир, ничего не предпринимать без тщательного обсуждения! Вы ведь знаете, что король английский Яков возвел своего любимца, герцога Бекингэма, в звание герцога, и вообще осыпает его всяческими почестями.

— Да, я слышал об этом! Но что же мне за дело до этого?

— Припомните, сир, что я давно уже просила вас наблюдать во время придворных балов за этим красавцем-англичанином.

— И вы думаете, ваше величество, что в Лувре есть люди, которые осмеливаются иметь тайные сношения с иностранными дворами? — все больше мрачнея, спросил Людовик.

— Не с дворами, сир, а с отдельными их лицами.

— Этого я не мог бы знать! До вас, вероятно, дошли ложные слухи!

— Пути и способы этих сношений избирались так неосторожно, что они не могли не привлечь внимание ваших наблюдательных чиновников.

— Так вы знаете пути, которыми они пользовались.

— Разумеется, знаю, ваше величество!

— Тогда объясните их мне.

— Без исполнения некоторых условий, я не могу этого сделать, сир.

— Говорите ваши условия, я готов исполнять все, что вы потребуете.