Георг Борн - Анна Австрийская, или три мушкетера королевы. Том 2

— Добрый вечер, Калебассе! Как ты сюда попал? — спросил он.

— Гм, у меня есть на это свои основания, кум, — ответил старик, — и мне нужно сказать тебе два слова по секрету.

Пьер Гри испугался.

— Тебе ведь, конечно, не деньги твои понадобились? — спросил он.

— Да уж ты порядком подсобрал и мог бы расплатиться, но я не затем пришел.

— Ну, что Жозефина, а? — спросил, успокоившись, Пьер Гри.

— Если бы она знала, что я иду к тебе, наверное, передала бы поклон, — ответил Калебассе. — Ей хорошо живется, лучше, чем в гостинице.

— Уж, конечно, кум, уж, конечно! Здесь ей уже не стало житья с тех пор, как она стала взрослой красавицей.

— Она резвится, как рыба в воде, и так похорошела, что любо-дорого глядеть, — рассказывал Калебассе. — Бьюсь об заклад, она выйдет замуж за какого-нибудь вельможу!

— Чего ты только не выдумаешь, кум!

— Да ты посмотрел бы на нее! Ведь прелесть, а не девушка. А почему бы ей не сделать блестящей партии?

— Да, да, я ей не мешаю.

— Я пришел, чтобы сказать тебе одну вещь, которая тебе очень понравится. Старый герцог умирает, я сегодня слышал.

— Как?.. Герцог д'Эпернон?

— Да, несколько дней жить остается… Присылал он кого-нибудь сюда?

— Ничего не знаю, ничего не знаю, кум.

— Мне только это и нужно было. Бог знает, правду ли говорит прислуга, что это все так скоро будет, но я точно знаю одно, что он опасно болен и хочет сделать последние распоряжения.

— Так, так… последние распоряжения.

— Поскольку он может послать сюда своих людей, то я хотел тебя предупредить. Самому-то, конечно, уж нечего больше ждать, но другим…

— Понимаю, понимаю, кум, — сказал Пьер Гри.

— Тебе придется все-таки принять его посланных, но если он будет очень много требовать, то приходи только ко мне и скажи, что я теперь торгую на улице Вожирар.

— А не на улице Шальо?

— Нет, кум, я сменил место. Тебе нужно только прийти и сказать, а уж я позабочусь об остальном. Ты, я знаю, обманывать не станешь, исполнишь волю герцога.

— Что ты, кум Калебассе! Ни одного дуката не возьму, который не принадлежал бы мне по праву!

— Смотри же, Гри, сдержи свое слово! Ведь ты уже достаточно набрал! Мы станем заклятыми врагами, если ты воспользуешься чужим барышом.

— Не люблю я таких слов, кум!

— Если герцог и завтра никого не пришлет… Ведь как знать, может быть, ему некому довериться? Ступай туда сам и узнай о его здоровье. Понимаешь? Пусть лакей только скажет герцогу, что ты пришел. Я не хотел бы, чтобы он умер, не поговорив с тобой. Мне тут, разумеется, нельзя вмешиваться, и нехорошо было бы, если бы я к нему пришел. Не теряй времени, Гри, старик может умереть, быстрее, чем мы думаем.

— Ты разве уже уходишь, кум?

— Я пришел только предупредить тебя, мне надо по делу.

— Не выпить ли, кум, по стаканчику?

— В другой раз, Пьер, сегодня некогда, — ответил Калебассе, вставая. — Делай, как я тебе говорил, и — спокойной ночи.

Старик-фруктовщик ушел, а Пьер опять стал за прилавок.

Подходя к мостику, папа Калебассе услышал звон шпор. Ему навстречу шел какой-то солдат.

Калебассе остановился, всматриваясь.

На солдате был красный мундир, шитый золотом, это был кто-то из гвардейцев кардинала.

Зачем солдат пришел на Ночлежный остров?

— Э! — закричал вдруг папа Калебассе, — да, если не ошибаюсь, это Жюль Гри!

— Угадали, папа Калебассе, узнаете меня?

— Ишь ты, каким молодцом стал! — сказал фруктовщик, разглядывая солдата, насколько можно было что-нибудь разглядеть в вечерних сумерках. — Так ты поступил в гвардейцы великого кардинала? — спросил он. — Хорошо, очень хорошо!

— Я вам по секрету скажу, папа Калебассе, — ответил Жюль Гри, — я ведь в большой милости у кардинала.

— Что ты! Ну, это приятно слышать. Кардинал очень могущественное лицо в государстве, все, что он делает, доказывает его силу и значение.

— Правда, папа Калебассе.

— И я у него в милости. Я приближен к нему.

— И вы? Вот чего не ожидал!

— Да, сынок, да! Я стою к нему ближе, чем кто-нибудь, — сказал с усмешкой старый фруктовщик. — Я, так сказать, его хороший приятель, но это между нами, слышишь?

— Его хороший приятель! Да это ведь кое-что значит, папа Калебассе! — сказал удивленный Жюль Гри.

— Я часто у него бываю и теперь иду к нему. Он очень ласков со мною и иногда спрашивает моего совета, любит тоже послушать, что говорят вокруг и тому подобное.

— Ну да! Верно, затевают что-нибудь втихомолку?

— То есть, как это, сынок?

— Что-нибудь задумывают против него? Ведь не все так желают добра кардиналу, как вы и я.

— А ты разве что-нибудь слышал?

— Гм, как не слышать! Разве вы не видели меня сегодня в Люксембурге?

— Ты был в Люксембурге? — спросил удивленный фруктовщик. — Ничего не знаю.

— Я видел, как вы сидели под вашим огромным зонтиком.

— Как я мог тебя узнать? Ведь я не знал, что ты носишь теперь этот почетный мундир.

— Я несколько раз отличался, папа Калебассе, сегодня был в Люксембурге… там что-то затевают.

— Расскажи, сынок!

— Извольте! У него много врагов среди знати, они все только и ждут случая.

— У кого это? У кардинала?

— Ну, конечно!

— К кому же ты ходил во дворец?

— Гм! К шевалье де Мармону, а он водил меня к герцогу Орлеанскому.

— Эге, сынок! Да ты вертишься в самом высокопоставленном обществе.

— Постойте, папа Калебассе, я еще не кончил! Герцог свел меня со старой королевой.

— Старой королевой? Она с тобой говорила?

— Очень ласково, да еще вдвоем… нет, впрочем, втроем — герцог тоже там был. Поглядите-ка!

Жюль Гри достал из кармана несколько блестящих монет.

— Это они тебе дали?

— Все надо брать, когда дают, папа Калебассе, — рассмеялся Жюль Гри.

— Они хотели спросить у тебя насчет кардинала?

— Разумеется! Я и разыграл дурака!

— Так, так. И они поверили тебе.

— Я понял из их слов, что они хотят извести кардинала. Я показался им подходящим человеком для этого дела.

— Святая Матерь Божья! Ты правду говоришь?

— Уверяю вас, у них злые умыслы! Они поклялись убить кардинала. С ними заодно и двое камергеров из Лувра, они потом тоже пришли.

— Какие же это камергеры?

— Я позабыл их имена, папа Калебассе. Одного звали маркизом.

— Не маркиз ли Сен-Марс?

— Да, да. Он самый!

— Ну, а другого, наверное, зовут де Ту!

— Черт возьми! Да как вы это узнали?

— Как видишь, и я кое-что замечаю.

— Голову даю в залог, папа Калебассе, что оба участвуют в заговоре!

— Так уж и в заговоре?

— Они мне всего не сказали, но я прекрасно заметил, что они хотят подкупить меня. Я притворился, будто соглашаюсь, но они, кажется, еще не вполне доверяют мне, поэтому сегодня еще ничего не решили. Расспрашивали меня, насколько я близок к кардиналу, хотел ли бы зарабатывать много денег, получить лучшее место, например, место дворецкого или что-нибудь в этом роде.