Александр Дюма - Прусский террор

Пока длилась агония, мой кинжал на три четверти вышел из ее груди.

«Чей это нож?» — спросил капитан Тигр, извлекая его из раны.

«Мой, капитан, — сказал я, отталкивая ногой борзых, так и стремившихся допрыгнуть до тигрят, которых я все еще держал за загривок».

«Ну что же, дорогой соотечественник, это неплохо! Особенно для начала…»

«Извините за авторские ошибки, как говорится в испанских одноактных пьесах».

— А что случилось с двумя тигрятами? Я особенно интересуюсь сиротами.

— Я отдал их, когда был в Каире, Саид-паше, и он взамен подарил мне эту дамасскую саблю.

И Бенедикт показал изогнутую саблю, висевшую у него на боку.

Они молча принялись перелистывать альбом.

Одна из страниц изображала трех умирающих слонов — одного маленького и двух чудовищных размеров — и сопровождалась подписью «Тройной выстрел».

— Извините, господин Бенедикт, — сказал молодой принц, — но и на этот раз я вынужден попросить у вас объяснений.

— Ваше высочество, — ответил ему Бенедикт, — вам случалось, не правда ли, сделать двойной выстрел, охотясь на молодых куропаток, зайцев, косуль и, может быть, даже оленей. А вот мне выпало сделать тройной выстрел и убить трех слонов четырьмя пулями!

Каульбах и Андерсон переглянулись.

— Что за черт! — сказал Андерсон. — И он говорит это с такой простотой, что даже хочется поверить.

— Эх! Бог мой! — ответил Бенедикт. — Я говорю истинную правду! Ваше высочество, вы попросили посмотреть мои рисунки, я их показываю, меня просят объяснений, я их даю. Если ваше высочество пожелает избавить меня от них, я буду рад: клянусь, нет для меня большей неприятности, чем говорить о себе.

— Нет, нет! — вскричал наследный принц. — Разве мы не аплодировали смерти вашей тигрицы? Разве мы не припились кричать «Браво!»? Это совершенно невозможно. Мы околдованы. У ваших трех мастодонтов такой комический вид, их ноги и хоботы так забавно болтаются в воздухе, что я сомневаюсь, будет ли рассказ об их смерти столь же драматичным, каким был рассказ о тигрице. Ну же, сеньор Бенедикт, расскажите нам вашу историю об охоте на слонов!

— Мне не выпало случая, — начал рассказ Бенедикт, поклонившись, что означало его согласие подчиниться просьбе принца, — поохотиться на слонов в Индии, и я глубоко об этом сожалел. Не поедешь же снова в Калькутту или в Пондишери, как ездят в Берлин или Вену. Когда корабль Английской компании высадил меня на Цейлоне, я решил задержаться там недели на две.

У меня с собой было несколько рекомендательных писем, а среди прочих — письмо к сэру Джорджу Дугласу, одному из младших сыновей той обширной семьи Дугласов, которая сыграла роль во всех серьезных событиях, сотрясавших трон Англии. Сэр Джордж Дуглас в чине полковника командовал английским гарнизоном на Цейлоне.

Я послал ему письмо с просьбой принять меня на следующий день.

Вечер был прелестным; я велел подать чай на балконе и принялся вкушать мой любимый напиток, глядя на акул, резвившихся у самой поверхности воды с такой же подвижностью и с таким же изяществом, какие мы наблюдаем у корюшки или уклейки, а акулы с того места, откуда я их видел, казались именно таких размеров.

Ко мне в дверь постучали.

«Войдите!» — крикнул я и откачнулся на стуле назад, чтобы увидеть через балконное окно, кто же ко мне стучал.

Я увидел английского офицера; услышав мой голос, он вошел.

Поняв, что это мог быть только сэр Джордж, я поспешил ему навстречу.

«Вы господин Бенедикт Тюрпен?» — спросил он, показывая мне письмо, которое я только что отправил.

Он, как человек занятый, задал мне сразу два вопроса.

«Да, сударь, и письмо мое…»

Я показал ему на письмо пальцем.

Он кивнул.

«В письме говорится, что вы охотник».

«Страстный».

«Тогда вы приехали удивительно вовремя. Завтра мы устроим большую охоту на слонов. Хотите в ней участвовать? Предупреждаю, что, если вы с нами не едете, то смертельно проскучаете, здесь ведь больше никого не останется…»

— И им с восторгом согласились? — воскликнул молодой принц.

— Ваше высочество, для тою, чтобы вы знали меня таким, каков я есть, нужно, чтобы я признался вам…

— В чем же?

— Я труслив.

Все три слушателя Бенедикта, не ожидая подобного признания, разразились смехом.

— Труслив! Вы? — вскричал молодой принц.

— Честное слово! Не приходится в этом сомневаться, — сказал полковник Андерсон.

— Объясните же нам, что вы имели в виду, — сказал Каульбах.

— Да очень просто: я труслив, только труслив на манер нашего короля Генриха Четвертого, который поначалу марал себе штаны, а потом пачкал о них носы своих врагов. У меня характер раздражительный, и смелость моя соответствует такому характеру. При виде опасности или скорее при объявлении ее я начинаю сомневаться, дрожать, потом краснею за себя. Мой дух проклинает мое физическое состояние, душа вступает в эту мою борьбу с самим собой, ибо понимает, что с ней связана моя собственная честь, то есть часть ее самой. Она вскакивает верхом на моего зверя, который напрасно упрямится. И, видя, как душа все-таки удержалась на нем верхом, мой зверь начинает творить чудеса дерзости, которые ошеломляют глупцов. Извините, полковник, — смеясь, сказал Бенедикт, — вы же знаете, что о присутствующих не говорят.

Итак, я принял предложение холодно.

Охота на слонов! Заметьте, что по дороге в Индию я только об этом и мечтал.

«Да! Нет! Сколько же времени это продолжится?»

«Семь-восемь дней!»

«Ах, черт, не знаю, смогу ли я».

«Смотрите, подумайте, — сказал сэр Джордж, — у вас есть время до завтра».

И мне показалось в интонации сэра Джорджа Дугласа, что он прочел все в глубине моей души и увидел, что там происходило. На какой-то миг мне стало крайне стыдно.

«Нет, спасибо, — сказал я ему. — Мне нечего думать: я еду».

Я взял носовой платок и вытер пот, проступивший у меня на лбу.

«У вас есть оружие?» — спросил сэр Джордж.

«У меня есть карабин с разрывными пулями».

«А, это изобретение одного из ваших оружейников?»

«Да, Девима».

«Вы к нему привыкли?»

«Да».

«Добились хороших результатов?»

«Да».

«Берите его на крайний случай, но как единственное оружие карабина нам не хватит. Что касается меня, то знаю, что с подобным оружием я бы за вас не отвечал».

«О-о!»

Я просвистел небольшой мотив, чтобы выяснить, до какой степени мне еще повинуется мой голос.

«Что же мне тогда нужно взять?» — спросил я.

«Вам нужно взять три двуствольных карабина, которые называются двойными барретами».

«Где же я их возьму?»

«Это уже моя забота».

«Но я же упаду под тяжестью такой артиллерии».

«Да разве же белый человек создан для того, чтобы носить что бы то ни было в Индии? Это дело ваших негров».