Леонид Глыбин - Дангу

Обычная картина для тех времен Северной Индии. Видимо, небогатая семья, мусульмане — муж и жена держали неторопливый путь по каким-то своим делам. Может быть, навестить родственников в соседней деревне, а может быть, на большой торговый привоз или дальше — в Кашмир.

Лхоба уже второй день тайком следила за движением этих ми. Иногда она наблюдала с явным удовольствием, подкравшись совсем близко на коротких остановках, как женщина ми открывала лицо. Оно было совершенно необыкновенно. Светлая кожа, эти удивительные белые волосы, прямые и длинные с косой сзади. Таких она никогда еще не видела. У Дангу тоже волосы были белые, но они вились. Какой-то внутренний голос говорил ей, что эта женщина и должна быть уми ее дорогого сыночка. Та, которую ее Данг-чи-канг хотел ей показать на перевале Чуп-са и которую украл плохой ми. Но как это проверить? Она ведь не знала языка ми. Напряженно прислушиваясь к их разговорам, она иногда улавливала в речи старика знакомое слово «Дарья». Но относилось ли оно к этой женщине ми, было непонятно. Любопытство разбирало ее все больше. Почему она здесь и едет со стариком? Куда? Как с ними заговорить, чтобы не испугать их? Она лихорадочно обдумывала одно решение, потом отбрасывала его, приходила к другому, снова отбрасывала и думала, думала, не зная, на чем остановиться. Внезапно ее озарила простая гениальная мысль. Да, да! Конечно, она сделает вот так! Именно так! Это будет лучше всего. Если ничего не выйдет — она просто повернется и уйдет. Ей не следует бояться этих ми — старика и женщины. Они не опасны! Она была почти убеждена в этом. И кроме того, у нее уже есть опыт общения с ми. Бод-рха! Бод-рха! Сейчас! Вот сейчас наступил самый удобный момент! Старик в стороне, он не мешает. Никаких других ми поблизости нет. Она повела носом, прислушалась. Эти двое остановились и что-то обсуждают… Лхоба вся напряглась… Вот они внизу, совсем рядом с ней… женщина поотстала…

Лхоба отпустила ветку и…

Здесь дорога делала петлю, отходя от шумевшей реки, исчезая среди нескольких могучих ветвистых дубов, росших между глыбами скал и окаймлявших небольшую поляну.

Старик подъехал к первому дубу, остановился у камня под толстой веткой, простиравшейся над дорогой и защищавшей от дождя, и слез с ишака, бросив несколько фраз женщине. Надо было подправить сбившиеся мешки. Он присел у ишака на корточки и, копаясь в сбруе, снова тихонько запел. Ведь все шло хорошо, и дня через три они могли бы добраться до Шринагара. Женщина немного отошла в сторону, с интересом посматривая на дорогу и дубы.

В этот момент с толстой ветки дуба мягко соскользнуло на землю громадное лохматое существо, похожее на обезьяну, и выпрямилось во весь свой рост. Секунду спустя существо, не сводя глаз с женщины, негромко проворчало:

— Лхоба! — и ткнуло себя пальцем в крестик, висевший на груди.

Женщина вздрогнула от неожиданности и отшатнулась, но не закричала и не кинулась бежать, а быстрым движением руки откинула с лица чадру и ответила совершенно машинально, немного запнувшись, как бы принимая правила предложенной игры:

— Я Дарь… рья!

Потом, уже овладев собой через несколько секунд, повернулась к старику и, показав на него, добавила:

— Надир!

А тот уже осел на землю с округлившимися от ужаса глазами и быстро-быстро забормотал:

— Ракшаси! Ракшаси! Аллах, спаси! Аллах, не погуби!

Потом закрыл глаза руками, продолжая бормотать.

План Лхобы блестяще осуществился! Это была она — уми ее дорогого сыночка Данг-чи-канга! Она хорошо помнила это имя — Дарья, которое ей говорил Дангу.

Две женщины — одна из каменного века, другая из восемнадцатого — стояли друг против друга, мать и подруга того, кого сейчас здесь не было, но который незримо присутствовал в мыслях каждой. Знакомство состоялось!

Наступило неловкое молчание. Они продолжали смотреть друг на друга изучающими глазами. Дарья ненадолго задержалась взглядом на крестике, висевшем на лохматой груди Лхобы. Сразу вихрь воспоминаний пронесся у нее в голове. Собственно, именно он, крестик, и успокоил сразу девушку, бросившись ей в глаза в первую секунду неожиданного появления этого существа. Еще не будучи уверенной, кто перед ней, она сразу узнала крестик.

Дарья лихорадочно вспоминала те несколько десятков слов языка кангми, которым учил ее Дангу. Она улыбнулась и неуверенно проговорила:

— Дангу ту-лга (теперь там), — она показала вниз на Равнины.

Лхоба радостно кивнула, языковой барьер, стоявший между ними, рухнул.

— Данг-чи-канг ту-лга ро, — что означало — да, Дангу там.

— Гау? — спросила Дарья и коснулась крестика.

— Гау! — гордо показала на него Лхоба. И потом продолжила: — Дангу — гау — Лхоба, — и тоже показала пальцем на Равнины, а потом жестами изобразила, что ей повесили на шею крестик, и добавила: — Дангу!

Дарья кивнула и перекрестилась.

— Понятно. Я-то свой крестик — гау оставила в караван-сарае, — быстро заговорила она по-русски, — когда меня забрал в полон проклятый Бадмаш. Спаси, Господи! Изревелася вся. Подумала, что мой любимый найдет его да и вспомянет обо мне…

Лхоба наклонила голову и с явным удовольствием слушала непонятный язык девушки. Он напоминал ей журчание весеннего ручейка по камням.

— Ой, что это я заговорилась!..

Она всплеснула руками и обернулась к Надиру, который все еще сидел на мокрой траве, вжав в страхе голову в плечи и обхватив ее руками.

— Встань, да не бойся! — перешла она на урду. — Это мать моего дорогого Никитки, ну Дангу. Воспитала она его в племени диких людей. Никитка-то нашенский, русский, из князей. Смотри, я прикасаюсь к ней, — она положила руку на плечо Лхобы, а та радостно заурчала, осклабилась и начала гладить руку Дарьи.

Надир отнял руки от головы и, опасливо поглядывая на Лхобу, нерешительно встал, придерживаясь за ишака.

— Хвала Аллаху, ему одному! Да защитит он меня, да отведет все беды и напасти! — бормотал он дрожащими губами. — Это не ракшаси, нет, нет! — продолжал он, разговаривая сам с собой. — Нет, не рак… не ракшаси, не ракшаси! Ты не… не бойся!

— Да нет же, не ракшаси! — улыбнулась Дарья. Она прижалась к Лхобе, обняв ее за талию одной рукой. — Мы любим нашего Никитку, Дангу!

Услышав дорогое ей имя, Лхоба опять радостно заурчала:

— Данг-чи-канг! Данг-чи-канг! — и осторожно положила свою огромную ручищу на плечи Дарьи.

Удивительно было видеть стоящих рядом в обнимку двух таких разных женщин — устрашающего вида громадное человекообразное существо, заросшее бурой шерстью, и беловолосую красивую девушку в белом длинном халате.

Внезапно Лхоба испуганно встрепенулась, закрутила головой, ловя трепещущими ноздрями легкие порывы ветерка.