Майкл Гир - Люди огня

Та прижала порез пальцем:

— Боюсь. Но не смерти. Я ее уже давно жду. Мне нужно получить ответы на множество вопросов. Впрочем, это неважно.

— А важно, сильна я или нет? — Она приподняла брови. — Я готова весь мир уничтожить, чтобы отплатить за то, что…

— Это-то меня и беспокоит. — Белая Телка глубоко вздохнула. — Я хочу знать, достаточно ли ты сильна, чтобы не дать гневу победить рассудок. Ты способна на это?

— Рассудок? Гнев? О чем ты говоришь?

— Если ты не понимаешь, то — прости, Вышний Мудрец! — ты погубишь Красную Руку.

Танагер молча глядела на нее сверкающими от бешенства глазами.

— Ладно, забудь обо всем. Вот тебе похлебка. Ты вот-вот от изнеможения упадешь. Ешь, спи, а если будет время, поговорим обо всем утром.

Маленький Танцор снова вцепился в горячий камень скалы и подтянулся, с трудом переводя дух. Внизу под ним почти отвесная каменная стена возвышалась над валунами и обломками. Волк сидел внизу, плотно прижав хвост к земле, и внимательно следил за человеком.

С высоты, на которую он забрался, вид открывался такой, что буквально дух захватывало. Даже орлы вряд ли могли окинуть взором такое пространство. С обеих сторон от пика, на который карабкался Маленький Танцор, расходились вершины поменьше. Взгляд не встречал преград вплоть до неровных гор, голубевших на западном горизонте. Их острые серые вершины, казалось, царапают голубой купол небосвода.

Бизоньи Горы продолжались грядой скал пониже, поросших можжевельником и сосной. Над ними склоны были покрыты зарослями елей и стройными горными соснами, а на самом верху закругленные голые пики торчали из земли, будто обветренные потрескавшиеся черепа.

Маленький Танцор карабкался на скалу, стараясь преодолеть страх, ледяными пальцами сжимавший его сердце. Смертельная опасность, возможность оступиться ненароком лишь подстегивали его — да еще неотступный вопрос, на который он все никак не мог найти ответ.

У него не было сил уйти. Он слышал зов и ощущал притяжение Волчьей Котомки — но любовь к жене притягивала его еще сильнее. Он просто не мог взглянуть в глаза детей — и уйти, повинуясь зову.

— Но ведь я обещал! — проговорил он сквозь стиснутые зубы. — Я ведь сделал свой выбор!

Шершавый песчаник больно уколол его потную щеку.

Он снова вытянул руку, ища опору.

— Зрящий Видения Волка! — завопил он. — Где ты?

Хотя из ободранных ладоней текла кровь, он напрягся и подтянулся немного, лихорадочно ощупывая скалу в поисках опоры. Наконец он обнаружил узкую трещину в камне и поднялся еще чуть-чуть. От напряжения все мышцы дрожали и болели.

— Зрящий Видения Волка!

Ему удалось упереться ногой в острый выступ скалы и заставить себя вновь двинуться вверх. Наконец из последних сил он перевалился через вершину и расслабился, переводя дух. Пот капал с разгоряченных щек и тек неровными струйками по затылку.

Он лежал на спине и смотрел на небо. Бескрайний синий простор манил его, звал в вечность, которой ему не дано достичь, на какую бы гору он ни вскарабкался. Там, за бесконечным пространством неба, находился мир духов.

— Зрящий Видения Волка!

Он закрыл глаза, и перед ним встали лица жены и детей.

— Зрящий Видения Волка, я не могу уйти. Я не могу их покинуть. Я слишком сильно их люблю. Мне нравится жить, как я живу. Мне не хочется быть тем, кем ты хочешь меня сделать. Я не герой… не такой, как ты. Я всего лишь человек — муж и отец. Выбери кого-нибудь другого — сильнее и смелее… Пусть он воюет за тебя.

Из глаз у него брызнули слезы, мешаясь с каплями пота на щеках.

— Пожалуйста, Зрящий Видения Волка. Найди себе героя, который справится с твоим подвигом. Я не могу спасти Волчью Котомку. Я не могу уничтожить Тяжкого Бобра. Я слишком сильно люблю. Я не могу воевать.

В его ушах звучал лишь горячий шепот ветра. Где-то внизу закричал ворон, напомнив ему ужасное Проклятие Тяжкого Бобра. Тут же вспыхнуло воспоминание о Ветке Шалфея — разрезанные запястья, жужжащие вокруг мухи…

— Я не могу!

Он перевернулся на живот и встал на ноги на площадке, простиравшейся на восток, запад, север и юг не более чем на четыре шага. Жалкие пучки травы отчаянно цеплялись за трещины в камне. На скале, омываемой дождями и обдуваемой ветрами, не было ничего, кроме нескольких небольших каменных обломков.

Внезапно он окоченел; сердце глухо забилось в груди. Изображение казалось очень древним; кое-где оно почти стерлось, а кое-где осталось совершенно отчетливым. Песок заполнил часть бороздок, местами пробилась жесткая трава. Он с трудом сглотнул застрявший в горле комок. По всей вершине скалы была старательно выбита Спираль. Он покачал головой, захотел отойти от огромного изображения — но понял, что и шагнуть некуда Онемев, он уставился на небо, в котором яростно полыхало солнце.

Он повернулся лицом на восток и поднял руки:

— Зрящий Видения Волка! Поговори со мной!

Солнце беспощадно палило его тело. Он шагнул вперед, пытаясь дотянуться до неба. Колючий кустарник затрещал под ногами и оцарапал щиколотку.

— Зрящий Видения Волка!

Сначала ему показалось, что это кустарник так колет его, но вскоре жжение стало непереносимым. Глянув вниз, он увидел треугольную головку, впившуюся в ногу и вливавшую ему под кожу яд своей злобы. Узкие щелочки зрачков смотрели разъяренно; сероватые чешуйки кожи тускло поблескивали на солнце. Он вскрикнул, дернул ногой и отшвырнул змею, тут же свернувшуюся кольцами у самого обрыва. Трещотка на хвосте, на который он наступил, свирепо дергалась.

— Нет! — хрипло вскрикнул он, наклонившись и увидев следы укуса на темной коже. — Нет!

Он упал, больно ударившись о камни. Головокружение охватило его, желудок свела судорога, и он с трудом сдержал рвоту.

— Нет!

Сквозь страх он увидел, как пошатнулся мир. Он заморгал стекленеющими глазами, чувствуя, как начинает действовать яд, как огонь растекается по венам… Он в отчаянии оглянулся вокруг, — может, найдется что-нибудь острое, чтобы расковырять ранки и выпустить яд вместе с кровью, ведь он не мог изогнуться и отсосать его.

У него громко застучали зубы. Он смахнул выступившие на глазах слезы и ощутил бороздки, выбитые в скале. Глянув вокруг, он понял, что упал точно в середину Спирали. Начало и конец, рождение и смерть…

Он принялся ждать. Солнце медленно ползло по небу. Тошнота все усиливалась. Он чувствовал, как смерть подбирается к сердцу по его горячей вспухшей ноге.

Внезапно в воздухе зазвучали слова. Маленький Танцор посмотрел на безоблачное небо. Голос старухи раздавался у него в ушах так ясно и отчетливо, как если бы она стояла рядом:

Гад чешуйчатый, безногий,

На хвосте его трещотка

Полый зуб вонзает в тело