Майкл Гир - Люди огня

— Это не так уж и далеко. Полдня пути. — Он помолчал немного, а затем добавил: — Ты оттуда пришла? Это ведь опасно, слишком близко к анит-а.

— Меня они не трогают. А где ваш охотничий лагерь?

Он показал рукой на восток.

— Так. А селение Племени к югу отсюда? — Она задумчиво почесала подбородок. — Знаешь что? Сбегай за твоими друзьями. А сегодня вечером встретимся у Ключей Чудовищных Костей.

— Ключи Чудовищных Костей… Но зачем там? Я хочу сказать, это ведь место Силы, где Близнецы-Богатыри убили Чудовищ и съели их. Так ты и в самом деле… — Он попятился, на мгновение потеряв дар речи.

— Ха-ха-ха, — старуха сердито рассмеялась. — Так вот какие россказни теперь принимают за чистую правду? Близнецы-Богатыри, говоришь? Люди убивали Чудовищ — точь-в-точь как мы убиваем бизонов. — Она замолчала, грустно глядя на каменистую почву. — Не знаю, почему это вообще меня заботит… Меняется… Все меняется… превращается во что-то новое.

Голодный Бык не мог успокоиться:

— Но нас предупреждали, чтобы мы не ходили туда. А не то духи, вроде Койота-Хитреца, заберут нашу душу.

Она пронзительно взглянула ему в глаза:

— В самом деле? И тот же сумасшедший, я полагаю, вам дает советы старухам под юбки заглядывать? Кто вам морочит голову такой чепухой?

Недовольно нахмурившись от издевательского тона вопросов старухи, он ответил:

— Тяжкий Бобр. Он Зрит Видения…

— Я помню его. Угрюмый был мальчишка. А что такое с вами произошло? Он вдобавок к своей всегдашней унылости еще и сошел с ума?

— Он могуч и…

— Возможно. А может, он просто всех одурачил, заставив поверить в свое могущество. Я в этом разберусь. Обычно присутствие Силы заметно даже в ребенке. Она светится в их глазах… накладывает отпечаток на манеру держаться… А что с Сердцевиной Рога?

— Умер.

Она пронзительно взглянула на него:

— Когда?

— Да уже года три с тех пор прошло. Никто толком не знает отчего. Он сломал ногу, и она срослась, но болеть не перестала. А потом вспухла и загноилась изнутри, как это иногда случается… Тяжкий Бобр сказал, что это потому так вышло, что Сердцевина Рога призы вал злых духов. Потому-де и наказывает нас Вышний Бизон… не дает Человеку Дождя пролить влагу из облаков. У Сердцевины Рога никогда и не было настоящей Силы, чтобы…

— Что за бредни! Сердцевина Рога был настоящим Зрящим Видения и обладал Силой, как это бывало в старину. А Тяжкий Бобр… Да это просто несмышленыш, который пытается охотиться на бизона с ветками вместо дротиков!

— Не надо! Не говори так! А не то Тяжкий Бобр Пропоет над тобой Проклятие… призовет злых духов, и тогда…

— Эта глиста меня Проклянет? — Она снова весело рассмеялась. — То-то страху будет!

Но смех резко оборвался: ей в голову пришла неожиданная мысль:

— Да, теперь понятно… Как загадочно сказывается Сила Видений… как сложно…

Она сбилась с мысли и уставилась в пространство пустым взглядом, видевшим что-то невидимое сквозь Голодного Быка и залитый солнцем гребень холма.

— Кто ты? Я тебя где-то уже видел.

— Что? — Она вернулась к обычной действительности; ее взгляд опять сфокусировался на лице собеседника. — Но я же сказала тебе, меня называли…

— А сейчас-то ты кто?

Она ответила печальной улыбкой, приподняв брови, отчего морщины у нее на лбу стали еще глубже:

— Однажды ночью мы встретились в твоем вигваме. Ветка Шалфея только что потеряла ребенка. Мальчика, если я не ошибаюсь. А мне нужна была мать — молодая женщина со здоровым молоком. Неудивительно, что ты не можешь меня вспомнить. Той ночью вы оба были порядком расстроены. Ты едва заметил мое присутствие.

У него захватило дух.

— Белая Телка! Но ведь говорили, что ты…

— Улетела в небо на смерче, — закончила она за него, усмехнувшись. — Знаю, знаю. В отличие от воронов, что непрерывно каркают о важных вещах, люди любят болтать о всякой чепухе.

От изумления он широко раскрыл рот.

— Мальчик здоров? Растет?

Он кивнул, все еще не до конца придя в себя. Он вспомнил ту печальную ночь, вспомнил, какое горе стояло в глазах Ветки Шалфея, когда она баюкала мертвого ребенка… А потом из темноты пришел Сердцевина Рога и эта вот женщина — со свертком в руках. Подарок, сказала она. Ребенок, присланный Духами взамен отнятого.

Тогда его куда больше заботила Ветка Шалфея, чем старухи, являющиеся из темноты. Поэтому-то он и забрал у нее умершего сына, а вместо него положил ей на руки живого младенца. С благоговением и страхом он увидел, что Ветка Шалфея согласилась дать ребенку грудь. А когда он обернулся к пришелице, той уже не было в вигваме. И на следующий день в селении ее обнаружить тоже не удалось.

Перед тем как уйти и стать вождем отдельного племени, Лосиное Горло рассказал ему о Белой Телке и о раненом бердаче. Белая Телка встретила Лосиное Горло как раз на этих самых холмах, где он охотился, и отвела его к Ключам Чудовищных Костей. Там их ожидали ребенок и раненый бердаче.

Сердцевина Рога дополнил этот рассказ, поведав о Силе Белой Телки и как она живет высоко в Бизоньих Горах, занимаясь колдовством… Больше о ней почти ничего не было известно — по крайней мере, никто больше ничего рассказать не мог.

Старуха облизнула губы и покачала головой:

— Ну, хватит обо мне. Мне нужно, чтобы ты вернулся в ваш охотничий лагерь. Возьми с собой твоих друзей и приходите к Ключам Чудовищных Костей. К тому времени, как вы придете, я из твоей добычи приготовлю похлебку. Тогда мы послушаем, как ты героически охотился.

Он кивнул: от всего происходящего у него голова шла кругом.

— Ты придешь?

— Д-да.

Белая Телка подняла с земли убитого койота и заглянула в его потухшие глаза:

— Лучший охотник Племени, говоришь? Похоже, что ты на него сел!

Не подумав, он признался:

— Так оно и было. А не то он бы снова удрал!

Три Пальца насвистывал себе под нос, изготавливая новый наконечник из кремня — великолепного слегка прозрачного коричневатого камня. Его ловкие руки обтачивали края кремня на куске грубого песчаника, в котором за много лет такой работы образовались ровные борозды. Ощупав закругленный край большим пальцем, он удовлетворенно кивнул и достал из своей сумы отполированную многолетним употреблением палочку из лосиного рога.

Продолжая насвистывать, он снова уселся на валуне и принялся откалывать от кремня широкие тонкие пластинки. С ловкостью мастера он подхватывал каждую пластинку и осторожно ронял кусочек камня, певшего, ударяясь о своего предшественника, негромкую звонкую песенку камнерезного мастерства. В Племени не было более искусного в изготовлении кремневых орудий человека, чем Три Пальца. Когда он обрабатывал камень, часть его души переходила в изделие.