Франсиско Гальван - Изумруды Кортеса

Мне было удивительно узнать, что у Кортеса есть преданные слуги даже на Азорских островах, но потом я догадался, что этим он обязан Киньонесу и Авиле, которые во время своего пребывания там установили короткие отношения с чиновниками, состоявшими на службе у португальского короля, и подкрепили эту дружбу немалым количеством золота, чтобы чиновники эти заботились об интересах губернатора Новой Испании и аккуратно сообщали ему обо всем, что происходит на этих островах, которые суть не что иное, как ворота, ведущие из Индий в оба королевства — Испанию и Португалию. Так что Кортес знал обо всех тамошних делах и слухах, ибо, будучи человеком щедрым, простым в обращении, всегда заботившимся о том, чтобы его соратники ни в чем не знали нужды, он приобрел искреннее расположение этих чиновников. Они относились к нему весьма почтительно и всячески блюли его интересы, в чем мы с Сикотепеком имели возможность лично убедиться.

— В Лиссабоне вы отыщете Мартина ду Мелу, — продолжал губернатор. — Этот человек был упомянут в письме, которое Тристан передал Киньонесу, и вполне вероятно, этот самый ду Мелу сможет сообщить вам какие-нибудь сведения о французе. Только остерегайтесь, чтобы он не узнал, кто вы такие, и если поймете, что иметь дело с этим португальцем слишком опасно, не встречайтесь с ним и немедленно отправляйтесь во Францию под видом богатого португальского торговца и его слуги. Там принимайтесь за поиски Феликса де Оржеле. Добраться до него будет делом очень нелегким: несомненно, он человек весьма известный и на родине его считают героем благодаря его пиратскимпроделкам.

Брату Эстебану Кортес поручил отправиться в Толедо, чтобы постараться разузнать что-нибудь об особе, упомянутой в письме Тристана, некой Мариане Лопес де Инчаусти. Французский лазутчик самолично признался, что она его любовница, и теперь отыскать ее в Испании было мало надежды: скорее всего, она уже уехала с ним во Францию. Эти и многие другие наставления дал нам губернатор, так что мы провели весь день в его резиденции, занятые необходимыми приготовлениями к нашему путешествию, описание коих я здесь опускаю во избежание упреков в излишнем многословии.

Итак, теперь, когда мы запаслись всем необходимым, нам предстояло сесть на бригантину в Сан-Хуан-де-Улуа. Бригантина эта по приказу Кортеса отплывала на Ямайку для покупки лошадей и по пути заходила на Кубу. Дон Эрнан снабдил нас изрядной суммой золота, чтобы мы ни в чем не терпели нужды во время нашего путешествия, а мне пожаловал прекрасную одежду, в которой я вполне мог сойти за знатного сеньора. Сикотепека же, напротив, он заставил снять все драгоценные камни, все украшения, что тот носил в волосах, и бусы, которые надевают воины-мешики. Индеец беспрекословно повиновался, не выразив ни малейшего неудовольствия, ибо он так пылал жаждой мести, что для ее осуществления не считал чрезмерной никакую жертву.

в которой рассказывается о том, каковы были причины, побудившие Кортеса выбрать именно меня, чтобы я сопровождал Сикотепека во Французское королевство, об обещаниях, которые он мне дал, чтобы добиться моего согласия на участие в столь трудном и опасном предприятии, и о строжайшей тайне, которой, во избежание провала, потребовалось окружить все приготовления

Здесь я намерен рассказать, что произошло после того, как дону Эрнану стало ясно, что Сикотепек не примет его доброго совета и не откажется от мщения преступникам, которые убили его родных. Кортес начал обдумывать план, как помочь индейцу, чтобы при этом его не пришлось вновь сажать в темницу, поскольку тот всерьез намеревался ехать в Испанию во имя мщения, осуществить которое он поклялся своим богам. А едва только дело касается этих идолов, которых туземцы принимают за богов, любые доводы разума уже бесполезны, и индейские упрямцы готовы голову себе разбить о стену, лишь бы настоять на своем. В этом смысле клятвы индейцев столь же нерушимы, как и обеты, которые дают христиане. И те и другие готовы пожертвовать жизнью, лишь бы исполнить то, что они обещали, с той разницей, что туземцы Новой Испании считают необходимым скреплять свои клятвы кровью, будучи убеждены, что этого требуют от них те бесы, которым они поклоняются. При этом они наносят себе раны так, что страдают разные части тела — уши, руки, лицо или мышцы, в зависимости от того, перед каким идолом они приносят клятву. В конце концов они оказываются с головы до ног вымазаны кровью — как своей собственной, так и несчастных жертв, которых они режут перед идольским изваянием, так что вид этих дикарей становится мерзок и страшен, а смердят они хуже разложившегося трупа. Именно этот обряд и совершил Сикотепек перед идолом Тецкатепукой, бесом, которого он чтил превыше всех прочих и который якобы оказывал ему особое покровительство.

Итак, дон Эрнан желал найти испанца, который мог бы выдать себя за португальца, то есть умел бы говорить, писать и читать по-португальски, а также при необходимости сошел за знатного сеньора, даже не будучи таковым на самом деле, чтобы отправиться с Сикотепеком в Португалию и во Францию. Раздумывая, где бы ему взять такого человека, и перебирая в памяти всех, кто составлял его окружение, он вдруг вспомнил про меня и послал за мной, наказав держать все в строжайшем секрете. Прежде чем перейти к сути, он задал мне различные вопросы, чтобы составить себе представление о моем характере и нраве и чтобы убедиться, действительно ли я подхожу для этой роли. О деле же он вначале не сказал ни слова, чтобы не оказаться в двусмысленном положении в случае моего отказа. Затем он поинтересовался, говорю ли я на португальском наречии, и я заверил его, что вполне могу сойти за уроженца тех мест (не стану здесь вдаваться в объяснения, почему), но признался, что не знаю ни слова по-французски. В конце концов, решив, что подходящий человек найден, дон Эрнан рассказал мне кое-что о своем плане, хотя отнюдь не все, и предупредил, что предприятие будет тяжелым и рискованным, что, может статься, мы ничего не добьемся, кроме собственной смерти, и что нам придется действовать в тылу врага.

— Однако в случае удачи награда будет соразмерна риску, — добавил губернатор, — так что, возвратившись, вы станете богатым человеком и вам никогда не придется больше бедствовать и, как говорится, рисковать своей шкурой.

— Вы можете всецело положиться на меня, и я сделаю все, что потребуется, — отвечал я, — а в случае необходимости могу пожертвовать и жизнью, которой мне много раз приходилось рисковать за гораздо меньшую награду, чем та, которая была мне сейчас предложена вами.

Я принял предложение Кортеса в большей степени из любопытства и желания узнать, что же задумал дон Эрнан, нежели в расчете на обещанное вознаграждение: ведь Кортес не раскрывал мне, чего он от меня хочет, пока я не пообещал ему, что он может располагать мной по своему усмотрению. Только тогда он посвятил меня в свой план, о котором читателю известно из предыдущей главы.