Эндрю Ходжер - Храм Фортуны II

— Говори, Херман! — послышались голоса. — Мы слушаем тебя! Предлагай, мы готовы!

Глаза собравшихся воинственно заблестели, лица покраснели, кулаки сжались.

— Так вот, братья, — продолжал херуск, — мы можем победить римлян, но только если примем на вооружение их же тактику — строгую дисциплину и повиновение начальникам.

Многие разочарованно загудели. Слова «дисциплина» и «повиновение» вызывали у своевольных германцев жестокую изжогу.

Не обращая на это внимания, Херман говорил дальше, яростно взмахивая рукой:

— Да, вы не ослышались. И я скажу больше — вы свободные люди и вольны поступать, как вам вздумается, но если вы хотите победить врага, если хотите, чтобы я повел вас в сражение, то должны хотя бы на время этого похода смирить свою гордость и смирить гордость своих воинов. Только так мы можем надеяться на успех. А если нет...

Он сделал паузу и скользнул взглядом по рядам вождей.

— А если нет, то можете уже сейчас прятать свои семьи в чаще и уходить за Альбис. Толпой мы не одолеем римлян.

Вожди приглушенно обсуждали слова своего предводителя. Некоторые кивали своими косматыми нечесаными головами, некоторые пожимали плечами, были и такие, которые решительно трясли бородами, словно говоря: нет, это невозможно.

Херман терпеливо ждал, поглядывая на закутанного в плащ человека, который не принимал участия в дискуссии.

Наконец общее мнение собрания стало, кажется, склоняться в его пользу. Херуск одобрительно качнул головой. Его глаза заблестели.

— Ты говорил разумно, брат, — произнес наконец Зигмирт. — Но объясни нам, как ты хочешь воевать с римлянами?

— А вот как, — торжественно возвестил Херман. — Они собираются атаковать нас за Визургисом, ударить в самое сердце. Мы же встретим их на полпути, в лесистой местности, когда они не будут ожидать этого.

Но вот тут-то мне и нужно ваше полное повиновение, чтобы ни один отряд, ни один воин не вздумал действовать по собственному плану и раньше времени не обнаружил нас перед врагом. Вот почему я требую от вас строжайшей дисциплины.

Поверьте, этим не будет нанесен ущерб вашей независимости, так вы лишь завоюете себе свободу, которой потом сможете пользоваться, как только пожелаете. У меня и в мыслях нет становиться тираном или царем над вами, и ради общей цели, ради будущего ваших детей прошу вас довериться мне. И обещаю вам полную победу!

Речь вождя произвела сильное впечатление, германцы одобрительно загудели.

— Он прав! — раздались голоса.

— Пожертвуем малым, чтобы достичь большего!

— Командуй, Херман!

Херуск поднял голову; его лицо напряглось.

— Благодарю вас за доверие, братья, — сказал он громко. — И командовать я начну прямо сейчас. Время не ждет. Итак, мое первое распоряжение: кто не подчинится приказу начальника, будет предан смерти, будь он хоть самый знаменитый вождь, хоть мой родственник, а хоть и простой ополченец. Запомните это!

Теперь перейдем к делу. Детали обсудим потом, а пока вот мой план в общих чертах: наша армия, выставив дозоры, арьергард и боковое охранение, как то принято у римлян, немедленно выступит в поход. Мы должны первыми успеть дойти до того места, где начинается Тевтобургский лес, и занять там самую выгодную позицию.

Когда римляне двинутся от побережья, чтобы форсировать Визургис, мы нападем на них, предварительно окружив, и перебьем всех до единого, как это уже случилось с армией Вара. Пусть наш родной Тевтобургский лес снова станет их могилой!

Оглушительный восторженный рев нескольких десятков глоток приветствовал слова вождя. Германцы поверили в победу!

— Хорошо, — одобрительно сказал Херман. — А теперь обсудим, кто сколько и куда поведет людей. Предупреждаю — не должно быть ни малейшей ошибки или небрежности. Цена ей — наша кровь и наши жизни. Итак, слушайте и запоминайте. Ты, Сигифрид...

Подавшись вперед, варвары внимательно ловили каждое слово своего предводителя, которому только что вверили самое дорогое, что у них было, — свободу.

Все указывало на то, что великий план Германика благополучно будет претворен в жизнь.

За все время плавания погода ни разу не испортилась достаточно сильно, чтобы создать для судов трудности в дальнейшем продвижении. Постоянно светило нежаркое ласковое солнце, пролетал над караваном легкий ветерок, лишь иногда незначительно усиливаясь, но это было лишь на руку римлянам — можно было поставить парус.

Дождь прошел всего два раза, да и то не сильный; он лишь освежил расслабившихся от долгого сидения на палубе солдат. И никаких бурь, штормов, ураганов, весьма обычных для этих мест в начале лета. Одним словом, тихо, прохладно, спокойно.

Полевые жрецы — авгуры и гаруспики — проведя свои гадания, в один голос заявили, что чуть ли не все олимпийские Боги в полном составе явно благоволят экспедиции и ее участникам. Блестящая победа уже, можно считать, одержана. Осталось только прийти и взять варваров голыми руками.

Но Германик строго запретил служителям Богов объявлять столь оптимистические предсказания солдатам, боясь, как бы это не расстроило их боевой дух, не посеяло в них легкомысленное отношение к противнику, который, несмотря ни на что, был еще очень и очень силен и опасен. И победу — пусть даже легкую — все равно еще надо добыть.

Как и пристало опытному и предусмотрительному полководцу, Германик был очень осторожен и предпочитал не искушать судьбу — как бы не сглазить ненароком.

Кроме того, он был весьма суеверен, как, впрочем, и все члены цезарской семьи, исключая, может быть, лишь Тиберия. Да и тот после встречи с астрологом Фрасиллом пересмотрел свои взгляды на судьбу и предопределение в жизни людей.

Флотилия римлян и их союзников в установленный срок благополучно завершила плавание по Рену и вышла в широкое устье великой реки.

Тут оказалось, что каналы уже расчищены и полностью подготовлены к судоходству — землекопы потрудились на славу.

Корабли без труда прошли по ним и оказались в районе узких и извилистых проливов, где приняли на борт фризских лоцманов, которые уверенно провели караван в открытое море. Отсюда начинался последний этап долгого, но безопасного водного пути.

Все — командующий, его штаб, солдаты и офицеры — рвались в бой, устав от ожидания. Не растратив попусту свои силы на мучительные пешие марши, армия была готова к любым тяготам. Но тягот как раз, судя по всему, и не предвиделось.

По спокойному Северному морю корабли двинулись на восток вдоль побережья, и вот, через несколько дней, одолев последнюю сотню миль, впередсмотрящие наконец заметили конечную цель плавания — неширокое устье реки Эмис.