Крис Хамфрис - Джек Абсолют

Однако когда Джек заметил молниеносно скользнувшую по губам фон Шлабена улыбку, уверенности в нем вдруг заметно поубавилось.

Собрание закончилось, участники с облегчением выбрались на свежий воздух и поспешили готовить своих людей. Выступить предстояло через час. Джозеф, не мешкая, отправился в стан могавков. Фон Шлабен вышел раньше его, и Джек увидел, как зеленый мундир удаляется по боковой тропе в направлении германской линии позиций. Немцы расположились на небольшой прогалине, чуть в стороне от главного лагеря. Джек по какой-то прихоти последовал за ним.

Он нагнал немца под откосом, в небольшой пихтовой рощице. Густая хвойная поросль скрывала обоих из виду и заглушала шум сбора. Неожиданно фон Шлабен застыл на месте, глядя перед собой. В чем дело, Джек понял, лишь подойдя поближе. Прямо посреди тропы, свернувшись клубком, лежала гремучая змея. Большая, старая змея с погремушкой самое меньшее из семи связок. При приближении графа змея угрожающе подняла хвост, издавая предостерегающий треск. Раздвоенный язык то появлялся, то исчезал в пасти, голова раскачивалась из стороны в сторону.

— Общаетесь с кузиной, граф?

Полуобернувшись к Джеку и пытаясь удержать в поле зрения и его и змею одновременно, немец все с той же, едва уловимой улыбкой на губах отозвался:

— Надо же, капитан Абсолют! Ох уж эти леса! И спереди и сзади могут оказаться опасные существа. Что делать бедному горожанину?

— Я польщен тем, что вы считаете меня опасным... — Джек выдержал крохотную паузу и закончил фразу: — «Диомед».

Если он и надеялся, что это имя спровоцирует какую-то резкую реакцию, то его постигло разочарование.

— Мое имя Адольф, а не... Как вы там только что сказали? Хотя сдается мне, что мы недостаточно хорошо знакомы, чтобы обращаться друг к другу по имени.

— Как знать, — отозвался Джек, остановившись в четырех шагах от него. — Мне думается, что с человеком, приложившим руку к попытке тебя убить, можно держаться и накоротке. Это в определенном смысле сближает.

— Вы обо мне?

В тоне графа не прозвучало ни настоящего вопроса, ни отрицания. Взгляд его переместился к змее, которая, удовлетворившись тем, что отстояла свое право на занимаемое место, развернула кольца и с последним предупреждающим стуком ускользнула в кусты.

Фон Шлабен покачал головой:

— Не самый приятный способ умереть, как мне говорили.

— Весьма неприятный. Вам стоит попробовать.

Бледные глаза немца снова вернулись к Джеку.

— Вы чего-то от меня хотите, капитан Абсолют? — спросил он невыразительным голосом.

Несколько мгновений Джек пристально рассматривал темно-зеленый егерский мундир офицера, после чего спросил:

— А вы годитесь для этой роли?

— Нам всем случается играть разные роли, капитан. Да, у меня имеется некоторый опыт военной службы. А вы, — он подбородком указал на полевое одеяние Джека, состоявшее из индейских штанов из оленьей кожи и зеленой шерстяной рубахи, — годитесь для своей?

На миг между ними воцарилось оценивающее молчание. Прервал его Джек.

— Я знаю, зачем вы натравили на меня в Лондоне того чокнутого юнца. Вы пытались помешать мне заняться тем, что я делаю сейчас. Не дать поднять туземцев на борьбу против мятежников.

— Я пытался?

И снова это едва ли было вопросом.

— Мне любопытно, что вы считаете своим долгом?

Улыбка покинула глаза графа, но не губы.

— Я думаю, это за пределами вашего понимания, капитан.

— Конечно, граф, я всего лишь простой солдат. Но если вы постараетесь говорить медленно, я попробую что-нибудь уразуметь.

Фон Шлабен огляделся по сторонам. Деревья были темными, но летнее небо над кронами еще светилось вечерним светом.

— Хорошо. Раз уж мы здесь одни... Возможно, у вас больше воображения, чем я думал. Не исключено, что вы даже... — Сомкнув большой и средний пальцы, фон Шлабен вытянул руку перед собой и описал небольшой круг перед своим сердцем.

Джек, хоть и не разделял масонских убеждений, понял этот жест и очертил в воздухе собственный знак с намеком на крест «розы».

— Ну что ж. — В первый раз Джек увидел в глазах немца нечто иное, помимо усмешки или холодного расчета. — Знай я это раньше, мы могли бы избавить себя от некоторых не слишком приятных мгновений. — Граф вздохнул. — Вы говорите о долге, о долге перед королем. Но мой долг выше долга перед королем или перед страной. Я исполняю долг перед... перед всем человечеством.

— Это более достойный объект преданности.

Понизив голос, Шлабен сделал шаг поближе.

— Самый достойный. И самая высокая цель: «Сделать человеческую расу, не разделенную на народы, сословия или профессии, единой счастливой семьей».

— Интересные слова. Ваши собственные?

— Чувства — мои. А сами слова написаны другом. Соратником. Вождем.

— И как его зовут?

Немец подошел еще ближе.

— Нет ничего дурного в том, что вы узнаете его имя. Очень скоро оно будет прославлено во всех концах Земли. Адам Вайсхаупт.

— А, тот профессор из Баварии.

В первый раз Джеку удалось удивить немца.

— Вы знаете его?

— Он основатель учения иллюминатов. Слухи доходят даже до простых солдат.

Джек тоже двинулся вперед, так что теперь соперников разделял только один шаг.

— Таким образом, — заговорил он, понизив голос в тон собеседнику, — эта американская революция...

— Необходимое начало. Пока к власти не придут нужные люди. Люди, которые сочувствуют нашим идеям.

— Просвещенные? Ведь слово «иллюминаты» означает именно это?

На лице графа снова появилась улыбка.

— А ведь вы, капитан Абсолют, не такой уж простой солдат. Этот долг выше всех обязательств. Это преданность, превосходящая любую иную. Теперь это начинают постигать многие люди разных национальностей и разного положения, от королей до трактирщиков. В нашем движении нашлось бы место и для человека с вашими способностями. Я мог бы даже сказать, «возвышенное» место, и счел бы за честь привести вас к свету. Ибо наш вождь говорит всем: «Да будет свет и да пребудет всегда».

Джек задумался. Издалека доносился стук барабанов, призывавших на войну воинов из принявшего его народа. И тут у Джека в голове стала вертеться одна из излюбленных цитат Ате, хотя вспомнить, откуда она, ему никак не удавалось. Он поднял глаза на верхушки деревьев, на вечернее небо, и тут его озарило. Не «Гамлет», в кои-то веки! «Отелло».

— А кстати, такая фраза вам знакома: «Уберите свет, уберите свет!»?

Сказав это, Джек преодолел разделявшее их расстояние, и теперь они стояли лицом к лицу. У фон Шлабена расширились глаза.

— Капитан Абсолют, вы ведь не собираетесь совершить насилие? Неужели вы не английский джентльмен?

— Самый настоящий английский джентльмен, — заверил его Джек. — Когда нахожусь в Англии.