Густав Эмар - Охотники за пчелами

После открытия богатых приисков в Калифорнии и на реке Фрейзер Северная Америка вступила в эру процветания. Цивилизация распространялась столь стремительно, что вскоре не осталось и следа от роскошного буйства американских степей, способных поразить воображение поэта.

Свой первозданный вид здесь сохранила только одна страна, удивляющая и своими контрастами и гармонией одновременно, где под неусыпным оком творца соседствуют бескрайние зеленые равнины и безмолвные песчаные пустыни.

Эта страна, которой еще не коснулся заступ переселенцев, называется Дальним Западом. Там по-прежнему господствуют индейцы, разъезжающие на таких же неукротимых, как они сами, мустангах; здесь они у себя дома; они охотятся за бизонами и дикими лошадьми, воюют между собой или с белыми охотниками, отваживающимися вторгнуться в последнее прибежище краснокожих.

В 1858 году, 27-го июля, три часа спустя после захода солнца, некий всадник на великолепном мустанге ехал вдоль берега реки Вермехо, которая, проделав восьмидесятимильный путь по пустыне, сливается с рекой дель-Норте.

Всаднику в кожаном костюме мексиканских охотников на вид было лет тридцать. Высокий, стройный и грациозный с изящными манерами. Гордое и мужественное лицо его носило печать мужественности, внушавшее уважение и симпатию.

Его голубые глаза, густые белокурые кудри, выбивавшиеся из-под широких полей шляпы, матовая белизна кожи делали его непохожим на мексиканца и наводили на мысль, что он родился не в жарком климате Мексики.

Человек этот, был необычайно мужествен и беспредельно отважен. Под тонкой и почти прозрачной кожей его холеных рук таилась невероятная сила.

Человек этот сидел, откинувшись в седле, и скорее всего, дремал, дав волю своему мустангу ступать неторопливо, останавливаясь пожевать пожухшую на солнце траву.

Место, где находился всадник, представляло собой довольно обширную равнину, разделенную на две почти ровные части рекою Вермехо с крутыми скалистыми берегами. Равнина эта была справа и слева обрамлена широкой грядой холмов, постепенно переходящих в горы с высокими вершинами, покрытыми снегом.

Несмотря на действительную или мнимую расслабленность или дремоту, всадник время от времени открывал глаза и, не поворачивая головы, бросал вокруг себя оценивающий взгляд. Ни один мускул на его лице не выдавал тревоги, впрочем, весьма естественной в стране, где ягуар считается далеко не самым опасным врагом человека.

Путешественник или охотник продолжал свой путь все также медленно, с беззаботным видом. Он отъехал шагов на пятьдесят от скалы, возвышавшейся, подобно часовому, на берегу Вермехо, когда оттуда вышел человек, вооруженный длинноствольным карабином. Он несколько минут смотрел всаднику вслед, потом проворно вскинул карабин и выстрелил.

Всадник покачнулся в седле и повалился на землю, застыв в неподвижности.

Испуганная лошадь поднялась на дыбы и помчалась во весь опор к лесу, покрывавшему отроги гор, вскоре исчезнув в его густых зарослях.

Сразив так ловко свою жертву, убийца снял шляпу и вытер пот со лба.

— Черт побери! — радостно воскликнул он. — Кажется, на сей раз я прикончил этого дьявола. Видно, я попал ему в самый позвоночник. Вот это выстрел! Интересно, что сказали бы эти дураки, которые уверяли, что он колдун и что мне удастся убить его, если только я заряжу карабин серебряной пулей?! Ну, слава Богу, я честно заработал сто песо! Наконец-то мне повезло! Да будет благословенна Дева Мария за покровительство, которое она мне оказала! Я не премину выразить ей мою признательность. — С этими словами незнакомец снова зарядил карабин.

— Да, — продолжал он, опускаясь на траву. — Сколько же я за ним гонялся! Надо взглянуть убил я его или только ранил. Нет! А вдруг я наклонюсь над ним, а он возьмет и ударит меня ножом! Я не так глуп. Лучше подожду да выкурю пока пахитоску. Если через час он будет лежать так же неподвижно, значит, все, подох. Мне некуда торопиться, — прибавил он со зловещей улыбкой.

И вполне успокоившись, он вынул из кармана табак, свернул самокрутку и с удовольствием закурил, искоса поглядывая на неподвижно лежащее тело в нескольких шагах от него.

Незнакомец был роста несколько ниже среднего, но ширина плеч и крепкие руки свидетельствовали о незаурядной силе. Лоб вдавленный, как у хищных зверей, длинный, похожий на клюв хищной птицы, нос нависал над громадным ртом с тонкими губами, обнажавшими острые, неровные зубы; серые, маленькие и косые глазки придавали его физиономии зловещее выражение.

Человек был одет как охотник прерий в кожаные штаны с поясом, высокие мокасины и куртку из лосиной кожи с длинной бахромой. Обоюдоострое мачете, вдетое в железное кольцо на левом боку, и туго набитая сумка, висевшая на правом плече на ремне из бизоньей шкуры; на земле расстелено пестрое, яркой расцветки индейское серапе.

Между тем минуло уже полтора часа, а убийца, куривший пахитоску за пахитоской, все не решался подойти к поверженному всаднику, лежавшему неподвижно с закрытыми глазами.

Убийца не спускал с него глаз все это время, но тот оставался неподвижным. Над ним же начали кружить стервятники, по мнению убийцы, привлеченные смертью. Огненный диск солнца навис над самым горизонтом, пора было решаться взглянуть на мертвеца. Убийца неохотно поднялся.

— Ну, — пробормотал он, — уж теперь-то он должен быть мертв. Пойду, посмотрю. Однако буду помнить об осторожности. — И вынув из-за пояса острый охотничий нож, чиркнул лезвием по камню и, удостоверившись, что все в порядке, решился наконец приблизиться к лежавшему по-прежнему неподвижно всаднику.

В диких прериях действовало неписаное правило, а именно, самый кратчайший путь от одного пункта до другого — обходной. Вот и незнакомец, вместо того чтобы пойти напрямик, стал заходить со стороны, двигаясь осторожно, то и дело останавливаясь, чтобы убедиться, что его жертва мертва. На всякий случай он держал наготове нож и даже не исключал возможности поспешно ретироваться. Но эти предосторожности оказались ни к чему. Всадник не проявлял ни малейшего признака жизни. Так что убийца успокоился.

Уперев руки в бока, он смотрел на мертвеца, лежавшего ничком.

— Да, безусловно, он мертв, — сказал он себе. — Жаль, это был храбрый человек. Никогда бы я не осмелился сразиться с ним в открытом бою. Но честный человек должен держать слово. Мне заплатили, и я обязан был отработать заработок. Странно, почему же нет крови? Должно быть, она излилась внутрь. Тем лучше для него, меньше пришлось страдать. Однако для большей верности воткну-ка ему нож в спину. Хотя и так ясно, что он не оживет. Но ведь мне заплатили, а тех, кто платит, обманывать нельзя.