Густав Эмар - Заживо погребенная

— Именем закона, отоприте! — повторил голос за дверью.

— Ну! Еще успеем, — процедил Лупер сквозь зубы.

Он тщательно стал запирать все двери квартиры, одну за другой.

— Это по крайней мере займет их на несколько лишних минут, — сказал он.

Потом Лупер подошел к камину в гостиной и нажал спрятанную в резьбе пружину.

В ту же минуту на потолке образовалось круглое отверстие, складная лестница спустилась и уперлась концом в мягкий ковер, разостланный на полу.

— Вот наша дорога, — сказал Лупер. — Пойдемте скорее!

Все трое поспешно влезли наверх и исчезли в круглом отверстии.

В ту минуту, как лепное украшение потолка с висячей лампой появилось опять на своем месте, бандиты услыхали третье приказание: отворить именем закона, и затем сухой треск выломанной двери.

— Где мы? — спросил шепотом Майор.

— На чердаке, — ответил Лупер. — Тут есть сообщение с соседним домом, мы в безопасности.

— Как бы мне хотелось посмотреть, кто эти люди, которые нас травят.

— Нагнитесь и отодвиньте вот эту дощечку, тут между лепными украшениями потолка есть крошечное окошечко, в которое вы увидите все, что под нами делается. Майор поспешно отдернул дощечку, посмотрел и, быстро откинувшись назад, произнес в порыве ярости.

— Это опять он! Везде, везде этот мерзавец умеет меня найти!

Это был действительно Бернардо, который вошел в комнату в сопровождении Тахеры и сыщика.

С самой Триумфальной арки, Тахера по одному ему понятным и видным приметам, вел их по следам кареты, увозившей накануне мисс Люси Гордон, и дойдя до ворот дома, в котором жил Лупер, он вошел в темный коридор, поднялся по лестнице на третий этаж и, указав своим спутникам на запертую дверь, сказал:

— Здесь!

Осмотрев всю квартиру и убедившись, что никого нет, они вернулись в гостиную, и Бернардо, который в отыскивании следов немногим уступал своему краснокожему другу, стал внимательно разглядывать стены, пол и потолок.

— Неужели вы предполагаете, что те, которых мы ищем, могли улететь сквозь потолок или провалиться сквозь землю, — спросил его немного насмешливо сыщик.

— С подобным людом — всего можно ожидать, — ответил Бернардо, продолжая тщательно разглядывать ковер. — Э! Да вот, глядите сами! — воскликнул он, быстро нагибаясь еще ниже к ковру.

Он только что заметил едва уловимый след, вдавленный в пушистый ковер обеими стойками лестницы.

Он машинально взглянул наверх и заметил легкое колебание лампы.

— Вот куда они вылетели! — воскликнул он.

След был найден.

Лупер, убежденный, что никогда не найдут его тайного хода, уселся преспокойно на пол в ожидании того, что враги их, утомленные бесплодными поисками, решат наконец покинуть его квартиру.

— Ах, черт их побери! — воскликнул он в бешенстве. — Что ж эти люди действуют с помощью самого сатаны, что ли?

— Я же вас предупреждал, — сказал Майор, стискивая кулаки.

— Ну они нас еще не взяли! — воскликнул Лупер. — Пойдемте, идите за мной!

Он их провел через весь чердак к потайной дыре, ведущей на чердак соседнего дома. Пробежав его во всю длину, они Достигали второй двери, ведущей на черную лестницу, по которой бегом спустились и через минуту очутились уже на улице.

— Сегодня вечером, у Марлуз, — сказали они друг другу и разошлись по разным направлениям.

Едва успели они скрыться из виду, как в дверях того дома, через который бандиты спаслись, показались Бернардо и его спутники, которые бежали за ними по горячим следам и опоздали только на несколько мгновений.

— Опять упустили! — воскликнул с досадой сыщик.

— Ну, беда еще не так велика! — ответил Бернардо. — Посмотрите на Тахеру, пари держу, что он нас к ним опять приведет. Не так ли друг? — сказал он с улыбкой, обращаясь к Тахере.

Тахера, занятый тщательным осмотром тротуара и улицы в этом месте, ответил:

— Они разошлись в три разные стороны, пойдемте по следам Майора.

Бернардо и сыщик пошли за ним по направлению к улице Мэн.

— А! — сказал Тахера. — Он тут взял карету.

Возле забора стоялл маленький оборванец и глядел разинутым ртом на «господ».

— Эй ты! — сказал ему Бернардо. — Вот тебе двадцать су, если ты мне скажешь, куда поехал тот господин, который здесь сел в карету.

— Он велел ехать скорее на угол улицы Экюри д'Артура и предместья Сент-Оноре.

Пять минут спустя, все трое мчались в извощичьей карете по указанному направлению.

Погоня возобновилась еще ожесточеннее, чем когда-либо.

В то же время американец Вильям Фильмор позвонил у подъезда графини де Валенфлер. Пройдя к Юлиану Иригойену, он сообщил ему придуманный им план раз навсегда покончить с Майором и Фелицем Оианди. Он ему рассказал, как через Филь-ан-Катра довел до их сведения, что графиня де Валенфлер и Дениза укроются в маленьком доме на Рельи, с целью привлечь туда нападение бандитов, предполагавших, что большая часть прислуги останется в большом отеле на улице Курсель, где будто бы ждали их нападения.

Вильям Фильмор поэтому поспешил предупредить Юлиана, чтобы он немедленно отослал в дом на Рельи почти всю мужскую прислугу с приказанием тщательно там спрятаться, пока еще бандиты не успели поставить своих шпионов.

— Отлично! — сказал Юлиан. — Я немедленно же распоряжусь, а когда вы думаете перевезти туда дам?

— А среди белого дня, с маленьким количеством слуг и багажа, и, принимая какие-нибудь предосторожности, чтобы не возбудить подозрения тех шпионов, которые часа через два, наверное, будут наполнять улицу Рельи. Только не сообщайте ничего этого дамам, к чему их пугать?

— Конечно, они и так уж довольно расстроены и испуганы.

Юлиан Иригойен позвал управляющего графини и отдал ему приказания насчет переселения графини в домик на улицу Рельи и попросил узнать, может ли его принять графиня де Валенфлер, и, на утвердительный его ответ, вошел в ее будуар, в котором она сидела с Денизой и женой дона Кристобаля де Карденаса.

Несмотря на сильное потрясение от исчезновения любимой названной дочери Ванды, она была в этот день оживленнее и бодрее. Дело в том, что она только что имела долгий разговор с Люси Гордон, которая уже совсем оправилась от всего перенесенного ею страха и поведала ей всю историю своего знакомства с господином де Монреалем. Эта чистосердечная исповедь несколько успокоила графиню, к горю которой примешивалось еще тяжелое чувство, что она доверилась девушке, недостойной быть принятой в порядочном доме. Убедившись, что Люси, которую она воспитывала с детских лет, осталась вполне достойной ее привязанности, она почувствовала облегчение.

Дамы беспрекословно согласились переехать в домик на Рельи и пошли приготовиться к отъезду.