Густав Эмар - Миссурийские разбойники

Джордж еще раз поцеловал ее руку, и она ушла в сопровождении верного Дардара, ни на минуту не покидавшего ее.

— Теперь, — сказал Сэмюэль Диксон, оставшись наедине с молодым человеком, — теперь вы должны докончить ваш рассказ, объяснив мне, где вы разбили свою палатку и какого рода жизнь ведете. Вы должны понимать, что я не желал бы видеть вас подвергающимся опасностям.

— Успокойтесь, старый друг, в трех или четырех милях от вас у меня есть хижина, расположенная в самом очаровательном месте, которую я сам обустроил и снабдил всевозможными удобствами. Милости прошу посетить меня, когда вам будет угодно.

— Ничего лучшего я не желаю и загляну к вам сегодня же, если можно.

— Буду очень рад. Впрочем, я живу не один, со мной еще двое преданных слуг и канадский охотник, помощью которого я заручился в Бостоне. Кроме того, книг, оружия, собак, лошадей у меня не только довольно, но и много лишнего. Как видите, с точки зрения материальной меня нечего жалеть.

— Вот и прекрасно, теперь я совсем спокоен на ваш счет и очень рад, что недостатков вы не терпите. Итак, поедем.

— Когда угодно.

— На коней!

Минут через пять два всадника галопом неслись по лесу.

Та часть долины, к которой направлялись всадники, не претерпела пока что никаких изменений: переселенцы не успели произвести тут своих разрушительных действий, и потому картина природы все еще сохраняла свою дикую красоту и первобытное величие.

По-видимому, Джордж Клинтон был хорошо знаком с этим краем и без малейшего сомнения, не задерживая лошадь, пускался по незаметным тропинкам в самой дикой чаще. По его пятам следовал Сэмюэль Диксон. Развеселившись от утренних приключений, он находился в самом лучшем расположении духа и находил величайшее удовольствие в исследовании своих владений, потому что вся эта часть долины была великодушно предоставлена ему братом Джонатаном, как он шутя объявил своему собеседнику.

— Вы скачете по этой местности, как будто лет десять прожили здесь, — заметил он Джорджу.

— А между тем я только месяцем раньше вас поселился здесь, отвечал он, смеясь, — но за это время я изъездил ее вдоль и поперек с Шарбоно, так что у нее нет уже тайн от меня.

— А кто этот Шарбоно?

— Это мой охотник; канадец, славный малый, длинный, как придорожный столб, худой, как гвоздь, и преданный, как ньюфаундлендская собака. Я имел случай оказать ему большую услугу в Бостоне, где он попался было шайке мошенников, вот он и привязался ко мне.

— Вот как! Да это для вас просто находка.

— Даже больше, чем вы предполагаете, старый друг. Представьте себе, что этот молодец почти вырос в одном племени индейцев; вся его жизнь прошла в прериях; нет тропинки, которая не была бы ему знакома. Среди лесных охотников и краснокожих у него много друзей. Он говорит на различных языках и самых трудных наречиях краснокожих дикарей. Несмотря на его крайнюю молодость — не думаю, чтобы ему было более двадцати двух лет от роду, судя по его внешности — он пользуется хорошей славой в прерии; приятели прозвали его Верной Опорой за действительно изумительную ловкость и верность его действий.

— Прозвище предвещает много хорошего. Шарбоно, видно, молодец.

— Да, и славный товарищ: всегда весел и доволен, и какой бы ни вышел случай, хороший или дурной, он всегда сумеет найти добрую сторону обстоятельства, следуя такой философии, которой я невольно восхищаюсь. Да, могу вас заверить, что это прелюбопытный тип для исследования. А чтобы дать вам понятие о нем, надо сказать, что ведь это он убедил меня поселиться здесь, уверяя, что истинный переселенец не может проехать мимо этой долины и не пожелать поселиться в ней. Как видите, он не ошибся.

— Да, и это доказывает, что ваш охотник имеет глубокие познания человеческого сердца.

— И тонкую наблюдательность; впрочем, вы скоро сами увидите его.

— Чего лучше! Ведь это предрагоценное знакомство. Вероятно, он ознакомил вас со всеми случайностями этого края.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну то, что, вероятно, он сообщил вам положение этой долины и ее расстояние от ближайших поселений.

— Разумеется. Разве вы сами этого не знаете?

— Сказать по правде, ничего не знаю; все время я пробирался вперед, как слепец. Если вы сообщите мне некоторые сведения, то многим меня обяжете.

— Очень рад, тем более, что мне это очень легко.

— Так начинайте, я вас слушаю.

— Через долину проходят две реки; река, на берегу которой вы поселились, спускается с Ветряных гор, которые составляют часть Скалистых гор; другая река, в которую впадает первая, ни более, ни менее как Миссури.

— Миссури! — воскликнул переселенец в изумлении. — Не ошибаетесь ли вы?

— Нимало. Напротив, я очень хорошо знаю, что говорю.

— Ей-Богу! Да ведь Миссури протекает по Соединенным Штатам, и, стало быть, мы у себя дома!

— Почти — и даже ближе, чем вы предполагаете, хотя мы теперь находимся во владениях краснокожих.

— Вот как! А какие же племена являются нашими ближайшими соседями?

— Племена самые воинственные.

— Вот беда!

— Но вообще-то они довольно дружелюбны к белым.

— Это несколько приятнее слышать.

— Впрочем, вы знакомы с краснокожими: слишком доверять их дружелюбию не следует.

— К несчастью, это сущая истина. А как называются эти племена?

— Сиу или дакота, пиеганы, вороны, гуроны Великих Озер, вот это главные, а также ассинибойны и мандан. Остальных нечего бояться.

— Гм! Сдается мне, что и этого довольно в таком уединении, вдали от всякой помощи, как мы живем. Поддержки ожидать неоткуда.

— В случае надобности в помощи недостатка не будет. В пятидесяти милях от верховья Миссури находится торговая контора на самом берегу реки; эта контора, нечто вроде форта, принадлежит компании, занимающейся торговлей мехами, и там проживают до шестидесяти белых американцев и канадцев, солдат и охотников.

— Очень приятно слышать! Пятьдесят миль — не Бог знает какое расстояние.

— Да, в цивилизованном краю, но в прерии, при полном отсутствии дорог, это дело совсем другого рода и расстояния чуть не удваиваются.

— Верно, об этом я не подумал, — сказал Сэмюэль, и его веселое лицо несколько омрачилось. — Ну, а вниз по реке какие у нас ближайшие соседи?

— Такие же переселенцы, как и вы, вот уже два года как поселившиеся на Миссури. Вы находитесь на полдороги между фортом и поселением.

— Это довольно странно; а поселение велико?

— Да; вот уже несколько месяцев, как оно так сильно увеличилось, что теперь уже образовалась целая деревня, и если так будет продолжаться, то года через два из него выйдет город. Только от поселения, как и от форта, вас отделяют различные племена краснокожих. Предупреждаю вас, что очень опасно проходить через их земли, если вы не будете в значительном числе. Так что, в сущности говоря, вы совершенно уединены от людей вашего племени, и вам остается один свободный путь — это Миссури.