Эмилио Сальгари - Два тигра

С каждым шагом растительность становилась все гуще, и это было трудным испытанием для терпения и ловкости малайцев, хотя они и не были новичками в джунглях.

Бамбуки сменялись бамбуками, густыми и очень высокими, прерываясь время от времени нагромождением толстых лиан да лужами с гнилой желтоватой водой, вынуждавшими делать длинные обходы.

Удушающая жара, которая царила среди этих растений, заставляя потеть малайцев и индийцев, но больше всех Янеса, который как европеец больше других страдал от обжигающих лучей тропического солнца.

— Я предпочитаю наши девственные леса Борнео, — ворчал бедный португалец, весь красный и мокрый от пота, точно вышедший из парилки. — Долго это будет продолжаться, черт подери! Я уже сыт по горло бенгальскими джунглями.

— Часов десять-двенадцать, — отвечал Тремаль-Найк, который, напротив, казалось, прекрасно себя чувствовал среди этих тростников и болот.

— Я доберусь до твоего бенгали в весьма жалком виде. Хорошие же места выбрали эти туги! Черт бы побрал их всех! Могли бы найти себе убежище и получше.

— Не уверен, что они предпочли бы другое. Здесь они чувствуют себя в полной безопасности. Звери и холера, болота и лихорадка — вот их лучшие стражи. У них хватает ума, чтобы понимать это.

— И нам придется таскаться по этим джунглям целыми неделями? Хорошенькая перспектива!

— Слоны помогут нам. Когда ты заберешься к ним на спину, в свежем воздухе недостатка не будет. Стоп!

— Что такое? — спросил Янес, снимая с плеча карабин.

Малайцы из авангарда остановились и склонились к земле, внимательно прислушиваясь.

Перед ними было нечто вроде тропинки, довольно широкой, по которой могли пройти три-четыре человека в ряд и которая, казалось, была протоптана недавно — бамбуки, лежащие на земле, еще не успели завянуть.

Сандокан, шедший сзади с Сурамой и вдовой, догнал ушедших вперед.

— Проход? — спросил он.

— Сделанный каким-то огромным животным, которое идет впереди нас, — ответил один из малайцев. — Бамбук повалили минут десять назад.

Тремаль-Найк вышел вперед и осмотрел почву, на которой обозначились широкие следы.

— Перед нами идет носорог, — пояснил он. — Он услышал удары парангов и ушел. У него, должно быть, один из тех редких моментов, когда он в добродушном настроении. Иначе он бы, как сумасшедший, накинулся на нас.

— Куда он направляется? — спросил Сандокан.

— На северо-восток, — ответил один из малайцев, взглянув на свой ручной компас.

— Это и наше направление, — сказал Тремаль-Найк. — Поскольку он расчищает нам дорогу, пойдем за ним: это сэкономит наши силы. Однако держите наготове карабины: с минуты на минуту он может повернуть назад.

— Мы готовы встретить его, — отозвался Сандокан. — Женщины сзади, а мы впереди. Начнем нашу охоту.

Свирепый гигант ушел отсюда всего несколько минут назад. Должно быть, он прятался здесь от жгучих солнечных лучей — от них часто трескается его кожа. Но шум, который производили паранги, заставил его подняться и уйти. Наверное, зверюга был и в самом деле мирно настроен, ибо очень редко эти исполины, сочетающие страшную силу с безрассудной яростью и жестокостью, добровольно уступают дорогу. На всех: и людей, и других животных, включая даже слона, — они нападают с дикой яростью, и ничто не может остановить этот страшный напор. А толстая шкура защищает их даже от пуль. Уязвим у него только мозг, и чтобы свалить носорога, нужно попасть ему точно в глаз, что, конечно же, дело нелегкое.

Хотя носорог с минуты на минуту мог повернуть назад, Сандокан решительно шел вперед по проложенной тропе в сопровождении Янеса и Тремаль-Найка. Они продвигались, однако очень осторожно, держа палец на курке карабина, и часто останавливались и прислушивались.

Но не было слышно никакого шума: очевидно, носорог успел уже уйти далеко.

— Он очень любезен, — сказал Янес. — Проложил нам шикарный проспект, дал отдохнуть нашим людям. Пусть продолжает в том же духе, пусть так и следует прямо до ворот твоего поместья, дружище Тремаль-Найк.

— А там пусть заходит в конюшню, — смеясь, ответил бенгалец. — Я бы задал ему хорошего корму из вкусных корней и свежей листвы.

— А ведь факт: он все время придерживается нужного нам направления.

— Посмотрим, насколько его хватит, — сказал Сандокан. — Как бы ему не надоело наше общество, и он не решил избавиться от нас. Если это взбредет ему в голову, нам не поздоровится, господа.

Так они продолжали продвигаться вперед, а за ними на расстоянии пятидесяти шагов шли малайцы, охраняя Сураму и вдову. Пройдя еще семьсот-восемьсот метров, они заметили, что бамбук начинает редеть, а впереди слышится оглушительный гам, точно множество водяных птиц слетелись и устроили птичий базар у пруда.

— Неужели выходим на открытое место? — спросил Сандокан. — Я мечтаю о глотке свежего воздуха.

— Тихо, — сказал Тремаль-Найк. — Где-то здесь носорог.

— Но его нигде не видно.

— Он мог затаиться в зарослях. Янес, вышли на разведку трех человек.

Едва португалец сделал знак трем малайцам подойти к ним, как впереди показалось открытое пространство с озерцом желтоватой воды, поросшим тростником и листьями лотоса.

На противоположном берегу виднелись какие-то развалины: колонны, арки, обломки треснувших стен — видимо, остатки древней пагоды.

Сандокан быстрым взглядом окинул водоем и тут же отпрянул назад в заросли.

— Он там, этот зверюга, — прошептал он. — Похоже, он дожидается нас, чтобы наброситься.

— Взгляну-ка и я на это чудовище, — сказал Янес.

Он лег на землю и ловко пополз среди бамбука туда, где кончались заросли. Огромный носорог стоял на берегу пруда, наполовину погрузив свои ножищи в грязь и опустив голову. Его страшный рог был направлен в сторону людей. Это был один из самых крупных экземпляров, почти в четыре метра длиной и больше метра высотой. Его уродливая голова, короткая и треугольная, вросшая в массивное бесформенное туловище, казалась страшным тараном, на конце которого торчал длинный и острый рог.

— Ну и зверь! — воскликнул Янес, разглядывая его. — Неужели он не даст нам пройти?

— Скоро он не уйдет, — ответил осторожно подошедший бенгалец. — Они упрямы, эти животные.

— Мы можем стрелять в него прямо отсюда. Шесть пуль достаточно, чтобы свалить его.

— Гм! Сомневаюсь в этом.

— Мы с Сандоканом убили не одного в лесах Борнео. Правда, те были не такие огромные.

— Когда он стоит, трудно поразить его насмерть.

— Это почему?

— Складки, которые собираются на его броне, прилегают одна к другой и мешают пуле проникнуть внутрь. Когда же он идет, они раздвигаются, оставляя открытой внутреннюю ткань. Тогда вполне можно пробить шкуру.