Поль Феваль - Горбун, Или Маленький Парижанин

— Так вот почему вы просили показать удар Невера, — протянул он, — и я… Карриг!

Тот немедленно подошел вместе со своими людьми, которые держали под уздцы навьюченных фуражом лошадей.

— Позор! — объявил Лагардер. — Позор, что мы пили с такими людьми!

— О, это слишком сурово! — вздохнул Галунье, и глаза его увлажнились.

Плюмаж-младший мысленно ругался, повторяя все известные ему проклятия, которые родились на земле двух плодороднейших в этом смысле провинций — Гаскони и Прованса.

— По коням и в галоп! — скомандовал Лагардер волонтерам. — Мне никто не нужен, чтобы разобраться с этими мерзавцами.

Карриг и его люди, уже отведавшие рапир учителей фехтования; с удовольствием подчинились, решив, что куда приятнее дышать свежим воздухом где-нибудь подальше от этого места.

— А вы — вон отсюда, да поживей! — продолжал Лагардер. — А не то я вам преподам еще один урок фехтования, только поосновательней!

С этими словами он обнажил шпагу. Плюмаж и Галунье вынудили отступить сотоварищей, которые, видя свое численное превосходство, выказали поползновение взбунтоваться.

— Чем нам плохо, — уговаривал их Галунье, — ежели ему невтерпеж сделать за нас нашу работу?

Да, немного сыщется нормандцев, которые были бы столь же сильны в логике, как брат Галунье.

Короче, наемные убийцы согласились удалиться.

Правда, в это время шпага Лагардера со свистом рассекала воздух.

— Ризы Господни! — буркнул Плюмаж, открывавший ретираду. — Только не подумайте, шевалье, что мы испугались, мы просто уступаем вам место.

— Чтобы сделать вам приятное, — добавил Галунье. — Прощайте.

— Пошли к черту! — бросил Лагардер, повернувшись к ним спиной.

Фуражиры ускакали, наемные убийцы растаяли в темноте за оградой кабачка, и никто из них не подумал заплатить. Правда, брат Галунье на ходу запечатлел два нежных поцелуя на ланитах толстухи, когда та потребовала денег за выпитое.

Расплатился за все Лагардер.

— Красавица, — велел он, — закрой все ставни и задвинь засовы. В вашем доме все должны спать, как убитые, что бы ни произошло этой ночью во рву. Эти дела вас не касаются.

Толстуха в точности исполнила его совет.

Ночь была темная, безлунная и беззвездная. Коптящая лампадка, что горела в нише у ног статуи Пресвятой Девы при въезде на мост, рассеивала мрак на расстояние не более десяти шагов. А уж во рву ее свет вообще не был виден, так как его закрывало полотнище моста.

Лагардер остался один. Топот конских копыт заглох вдали. Луронская долина тонула в непроницаемой тьме, и лишь кое-где красноватый огонек свидетельствовал: здесь стоит хижина пахаря, там жилище пастуха. Изредка порыв ветерка доносил жалобное позвякивание коровьих ботал да журчание горной речушки Аро, что сливается у подножья Ашаза с Кларабидой.

— Негодяи! Ввосьмером против одного! — бормотал Маленький Парижанин, шагая по дороге, по которой спускаются в ров телеги. — Это же убийство! Ну, разбойники! Одно это может отбить охоту носить шпагу.

Тут он споткнулся о копешку сена, которую не забрали фуражиры Каррига.

— Черт возьми, — пробормотал Лагардер, отряхивая плащ, — а об этом-то я не подумал! Паж может предупредить Невера, что тут собралась шайка головорезов, и он не придет, наша встреча не состоится. Дьявол и преисподняя! Но если так будет, завтра же я прикончу этих восьмерых мерзавцев.

Он спустился под мост. Его глаза уже привыкли к темноте.

Фуражиры очистили довольно большое пространство напротив низкого окна, как раз там, где сейчас стоял Лагардер. Он огляделся и подумал, что тут самое подходящее место поиграть шпагой. Но думал он не только об этом. Ему не давала покоя мысль, как пробраться в этот неприступный замок. Черт бы побрал героев, не желающих обратить во благо свои беспредельные силы! Стены, запоры, охрана — да красавчик Лагардер плевал на них! он никогда бы не согласился на приключение, отсутствуй в нем хотя бы одно из вышепоименованных препятствий.

«Проведем разведку на местности, — мысленно сказал он себе. — Герцог будет в ярости, когда набросится на нас, так что нам придется держаться. Что за ночь! Ей-богу, придется фехтовать наугад. Тут черта с два увидишь кончик шпаги».

Лагардер стоял у подножья стены. Громада замка возносилась над его головой, и на фоне неба рисовалась черная арка моста. Взбираться на эту стену с помощью кинжала — целой ночи не хватит. Ощупывая камни, Лагардер дошел рукой до окна.

— Отменно! — воскликнул он. — Да, а что же я скажу этой гордой красавице? О, я представляю себе гневный блеск ее черных очей, надменно сдвинутые брови…

И он с удовлетворением потер руки.

— Превосходно! Превосходно! Я скажу ей… Надо придумать что-нибудь совершенно необыкновенное. Значит, скажу ей… Черт побери! Ладно, не будем насиловать дар красноречия. А это что? — вдруг насторожился он. — Нет, право же, этот Невер страшно мил!

Лагардер прислушался. До него долетел какой-то шум.

И это был гул шагов. По краю рва шли дворяне, поскольку слышался серебряный звон шпор.

«Неужто мэтр Плюмаж оказался прав, — подумал Лагардер, и герцог пришел не один?»

Звук шагов прекратился. Лампадка, горящая у въезда на мост, осветила двух человек, закутанных в широкие плащи. Можно было догадаться, что они всматриваются в темный ров.

— Я никого не вижу, — тихо произнес один.

— Там внизу, у окна, — сказал второй.

И он негромко позвал:

— Плюмаж! Лагардер не шелохнулся.

— Фаэнца! — вновь окликнул второй собеседник. — Это я, господин де Пероль.

«Кажется, мне знакомо имя этого прохвоста», — подумал Лагардер.

Пероль позвал в третий раз.

— Галунье! Штаупиц!

— А вдруг он не из наших? — пробормотал его спутник.

— Исключено, — отозвался Пероль. — Я распорядился оставить здесь караульного. Да это же Сальданья, я узнал его… Сальданья!

— Я, — откликнулся Лагардер, на всякий случай с испанским акцентом.

— Ну, вот видите! — обрадовался Пероль. — Я был совершенно уверен. Давайте спустимся. Сюда… Вот лестница.

Лагардер подумал:

«Попробуем сыграть в этой комедии».

Оба спускались вниз. Спутник Пероля был высок и довольно дороден. Лагардеру показалось, что в его речи слышится затаенная итальянская мелодичность.

— Говорите тише, — промолвил он, осторожно спускаясь по узкой отвесной лестнице.

— Бесполезно, монсеньор, — отозвался Пероль.

«Ах, вот как, значит, он — монсеньор», — отметил Лагардер.

— Да, бесполезно, — продолжил Пероль, — этим прохвостам известно, кто им платит.

«А мне вот неизвестно, — подумал Лагардер, — но очень бы хотелось знать».

— Мне пришлось им сказать, — объяснил Пероль. — Они ни в какую не желали поверить, что это маркиз де Келюс.