Алексей Пиманов - Александровский cад

– Запомните, гражданка, когда бомбят – дуйте от дома подальше. Или кирпичом убьет, или стеной завалит…

Оглушенная взрывами женщина только кивала головой. Казарин махнул рукой, еще раз подмигнул испуганному ребенку и зашагал по улице.

До морга, который помещался на улице Грановского, Лешка дошел пешком. Судмедэксперт внимательно изучил его удостоверение и только после этого повел темными коридорами в дальний конец морга. Казарин первый раз в жизни находился в подобном месте. Гнетущая обстановка и запах формалина повергли его в состояние шока. А когда судмедэксперт подошел к одному из столов и откинул простыню, Лешка чуть не потерял сознание. Перед ним лежал совершенно голый человек с пробитой головой.

– Чем это его? – пробормотал Казарин, опираясь рукой о край стола.

Медик равнодушно хмыкнул:

– Весьма странный предмет… Имеет острый край и весит килограмма три-четыре…

Затем он откинул у трупа волосы со лба, от чего Лешку чуть не стошнило.

– И что примечательно, – деловито продолжил медик, – в лобно-теменной области, в месте перелома, углубление, как будто от круглого набалдашника.

– Набалдашника?

– Не могу сказать точно, но очень похоже на то. Может, тростью ему по голове съездили, может, еще чем.

Казарин переварил информацию.

– Других повреждений на теле не обнаружено?

– Да вроде бы нет.

Лешка еще раз оглядел тело.

– Не ищи, все равно ничего не найдешь. Мужику достался такой удар, что все остальное уже не имеет значения. Будь уверен…

…Оказавшись на улице, Лешка не мог надышаться.

Пройти напрямую в Кремль Казарину не удалось. После бомбардировки Моховую перегородили в нескольких местах, и пришлось идти в обход.

В витринах гостиницы «Москва» его взгляд привлекли карикатуры с изображением паникеров и болтунов. Под ними помещались надписи: «Болтун – находка для шпиона. Вот типы разного фасона», «Язык длины необычайной. Может сболтнуть и военную тайну», «Вот два уха с обеих сторон. Влетает муха, вылетает слон». Но больше всего Лешке понравилась карикатура, под которой было написано: «Очки розовее розочек Шпионов-волков принимает за козочек». Казарин рассмеялся. Ему почему-то вспомнился поэт-милиционер, читавший стихи собственного сочинения и мешавший караулить Когана. – Когда товарищ Сталин ведет страну вперед, Ты должен быть из стали, любить жену, народ… – пробормотав эти нетленные строки, Казарин вначале замотал головой от удовольствия, затем произнес: – Глубоко! – и расхохотался, спугнув двух девушек, проходивших мимо…

Лешка зашел в кабинет Шапилина и застал начальника за чтением какой-то бумаги.

– Вот сволочи! – выругался Петр Саввич. Лешка уже хотел принять это на свой счет…

– Гляди… Вот как о нас «за бугром» думают!

Генерал сунул ему под нос вырезку из английской газеты. Сбоку аккуратно был наклеен перевод: «…по мнению английских консьержек, СССР сможет оказывать сопротивление немцам не более трех месяцев».

– Как тебе?

Казарин пожал плечами:

– А вот все дворецкие считают, что четыре. Кому будем верить, Петр Саввич?

– Все остришь?

Шапилин пристально посмотрел на Лешку и только сейчас увидел, что весь китель Казарина покрыт пылью и известкой.

– Где это тебя так?

– Под бомбежку попал. Шапилин озабоченно нахмурился.

– Новости есть?

Казарин кивнул и начал свой доклад:

– Я побывал в морге. Судмедэксперт говорит, что Панина ударили весьма странным предметом. Все! Насчет самого убийства… – Лешка выждал эффектную паузу и произнес: – Убийство произошло во время боя курантов, кабинет Панина совсем рядом, в приемной была открыта форточка, поэтому Горюнов ничего и не услышал. А уйти убийца мог только по черному ходу.

Шапилин удивленно посмотрел на Лешку:

– Про куранты мы как-то не подумали. А вот насчет черного хода – это ты пальцем в небо. Нет такого. Это мы точно проверили.

– Значит, плохо проверяли. Шапилин взорвался:

– Ты еще будешь учить: «плохо» – «не плохо»…

– Тем не менее, – настойчиво продолжил Лешка, – Горюнов ни в чем не виноват. Он действительно ничего не слышал. Его можно лупить и дальше. И он признается во всем, о чем мы его попросим. Только план от этого вряд ли отыщется…

Шапилин опустился в кресло и озабоченно забормотал:

– Стоп-стоп-стоп! Бред какой-то. Черный ход есть – но его нет…

– Кабинет Панина на первом этаже, – пояснил Каза-рин. – Убийцей мог быть только тот, кто знает расположение подвалов и имеет туда доступ. И еще: убийца не предполагал, что Панин вернется в кабинет ночью, а стало быть, не знал, что тот принесет с собой план эвакуации.

Шапилин внимательно выслушал Лешку и в недоумении развел руками:

– По-твоему, убийца не за планом приходил? Ты что несешь?!

Он покрутил пальцем у виска.

– Ерунда какая-то получается: хоть и одиннадцать ночи, в Кремле полно народу, идет эвакуация, а он прется через какие-то подвалы в панинский кабинет, в котором и брать-то нечего. Бред!

Алексей почесал ухо:

– Есть одно соображение… Шапилин вопросительно вскинул глаза.

– Осмотр кабинета показал, что ничего, кроме документа, не пропало. Так?

– Так, – кивнул Шапилин.

– И это записано в отчете. Так?

– Ну, так…

Алексей вновь сделал многозначительную паузу:

– А кто составлял этот отчет? Откуда такая уверенность, что ничего не пропало?

Шапилин начал терять терпение:

– Да что пропало-то? Что?! Алексей опять почесал ухо:

– Вот то-то и оно – «что». Например, то самое, что стояло в шкафу.

Шапилин приподнялся в кресле и сжал кулаки:

– Ты что, сукин сын, издеваешься? Я тебе что приказал искать? Я приказал искать украденный документ! А ты мне что за хреновину несешь?! «Подземные ходы, привидения, подвалы». Начитался романов!

– Про привидения я ничего не говорил, – начал оправдываться Лешка.

В это время в приемную отца зашла Таня Шапилина. Комната оказалась пустой: отцовский помощник куда-то вышел. Она уже потянула на себя ручку первой двери кабинета, но в этот миг до нее донесся крик Таня прислушалась.

Шапилин метался по кабинету:

– С чего ты взял, что из шкафа что-то пропало? Ну с чего?!

– Пыль там, Петр Саввич. А в одном месте чистый квадратик, островок без пыли. Что-то там стояло. Только вот что?…

Лешка достал из папки протокол осмотра места происшествия.

– В акте осмотра ничего не написано. Я понимаю, что все это выглядит очень зыбко, но что-то ведь надо делать.

Надо опросить охрану, секретарей, уборщиц. Они обязательно скажут, что же стояло на полке.

Шапилин стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнул графин:

– Я тебе «опрошу»! Я тебе так «опрошу», что мало не покажется. Да ты пойми: я жив еще только потому, что САМ, – Шапилин ткнул пальцем в потолок и понизил голос, – о пропаже этого чертового плана не знает!… Скоро, конечно, кто-нибудь доложит…