Альфред де Бре - Дочь императора

– Но если я тебе докажу, что некоторые из прежних друзей твоих принимают участие в этой конфедерации. Имена их…

– Я не хочу знать этих имен, – быстро прервал ее граф. – Прошу вас, Зильда, замолчите!

По природе добрый и великодушный, граф искренно был благодарен Зильде за все, что она хотела для него сделать; но благодарность эта была ему в тягость, потому что он сознавал невозможность вознаградить преданность этой бедной женщины. Особенно теперь, когда другая любовь овладела его сердцем, к воспоминанию о Зильде примешивалось какое-то неприятное чувство, а сама она представлялась ему обагренной кровью. Многое бы он отдал на свете за возможность навсегда стереть из своей памяти эту пагубную связь.

Со своей стороны Зильда, устремив глаза на графа, очень ясно читала все, что происходило в сердце молодого дворянина.

Жестокая истина заставила сжаться сердце Зильды. Глубокая горесть овладела всем ее существом, и обильные слезы полились из ее глаз.

– Итак, – сказала она мрачным голосом, – итак, ты отказываешься принять богатство и могущество, которые я завоевала для тебя в продолжении трех лет, ценой неслыханных страданий! Пусть… Но так как ты уверял меня сейчас в твоей благодарности, то я попрошу тебя доказать мне ее.

– Чем?

– Скажи мне всю правду; лучше узнать истину, какая бы она ни была, чем мучиться сомнениями… Настоящую причину твоего отказа, отчего ты не хочешь ничего принять от меня… Правда ли?.. Отвечай, умоляю тебя! Пойми, что жизнь моя зависит от твоего ответа… Истины, истины, требую я! Ты не любишь меня более…

– Вы сказали правду, Зильда, – промолвил граф, делая над собой усилие, – что нам лучше было бы с самого начала объясниться откровенно. Конечно, это тяжело для нас обоих, и вот почему я избегал этого, чтобы не отплатить вам огорчением за все, что вы для меня вынесли.

– Значит ты меня разлюбил? – повторила Зильда, сжимая руку графа.

– Нельзя любить на заказ, – ответил он. – После нашего свидания в гостинице «Золотое Солнце» вы должны знать, что мое сердце принадлежит другой.

– Ты думаешь, что она может любить тебя, как я?

– Нет, к несчастью – я уверен в противном, – грустно отвечал он, – и все-таки люблю ее.

– Чем же так очаровал тебя этот надменный ребенок, который оказался неспособен сохранить любовь к тебе? Пока она была бедной сиротой, без состояния и без имени, она любила… скорее притворялась, что любит тебя… но едва узнала, что ее отец император, и что ей принадлежат богатые поместья и графский титул, как тотчас забыла тебя!

– Довольно, Зильда! – живо прервал граф. – Маргарита ваша соперница, и вы можете ее ненавидеть, но вы не должны снисходить до клеветы.

– Она обманула тебя, и ты же ее защищаешь!

– Да, я защищаю ее! Думай обо мне, что хочешь но даже теперь, когда все мне доказывает, что Маргарита добровольно нарушила данное обещание – не выходить замуж ни за кого, кроме меня, – в глубине моего сердца тайный голос говорит мне, что она слишком честна и слишком горда, чтобы действовать под влиянием низкого честолюбия.

– Какая же иная причина заставила ее согласиться на свадьбу с Флорианом Гейерсбергом?

– Увы, Зильда, каждый день я задаю себе этот вопрос! В первую минуту моей скорби я, как и ты, решил, что Маргарита – изменница, и что ее поступок заслуживает презрения; но потом я вспомнил, сколько в ней хорошего и благородного. Я почувствовал, что даже моя ревность не может подозревать этого ангела доброты, который спас мне жизнь… и…

– И которого ты еще любишь… – глухо прошептала Зильда.

– Да, признаюсь… Что делать, Зильда, я считаю Маргариту утраченной для меня, и у меня не хватает духа польститься возвратить ее себе… а между тем, по необъяснимому противоречию, я сохраняю такую веру в ее честность, что, имей я перед глазами даже письменное доказательство ее обмана… я и тогда сомневался бы еще.

– И вы были бы правы, граф, – послышался Зильде и Гельфенштейну голос, заставивший вздрогнуть их.

– Проклятье! – прошептала колдунья. – Я забыла о Маргарите!

Она рванулась к молодой девушке с такой силой, что граф едва успел броситься между двумя женщинами.

– Вы здесь, Маргарита! – воскликнул граф. – В таком костюме?!

И схватив Маргариту за руку, он притянул молодую девушку к себе, как бы с намерением защитить ее.

– Да, – отвечала она, – я была… здесь… с Марианной.

– Как вы решились придти сюда? Вы ведь не знали, что…

Он остановился и быстро оглянулся.

Зильды не было.

– Разве вы не знаете, – тихим голосом повторил он, – что эта женщина, это мнимая колдунья – ваш злейший враг?

– Я подозревала это до моего прихода, – отвечала Маргарита, – но я хотела вас видеть, и рисковала всем.

– Вы хотели меня видеть! – сказал граф… – и для меня!.. Но тогда… Боже!.. Боже!.. Какая надежда!.. Маргарита, вы меня любите еще?..

– Да, мой друг. Я никогда не переставала любить вас; но была минута, когда я была принуждена принести мою любовь в жертву священному долгу. Но едва возвратили мне свободу, первая мысль моя была о вас. Я думала, что вы должны считать меня неблагодарной и коварной, что вы несчастливы… и я пришла сюда, в единственное место, где могла надеяться вас встретить.

– Честное и благородное сердце!.. – воскликнул обрадованный граф. – Ангел любви и доброты, как мне благодарить вас, как выразить вам?.. О, счастье! Я так мало верил в него. Мне все еще кажется, что все это сон… Я, который только что отчаялся в жизни и желал умереть!.. И вы любите меня?.. Вы здесь для меня?.. О, Маргарита! Скажите мне, что это правда, что вы любите меня – и что вы свободны?

– Да, мой друг, я вас люблю и свободна… по крайней мере почти, потому что мне нужно только согласие моего отца, но я упрошу его… и когда оправдаю вас в его глазах…

– В чем оправдаете?..

– В убийстве и государственной измене, в которых вас обвиняют.

– Как, вы знаете?

– Я знаю все. Я знаю, что вы невинны, и что вас обвинила гнусная интрига. Зильда мне рассказала все.

– Все? – прошептал граф, бледнея… – Она осмелилась…

– Она мне сказала, Людвиг, все, начиная с вашего… Но не будем возвращаться к прошедшему; мне было тяжело слышать от нее о вашей любви к другой женщине…

– Тогда я вас еще не знал, – прошептал он.

– Что ж такое? Мне кажется, что сердце… Но оставим этот разговор… Баронесса Гейерсберг всегда говорит, что женщины не могут судить о мужчинах по себе. Однако же, Людвиг, была минута, когда я на вас очень сердилась; я плакала от стыда и от горя, думая…

– Маргарита! – прошептал он умоляющим голосом.

– Вы правы, Людвиг… К счастью для вас… и для меня… – прибавила она с очаровательной улыбкой… – Я видела, как вы отчаивались, и как любите меня. Я думала, что вы будете меня проклинать, потому что все говорило против меня… Если бы вы знали, как я была счастлива и горда вашим благородным доверием!