Джордж Джемс - Братья по оружию или Возвращение из крестовых походов

Загремел, поворачиваясь, ключ в замке, загромыхали отодвигаемые запоры, дверь отворилась, и вошел Иоанн, король Английский. Он на минуту приостановился и проеме двери, внимательно оглядел темницу, а затем таким же внимательным и холодным взглядом посмотрел на Артура, который встал, ожидая, пока затворится дверь. Легкая улыбка скользнула по губам короля, когда он заметил болезненное состояние, до которого плен и отчаяние довели юношу, буквально за несколько месяцев до этого отличавшегося силой и здоровьем.

Но эта улыбка тотчас исчезла с лица человека привыкшего скрывать все что творилось в душе. Затем он с минуту смотрел на Гюи де Кюсси, как бы прикидывая на глаз расстояние, отделявшее его от рыцаря. Но тот остался сидеть на своем соломенном ложе и даже не шелохнулся.

Наконец Иоанн снова обратил свой взор на Артура.

– Что я вижу, любезный племянничек! – воскликнул он с едкой иронией. – Неужто вы все же решились откликнуться на мои просьбы и почтить сей скромный двор своим благородным присутствием! Надеюсь, вы оценили радушие, с которым вас приняли здесь, и не питаете больше на этот счет никаких иллюзий. От себя же добавлю: уж я-то не выпущу вас из своих крепких объятий. Можете пользоваться моим гостеприимством всю оставшуюся жизнь, дорогой родственник. Да-да, дорогой, ибо ваше присутствие здесь влетело-таки мне в копеечку. А кстати, как вам понравились эти хоромы? – обвел он взглядом темницу.

Артур ничего не ответил, а лишь бессильно опустился на стул и, казалось, зарыдал.

– Каков негодяй! – возмутился Кюсси. – Ты еще более жесток, чем о тебе говорят. Твои поступки достаточно красноречивы – неужели так уж необходимо добавлять к ним еще и пытку словами? Заклинаю тебя, злой человек, оставь это место бедствий. Пожалей своего племянника, дай ему хоть минуту покоя, если только это возможно в темнице.

– Кто это тут такой жалостливый? – продолжал Иоанн все с той же издевкой. – Не тот ли отважный рыцарь, который провозгласил в Мирабо Артура Плантагенета королем Англии? О, да! И как только мог я не узнать сразу этого храброго рубаку, этого непобедимого воина! Ну что, де Кюсси, доволен ли ты теперь участью своего юного друга? Не правда ли, у него прекрасное королевство! – обвел он руками комнату. – И такое обширное! Должно быть, он тебе очень благодарен! И есть за что, ибо только благодаря твоим пагубным советам, как и советам тебе подобных, Артур Плантагенет оказался в столь бедственном положении. – Иоанн хмурился все больше и вот-вот готов был сорваться на крик. – Да, именно вам обязан он своим пленом. Вы напитали его душу ядом и вдохнули в этот еще не окрепший ум бредовые идеи и нелепые притязания. Изо дня в день вы внушали ему, что он законный наследник, восстановив тем самым против ближайшего из родственников – и вот результат: он в плену и ввергнут в темницу.

Не и силах более сдерживаться, он выдохнул последнюю фразу почти на крике. И тотчас дверь комнаты отворилась, и на пороге возник один из стражников, а за ним и другие. Но Иоанн сделал им знак удалиться и продолжал, обращаясь на этот раз к Артуру:

– А вам я вот что скажу, любезный племянник: я мог бы дать вам свободу и возвратить в тот прекрасный мир, который от вас теперь так далек, но при одном условии… Решайтесь! Дорога открыта, и все зависит только от вас.

Артур поднял голову.

– И какова цена?

– О, сущий пустяк! Откажитесь от своих притязаний на земли, которыми вам все равно не владеть, оставьте бесплодные надежды – и вы свободны хоть завтра. Я подарю вам герцогство Бристольское – удел, достойный Плантагенета, и обниму с любовью как сына моего брата. Чего же желать вам более? Сам король английский предлагает вам свою дружбу и покровительство.

– Дружбу? Ну нет, увольте! – Артур аж привстал от возмущения, в минуту припомнив о всех низостях своего вероломного дядюшки. – Хоть и бытует мнение, что худой мир лучше доброй ссоры, я не согласен с этим и предпочту вражду подобному покровительству. Не сомневаюсь, что неприязнь ваша будет похлеще, чем даже гнев французского короля, который известен своим необузданным нравом, и все-таки отвергаю вашу опеку. Да, даже вражда Филиппа была бы не так страшна для меня, – повторил он задумчиво, – поскольку в нем не угас еще дух истинного рыцарства.

– Вот глупец! Вот упрямец! – вскричал Иоанн, и глаза его заблестели от гнева. – Да разве не знаешь ты, что короли Франции – наши исконные враги!

– Филипп мне не враг, он – мой крестный по оружию, – возразил Артур, придвигаясь к Кюсси и как бы ища у него защиты, – и я скорее доверюсь ему, нежели человеку, который так трогательно напомнил мне сегодня о том, что мы родственники. И с чего это вдруг вы вспомнили о родстве, которому никогда не придавали особого значения? А не вы ли, любезный дядюшка, опорочили славное имя вашего старшего брата, Ричарда Львиное Сердце, и отобрали законные владения у Готфрида, также вашего брата и моего отца? А кто клялся перед баронами, что не станет держать меня взаперти и отнесется ко мне с должной почтительностью? Даже в такой малости вы не сдержали слова! Все ваши посулы – сплошная ложь! Нет, я не верю вам, Иоанн Анжуйский! Тот, кто солгал хоть раз, не вправе называть себя рыцарем и государем, и настоящее имя тебе клятвопреступник и подлый вор!

Ярость захлестнула Иоанна. Стиснув зубы, он стал лихорадочно шарить руками в складках пурпурной мантии, выискивая хоть какое-нибудь оружие. В ту же минуту де Кюсси резко шагнул вперед и, загородив собой принца, принял оборонительную позу. Его лицо пылало решимостью, и он не раздумывая, бросился бы на тирана, если бы тот дерзнул напасть на юношу.

Но Иоанн был слишком труслив, чтобы вступить в единоборство со столь храбрым рыцарем. Имея скверную привычку наносить удары из-за угла, он, даже вооруженный до зубов, никогда бы не согласился на честный поединок с де Кюсси, пусть даже и безоружным. Притворившись, что был занят всего лишь поисками платка, он незаметно опустил кинжал в ножны и небрежно смахнул со лба несколько капель пота.

– Клянусь святым Павлом, ты вынудил меня потерять рассудок, Артур, – сказал он заметно спокойнее. – И если бы ты не был сыном моего брата, то я не поскупился бы на добрый удар кинжалом. Ты не прислушался к моему совету, что ж, пеняй на себя. Мне не впервой усмирять непокорных! Кроме этой, есть и другие темницы, куда более глубокие, а еще существуют цепи, крепкие и, пожалуй, слишком тяжелые для такого изнеженного тела, как у тебя.

– Ни темницы, ни цепи, ни даже сама смерть не устрашат меня, – отвечал юный принц решительно, – и не заставят отказаться от того, что принадлежит мне по праву. Англия, Анжу, Пуату, Нормандия – все это владения моего отца, а Бретань – наследственное герцогство моей матери. И пусть обвинят меня в повторении, но я не устану твердить, что не уступлю никому своих прав на наследство, а если умру, то и из могилы буду взывать к возмездию. Я верю в высшую справедливость и знаю – наступит час, и тебя назовут твоим настоящим именем, а имя тебе – самозванец!