Поль Феваль - Роковое наследство

Цифры не лгут никогда.

Таинственная дверь, которую вычислил Винсент, была замаскирована просто гениально. Полковнику где-то удалось найти какие-то древние камни, обтесанные, наверное, еще при первых Валуа. Из этих глыб была составлена прекрасная композиция в духе средневековья. Эти камни были заботливо запачканы и поцарапаны. За несколько лет дожди и ветры сделали кладку совершенной: теперь самый проницательный человек не смог бы заподозрить, что часть стены возведена совсем недавно.

Однако у Винсента Карпантье была хорошая подзорная труба, и к тому же он довольно долго работал каменщиком. Теперь Винсент мог распознать декоративную облицовку точно так же, как ловкий сыщик – накладные усы.

Короче говоря, после того, как Карпантье внимательно изучил стену, он пришел к выводу, что один ее участок выглядит более древним, чем остальные. Это показалось Винсенту подозрительным.

Вытерев пот, струившийся по его лицу, архитектор пробормотал:

– Дверь находится там, где ей и положено быть. Остаются две проблемы: во-первых, мне надо узнать, полковник ли это бродит тут по ночам, а во-вторых, я должен убрать со своей дороги того не в меру любопытного молодого человека.

Винсент улегся на кровать и принялся терпеливо дожидаться наступления ночи: чтобы добраться до собственного дома, ему нужна была темнота. Средь бела дня его маскарад ничем бы ему не помог. Напротив, живописные лохмотья только привлекли бы внимание окружающих. Но, несмотря на свою усталость, Карпантье не мог сомкнуть глаз.

Когда он наконец явился вечером домой, то среди прочей корреспонденции обнаружил два письма, о которых мы должны сказать несколько слов.

Первое пришло из Марселя и сообщало о скором возвращении Ренье в Париж.

Второе письмо прислала настоятельница монастыря Святого Креста. Она просила Винсента, чтобы тот помог ей в подготовке торжества, посвященного вручению каких-то наград.

Мы никогда не устанем повторять, что Винсент Карпантье искренне любил обоих своих детей – и родную дочь, и приемного сына. Еще в прошлом году каникулы Ирен были для Винсента настоящим праздником. Что касается Ренье, то архитектор уже давно лелеял мечту оборудовать для юноши мастерскую в своем особнячке.

Но сегодня полученные известия не доставили Карпантье никакой радости.

– Нужно сделать так, чтобы Ренье работал подальше от этих мест, – произнес Винсент, нахмурив брови. – А ведь скоро каникулы Ирен! Она может узнать то, что я так тщательно скрываю.

В эту минуту навязчивая идея архитектора боролась с его отцовскими чувствами.

Теперь он смотрел на все сквозь призму своего безумия. Узнав, что приезжает Рснье, Карпантье тут же подумал о картине Разбойника. Архитектор вспомнил, что, как только он впервые увидел это полотно, у него, Винсента закружилась голова. Тогда он решил, что у него начались галлюцинации.

А сейчас он размышлял о роковой предопределенности судеб и об ужасной трагедии, единственной причиной которой является золото. Архитектор думал о великом и страшном законе природы: убивай – или убьют тебя.

Дело в том, что Винсент сразу понял, что именно изображено на таинственной картине. Он узнал и старика, и юношу, и сокровища. Что ж, скажем мы, тем хуже для бедняги Карпантье.

Для других сцена, запечатленная Разбойником, всего лишь воскрешала прошлое. А вот архитектор видел на холсте настоящее и будущее.

Сокровища лежали в тайнике, который Винсент соорудил собственными руками. Стариком – по крайней мере его живым портретом – был полковник Боццо, хозяин и хранитель клада. Оставался молодой человек с белоснежной, как у девушки, кожей и черными волосами. Неизвестный следивший за Винсентом и полковником одновременно, был похож на юношу с картины, как две капли воды...

Архитектор еще не выяснил его имени, но был уверен, что узнает этого человек всегда и всюду.

Услышав рассказ Ренье о той ночи на Корсике, когда разыгрался второй акт трагедии, в котором отец убил сына, Винсент понял, как зовут незнакомца, бродившего по улице Муано.

Это был второй сын Отца, брат убитого маркиза Кориолана – граф Жюлиан Боццо-Корона.

Ибо тем сартенским вампиром был не кто иной, как человек, прикончивший своего отца и своего сына, добродушный старичок, решивший на склоне лет заняться благотворительностью, – полковник Боццо-Корона.

Помогало ли это открытие Винсенту Карпантье оправдаться перед самим собой? Надо сказать, что он не нуждался в оправданиях. Его страсть была самодостаточной: ей не требовалось никаких аргументов.

Впрочем, порицать или хвалить Винсента – не наше дело. Наша задача – представить на суд читателя правдивое повествование, выводы из которого каждый должен делать сам.

Уже давно архитектор прекратил все попытки бороться со своей навязчивой идеей. Напротив, он настолько продвинулся в своей деятельности, что ему стало трудновато обходиться без помощников. Еще до того, как Карпантье увидел на стене, отгораживающей сад особняка от улицы Муано, таинственного ночного посетителя, он уже с подозрением смотрел на всех вокруг. Винсент чувствовал, что не он один мечтает о сокровищах.

Особое недоверие Карпантье испытывал к тем людям, которые входили в ближайшее окружение полковника. Почти все они были клиентами Винсента.

Теперь, когда он стал модным архитектором, на него работало немало народа. В числе прочих Винсенту помогал нести дела один бедный, но способный молодой человек, которого звали Пиклюс. Жена этого парня была служанкой графини де Клар, одной из близких приятельниц полковника.

Именно этого Пиклюса Винсент Карпантье и назначил начальником своей частной розыскной бригады.

Архитектор полагал, что сделал удачный выбор: из Пиклюса получилась отличная ищейка. Разумеется, Карпантье не открыл ему своего секрета. Винсент давал лишь конкретные указания, которым Пиклюс и следовал, проявляя при этом достаточную ловость.

Карпантье знал, что у подчиненных не должно возникать никаких вопросов, касающихся сути дела, поэтому он старался убедить Пиклюса, что защищает интересы своего покровителя полковника Боццо. Винсент считал, что чувство признательности – прекрасный предлог, который ни у кого не вызовет подозрений.

Казалось, Пиклюс верил своему патрону. Впрочем, когда человеку хорошо платят, его, как правило, не интересуют всякие несущественные подробности, не имеющие лично к нему никакого отношения.

В самом деле, архитектор был щедрым хозяином. Доказательством тому служат двадцать пять луидоров, которые Винсент, как нечто само собой разумеющееся, вручил Пиклюсу по первому его требованию.

Для других Пиклюс был всего лишь одним из служащих известного архитектора Карпантье.