Сергей Наумов - Останься живым

...Седой сделал несколько шагов от оврага и вышел на просеку. Лес роптал. Над беспокойными вершинами бежали облака, окрашенные бледным светом луны. Далеко за лесом возникало и пропадало серебристое зарево.

Росистое поле лежало перед разведчиком. Теплым сырым ветром обмывало ему лицо.

Седой прислонился к стволу. Кора была мокрой. Он посмотрел на соседние деревья. Они тоже поблескивали влагой. Дерево вздрогнуло. Капли с него упали за ворот куртки, и от этого холодно стало спине.

Седой поежился и, перешагивая через горбатые, выпирающие из земли корневища, пошел по просеке к полю. Вспаханный танками суглинок податливо расступился под его ногой. Все казалось нереальным – и это небо, серое и низкое, как во сне, и этот дрожащий мир, готовый в любую минуту рассеяться. Глаза Седого уже привыкли к окружающему, сознание же было еще привязано к схватке на дороге тысячами нитей. Но он никак не мог вспомнить лица человека-ищейки...

Седой шел строго на запад, ориентируясь по звездам, которые то открывались, как в колодце, то снова затягивались космами облаков.

С полуночи сильный туман стал мешать разведчику.

"Плотина близко, – подумал Седой, – это водоем породил туман".

Сосны выплыли из белесого сумрака внезапно, а вскоре разведчик разглядел и дом – приземистое кирпичное строение чуть поодаль от деревьев. В одном оконце сквозь маскировочную штору пробивался слабый свет.

Стучать Седой не решился. В доме могли жить другие люди. Он приник к окну и стал смотреть в щель между шторой и частью стены.

Пока его глаза напряженно всматривались в просвет, ухо ловило малейший шорох за спиной.

Наконец заскрипел стул, до слуха разведчика донесся хриплый, лающий кашель и в просвете показалась сгорбленная фигура в пижаме. Седой узнал старика, едва увидел его лицо с неправильными чертами, словно взятыми от разных людей.

Разведчик негромко постучал. Гросс обернулся к окну, резко приблизился. Чуть отодвинул штору, пытаясь рассмотреть ночного гостя. Свет косо упал на лицо Седого, он сдержанно улыбнулся старику, понимая, что тот видит его.

Через минуту проскрипел засов на дверях и хриплый голос спросил:

– Кто там?

– Трапезунд открыт для кораблей, – тихо, но внятно произнес Седой.

За дверью долго молчали. Наконец дверь отворилась, и разведчик шагнул в темноту.

Комната, куда старик привел его, была скудно освещена коптилкой и походила на блиндаж, обжитой и уютный, но без комфорта. Свет коптилки вырывал из сумрака только стол, на котором она стояла, два стула и край тяжелой деревянной кровати, застланной тонким грубошерстным одеялом. Что-то воспаленное было в этом скудном рассеянном свете, словно с догорающим фитилем уходила чья-то жизнь.

В непроветренном помещении держались запахи спиртного, дешевого табака, лука и той тоскливой затхлости, которая подсказывает, что в доме этом долгие годы не ступала нога женщины. На столе стояли початая бутылка вина с французской этикеткой и тяжелый, из литого стекла стакан.

Старик пристально разглядывал разведчика.

– Русский?

– Да.

Глаза, вспыхнувшие отсветом коптилки, померкли, ушли в тень подлобья.

– Я жду вас вторую ночь... А это... – он кивнул на бутылку, – помогает одиночеству.

– Французское перно, – заметил Седой, вслушиваясь в звуки на улице. – Откуда?

– У СС особое снабжение и... весь мир под ногами...

Гросс выпрямился, и на его по-старчески поджатых губах проглянул осколочный луч усмешки.

Но скоро сильный приступ кашля согнул его.

– Вы не сказали ответ на пароль, – напомнил Седой.

– Я его забыл, – пробормотал хозяин дома. – Карцеры Моабита могут заставить забыть, как зовут маму и фюрера... Там что-то было про вчерашний день... Я – старая ржавая мина и думал, что уже не пригожусь... – Он тяжело опустился на стул. Внезапно сказал: – Они убили Тельмана... Я знал его...

Седой пристально взглянул в лицо старика и уловил твердую потаенную мысль в глубине его темных зрачков.

– У нас мало временив, – мягко сказал он. – Меня интересует бункер.

– В бункер проникнуть невозможно, – устало и тихо сказал старик. – Двойные стальные двери, все подходы заминированы...

– В бункере никого нет?

– Никого. Они придут туда по звонку из города... Они всегда были дьявольски хитры, теперь же замуровали смерть. И они знают, когда ее выпустить.

Старик закашлялся. Его болезненный кашель походил на треск разрываемого брезента.

"У него туберкулез. Простуда обострила процесс. Знает ли он об этом?" – подумал Седой, вглядываясь в заострившиеся черты лица Гросса.

– Есть только один проход к бункеру, – наливая себе из бутылки, продолжал старик, когда кашель отпустил его. – Проход обозначен вешками... Чтобы добраться до него от моего дома, нужно пройти минное поле.

– Кабель от бункера?

У Седого шевельнулась надежда.

– Скрыт под землей.

– Так...

Старик маленькими глотками отпивал перно. Он казался невозмутимым.

"Пройти минное поле" – это просто сказать, – думал разведчик. – Они предусмотрели все. И не в первый же класс ходит их контрразведка. Оружие – вот что мне нужно. Тогда можно попытаться пройти через это проклятое поле и у бункера задержать их. Хотя бы на полчаса... Может быть, успеет десант?.."

– У вас есть оружие? – спросил Седой.

– Нет, – отозвался старик. – Дом два раза обыскивали, да и взять его было негде... У меня есть другое... – Старик пожевал губами, с сожалением выпустил стакан из рук. – Подождите несколько минут и не подходите к окну.

Он встал, набросил на плечи пальто и вышел, шаркая ногами, что-то бормоча себе под нос.

То, что принес старик, было завернуто в непромокаемую тонкую ткань и перевязано просмоленным шпагатом.

– Я хранил инструменты в бочке с водой, – разрезая перочинным ножом шпагат, сказал Гросс. – Думаю, они пригодятся вам.

На полу лежали миноискатель и ранец с батареями питания, рядом поблескивал щуп, похожий на штык.

– Где же вы?.. – задохнулся Седой, готовый расцеловать немца за такой подарок.

Старик усмехнулся. Глаза, которые он близоруко щурил во время разговора, теперь широко открылись и поблескивали хитрецой, отражая в зрачках качнувшийся багрово-медный листок пламени в плошке.

– Я купил все это у сапера, работавшего здесь. Отдал, можно сказать, целое состояние – тысячу марок и два перно в придачу. Парень был молодой и любил выпить.

Седой плохо слушал Гросса. Он смотрел на миноискатель и чувствовал себя так, словно ему второй раз подарили жизнь. Теперь нужно действовать. Обстановка подсказала Седому простую и дерзкую мысль – разминировать часть минного поля, добраться до бункера и заминировать единственный проход немецкими же минами.