Джефри Триз - Разыскиваются

- Давай ляжем спать прямо так, - захныкала Энн, бросаясь на одеяло, расстеленное у входа в палатку. - Я совсем выдохлась.

- Отдыхай! А я на скорую руку приготовлю поужинать.

Языки пламени заплясали над кучей хвороста, и сразу жизнь стала казаться менее безрадостной. Вода очень долго не закипала и сильно отдавала дымком. Они и не заметили, как съели за это время булку с маслом и сыром и большую плитку шоколада.

- А теперь спать,- сонно пробормотала Энн.

Они затоптали огонь, разостлали подстилку и одеяла, а в изголовья вместо подушек положили скатанную одежду. Лежать на земле было очень жестко, но они сразу уснули, и на другой день солнце уже давно взошло, а они все еще спали, да так крепко, что не заметили, как к палатке подкрался незнакомец; они не проснулись даже тогда, когда он стоял у входа, всматриваясь в лица спящих.

Незнакомец был юношей лет двадцати, худой, с длинным бледным лицом и почти такими же бесцветными губами. На этом словно неживом лице светились ясные, умные глаза, на которые из-под старенькой, потрепанной шапки падала пышная прядь черных волос.

Незнакомец с минуту постоял у входа в палатку, разглядывая физиономии спящих, только что показавшиеся из-под одеял. Он все время косился на пакеты с едой, в беспорядке сваленные на краю подстилки.

Он инстинктивно облизнул губы. Казалось, в нем происходит внутренняя борьба и он никак не может на что-то решиться. Наконец он быстро нагнулся и слегка тронул Дика за плечо.

- Послушай, приятель, не найдется чего-нибудь пожевать?

Дик вскочил как встрепанный и уставился на незнакомца заспанными глазами. В голове его вихрем промчалась мысль о бродягах, бандитах и убийцах-трактирщиках.

Молодому человеку пришлось трижды повторить свой вопрос, потому что мальчик-англичанин лишь с огромным трудом мог разобрать певучую речь жителя Уэлса.

- Не бойся, - сказал пришелец после третьего раза. - Я только так спросил. Если у вас у самих не густо, так ладно. Но я... я в рот ничего не брал со вчерашнего утра.

- Что вы, что вы! - заторопился Дик.

А Энн, которая проснулась как раз в конце этой фразы, вставила:

- Есть яйца и ветчина. Мы вчера их не съели. Да, говоря по правде, и готовить не умеем.

- С удовольствием покажу вам, как это делается, - с улыбкой предложил незнакомец.

- Ой, вот здорово! - воскликнула Энн, вскочив и стоя босыми ногами на росистой траве. - Вот только хлеб мы весь съели. Дики, будь умником, слетай в ту лавчонку!

Брат с сомнением взглянул на нее. Мог ли он оставить Энн наедине с незнакомцем? В подобных случаях следовало бы держаться поближе к сестренке. Но парень из Уэлса явно располагал к себе. Он уже собирал хворост. Дик обернется мигом, а зато потом яичница с ветчиной...

Дик с одеялом на плечах отошел в сторонку. Чуть смущаясь, он быстренько оделся, вскочил на велосипед и помчался во весь дух по разбитой лесной дороге, на которой без труда можно было свернуть голову. Когда через полчаса он подъезжал к месту их стоянки, в нос ударил запах дыма и жареной ветчины еще задолго до того, как показалась палатка.

Парень из Уэлса сидел на корточках - видимо, шахтеры - единственные среди белых людей, кто умеет сидеть на корточках естественно и без напряжения,- и переворачивал на сковороде ломтики сала. Энн наблюдала из-за плеча, как он ловко орудует вилкой.

- Дики, - возбужденно закричала она, завидев брата, - представь себе, Ивену Джонсу всего шестнадцать лет и он тоже убежал из дому, как мы с тобой, и направляется в Лондон в поисках работы! Вот как интересно, что мы встретились на дороге, потому что...

- Я вот никак в толк не возьму, - перебил ее Ивен Джонс, ловко разбивая яйцо и выливая содержимое на сковородку, - с чего это приличному парню и девушке может взбрести на ум бежать из дому. Чего вам не хватает? Вас хорошо кормят, поят, одевают, учат, у вас все есть, и никаких забот.

- Ну, еда - это еще далеко не все, - заметил Дик, хотя у самого слюнки текли при виде сковородки.

- Так же, как и учение, - пренебрежительно добавила Энн, встряхивая копной нечесаных золотистых волос.

- Что ни говори, а для начала и это неплохо, - не унимался Ивен. - Сейчас в Южном Уэлсе нужда заставляет людей бежать куда глаза глядят. Работы нет совсем. В Рондде, откуда я родом, из каждых трех шахт осталась, почитай что, одна. Даже лавочники и те разоряются - людям не на что покупать, денег нет.

- А много народу бежит из дому? - спросил Дик.

- Нам не нужно бежать. Отец с матерью сами понимают, что самое лучшее для нас - уйти. В Южном Уэлсе надеяться не на что. Может быть, в Лондоне будет немного полегче. По дорогам Англии в поисках работы бродят тысячи таких парней, как я.

- А девушки? - поинтересовалась Энн. -

- Их еще больше, пожалуй. Но им легче устроиться - прислугой, разумеется, - если можно считать, что девушка устроена, когда живет в лондонском подвале и семь дней в неделю от зари до зари гнет спину, чтобы заработать несколько шиллингов! Да моя родная сестра живет так в Бейсуотере! [*] Бейсуотер район Лондона.

- Я бы, пожалуй, осталась дома, - сказала Энн дрожа.

- Да? - Ивен метнул на нее злобный взгляд. - Если бы на ваших глазах удавился любимый парень? А с ней было именно так. Если бы вы почувствовали себя обузой в семье, ели бы со всеми наравне, а в доме ни гроша? Если бы все ваши школьные подружки разлетелись кто куда и поступили в прислуги? Нет, вам этого не понять. Вам слишком хорошо жилось... Извините меня, девочка, но я так зол, что, видите, даже яйцо раздавил.

- Неважно. Сейчас чай заварю.

Все уселись у костра. Завтрак получился поистине королевским. А окружающий ландшафт вполне был достоин его.

Над верхушками деревьев голубым шелком распростерлось безоблачное небо; вдали открывался вид на запад - на дальние холмы, на долину Уай и еще дальше - на Монмаунтшир; всего этого не было видно вчера, в вечерней мгле.

- Молока и сахару надо? - любезно осведомилась Энн.

- Да, если можно. Знаете, дома у нас не бывает такого молока - какое густое, прямо как топленое сало! Это, наверное, не настоящее, а заменитель?

- Вы чудесно приготовили яичницу с ветчиной, - сказал Дик.

- Он и меня научил, - отозвалась Энн, - совсем не трудно.

- Великолепно! - торжественно провозгласил Ивен, аккуратно вытирая тарелку кусочком хлеба. - Я ведь со вчерашнего дня ничего не ел. Добрая хозяйка в Абергавенни угостила меня замечательным обедом - мясо, овощи, пудинг... - При воспоминании об обеде лицо Ивена приняло тоскливое выражение. Затем он угрюмо усмехнулся: - Только не пошло мне это впрок.

- Почему?

- Не успел я спуститься вниз по дороге, как у меня началась рвота. Ведь, когда годами сидишь на хлебе и воде, как у нас в Рондде, желудок меняется. Он уже не принимает настоящей пищи, даже когда удается ее достать.