Питер Марвел - В погоне за призраком, или Испанское наследство

Итак, не обращая никакого внимания на множество представленных на этом празднике юных прелестниц, Уильям искал Элейну и нигде ее не находил. Вроде бы все были в зале – и Давид Абрабанель в темно-красном кафтане, держащийся чрезвычайно скромно, и его поверенный Хансен, наоборот, разодевшийся по случаю бала в пух и прах, и даже капитан Ивлин, чья рослая фигура, облаченная в оливковый, отделанный золотыми пуговицами кафтан, бросалась в глаза издалека, оказывается, был здесь. Не было только Элейны. Уильям с нарастающей тревогой озирался по сторонам, пытаясь разглядеть среди изящных женских фигур ту, которой было отдано его сердце. От увитых атласными лентами высоких причесок, затянутых в корсеты талий, огромных фижм, сверкающих золотом и бриллиантами шелковых юбок у него рябило в глазах, а в носу щекотало от резких ароматов фиалковой воды, пачулей и розового масла.

Пока Уильям в беспокойстве бродил по залу и яростно вздыхал, мажордом объявил первый танец – им оказался, конечно же, менуэт. Грянул оркестр, игравший на удивление слаженно, и зазвучала волнующая музыка, во время которой танцующие занимали свои места. На девятом такте первая пара обменялась глубокими реверансами, и церемонный танец начался. Уильям, не успевший найти себе пару, очутился в дальнем углу залы, зажатый с двух сторон двумя пузатыми джентльменами в темно-синих кафтанах с золотыми позументами. Оба они были похожи друг на друга как две капли воды, фамильярно хлопали друг друга по плечам и говорили исключительно об урожае тростника и гвоздичного перца, о ценах на сахар в будущем году и о том, как лучше хранить созревшие стручки капсикумов для продажи.

Уильям, несмотря на то что готовился стать негоциантом, отчаянно заскучал, выбрался из своего душного плена и попытался пробраться поближе к банкиру, чтобы выяснить судьбу девушки, а также, при возможности, отблагодарить губернатора за присланный костюм.

Банкира он нигде не увидел, потому что тот уже куда-то исчез. Вместе с ним испарился и губернатор. Уильям еще не успел расстроиться из-за новой неудачи, как застыл на месте, зачарованный увиденным.

Всего в каких-нибудь трех ярдах от него танцевали. Прямо перед Уильямом джентльмен в летах и роскошной перевязи держал за руку супругу губернатора, раззолоченную, как церковный колокол. Вслед за ними выступала изящнейшая пара: она – в великолепном, цвета лаванды платье с высоким фонтанжем, убранным лентами; и он – в кафтане и кюлотах цвета запекшейся крови и в черном, расшитом серебром камзоле. Голову мужчины украшал великолепный темный парик, придавая его облику еще большую дерзость и courage [21].

Танцующие переходили к третьей фигуре. Девушка, не отрывая взгляда от лица партнера, присела в низком реверансе, отчего в глубоком вырезе лифа маняще сверкнула бриллиантовая вставка, а мужчина, сняв треугольную шляпу, в ответ склонился в глубоком поклоне, почти касаясь паркета длинными завитыми локонами.

Уильяма бросило в жар – он вдруг осознал, что видит перед собой Элейну. Элейну, одетую по последней французской моде, убранную бриллиантами, напудренную, возбужденную танцем и потому незнакомую. Вся ее фигура выражала грациозное кокетство и призыв, легкую полуулыбку, игравшую на полуоткрытых губах, умело оттеняла мушка, приклеенная почти у самого рта, а глаза, ее вечно полуопущенные глаза светились совсем незнакомым Харту выражением!

Элейна его не замечала. Она не отрывала глаз от партнера. Кажется, они даже обменивались во время танца какими-то только им понятными знаками. Сердце Уильяма болезненно сжалось. Худшее, чего он так боялся, все-таки случилось. Он узнал мужчину в кровавом платье.

Конечно, эта был Кроуфорд. Кто еще с такой воистину французской элегантностью мог сделать поклон или подать руку даме, кто еще, презрев моду, мог одеть на себя костюм столь вызывающего цвета, кто еще мог вызвать на губах женщины, девушки, черт возьми, такую улыбку?

Уильям застонал, непроизвольно потянувшись к шпаге. Но шпаги на балу были запрещены этикетом. Уильям стиснул зубы, не в силах оторвать от них взгляда. С мрачным видом, скрестив на груди руки, он остановился у стены и принялся угрюмо смотреть на танцующих. Среди пар он вдруг заметил еще одну. Улыбающийся, беззаботный Хансен протягивал руку миниатюрной брюнетке в платье из розового газа, украшенного виноградными гроздьями из серебряной нити. Брюнетка, которая, видимо, истосковалась по мужскому вниманию, смотрела на Хансена с обожанием. Уильям искренне за него порадовался. Ему подумалось, что если бы на него так смотрела женщина, то он был бы счастливейшим из смертных.

Но как уже говорилось, половина юных особ в зале именно так и посматривала на Уильяма, и кабы он дал себе труд быть чуть-чуть повнимательнее, то совершил бы немало удивительных открытий. Однако им завладела одна-единственная мысль мысль о счастливом сопернике.

Близился финал. Танцующие уже двигались по кругу, возвращаясь к своему первоначальному положению. Кроуфорд, улыбаясь, вел Элейну, та отвечала ему взглядом и сияющей улыбкой. Ручка ее покоилась в руке Фрэнсиса, и Уильям просто физически ощущал, как тот слегка пожимает ее.

«Черт, черт, черт», – только и мог шептать Уильям, обрывая ни в чем не повинные кружева на манжетах.

Прозвучал финальный аккорд. Но Кроуфорд, вместо того чтобы отвести Элейну на ее место, увлек девушку в сад. Не помня себя от гнева и ревности, Уильям бросился следом. Но двери находились на противоположном конце залы, и пока Уильям, толкая окружающих и рассыпая извинения, добрался до выхода, их уже нигде не было.

Освещенный фонарями сад предстал пред ним во всей таинственной красе. Одуряюще пахло цветами, журчание фонтанов перекрывало шум, доносившийся из залы, оглушительно стрекотали цикады, кричали какие-то ночные птицы. Поняв, что потерял их, Уильям в отчаянии прислонился к какой-то статуе и задумался. Больше всего сейчас он хотел оскорбить Кроуфорда, вызвать его на дуэль, унизить так, как тот только что унизил его.

Неожиданно до него донесся приглушенный смех и звук поцелуя. Кровь бросилась ему в голову, и он с яростью тигра ринулся в увитую цветами беседку, оказавшуюся прямо у него за спиной. В темноте он успел заметить, как мужчина, обняв за талию девушку в светлом платье, склоняется к ее губам.

– Остановитесь! – в бешенстве закричал он.

Девушка, вскрикнув, отпрянула, а мужчина сделал шаг вперед, потянувшись к бедру, на котором, кстати сказать, тоже ничего не висело.

При этом движении неровный свет упал на его лицо, и, холодея от ужаса, Харт обнаружил, что видит этого человека в первый раз.

– Что вам угодно, сударь? – надменно спросил незнакомец.