Джульетта Даймоук - Граф Вальтеоф. В кругу ярлов

– Нет, – с гневом крикнул он, и вся его боль при виде ее, наконец, вырвалась наружу. – Клянусь, если Бог меня слышит, что это ложь. Моя жена спросила меня, не хотел ли я этого, но я этого не говорил, господин мой, и не хотел этого ни тогда, ни сейчас. И тогда я не был пьян, – злобно прибавил он. Прежде чем кто-нибудь смог его остановить, он бросился к Эдит: – Скажи им! Ради Бога, скажи им, как это все было.

Какой-то момент они смотрели друг на друга. Он был потрясен, каждым мгновением своей любви он умолял ее не делать того, что она делает. Ему хотелось схватить ее, встряхнуть, напомнить ей о том, что было между ними, но он не увидел в ней ответной любви и вспомнил, как она однажды сказала, что любовь может обернуться ненавистью. Боже, подумал он, Святый Боже! Неужели она меня ненавидит? Но почему? Почему? Его стража бросилась вперед и схватила его, отведя обратно на место, и он пошел – расслабленно, потрясенный тем, что увидел в ее лице.

– Вы не поможете себе такими выходками, – сердито сказал король, – сядьте и молчите, господин граф.

– Лживая сучка! – с гневом пробормотал Торкель, и тут между ним и Хаконом произошла небольшая потасовка, потому что парень кинулся было через толпу.

– Я не мог оставаться, – тихо сказал он. – Когда графиня уехала из Нортгемптона, я тоже поехал на юг. Эта Иезавель хуже, чем мы думали… – Он с болью посмотрел на своего господина. – Я знал, что она навредит ему, но никогда не мог предполагать…

– Тихо, парень, – сказал Оти так, будто Хакон бьш мальчишкой, а не отцом троих детей, – еще не все потеряно.

Но сам Вальтеоф, снова сев на стул под охраной бдительных стражей, увидел свой приговор на лице Вильгельма. Теперь ему не избежать этой ловушки. Если Эдит, искажая слова, предает его, кому в конце концов поверит Вильгельм? Он знал ответ на этот вопрос и сидел прямо, сжав руки, стараясь приготовить себя к тому, что может произойти. Его объял холодный ужас и стыд, что его собственная жена порочит его перед всеми людьми. Теперь уже она не была так спокойна. Вспышка мужа потрясла ее, и она теребила пояс своего платья, но ее непреклонная воля, такая же, как и у ее дяди, заставила ее довершить начатое.

– Когда мой муж уехал в Лондон, он запретил мне следовать за ним. Я стала подозревать неладное. Хотя теперь я знаю, что он поехал к архиепископу, я подумала, что он может послать письмо датскому королю с одним из торговых кораблей.

Он посмотрел на нее, ошеломленный. Как она может выдумывать такую историю? Он был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова, и, когда к ней присоединился Ив Таллебуа, он почувствовал еще большее отчаяние – от того, что его враги теперь получили поддержку.

– Да, – произнес лорд Холланда, – когда мы захватили нескольких датских пленников, мы поняли, что так быстро они приехали по желанию графа Вальтеофа.

– Пленников? – быстро переспросил Вульфстан. – Где эти люди сейчас? Пусть они придут и расскажут нам сами, потому что я первый не верю в это.

– Господин мой, – Ив, смеясь, пожал плечами, – они потеряли кто руку, кто ногу, и их отправили домой как раненых. Но граф Сюррей может подтвердить мои слова.

Король темным взглядом посмотрел на Вильгельма де Варенна, когда тот поднялся со своего места.

– Ну, мой господин?

– Сеньор, они так говорили, но я сомневаюсь, что это правда. Они искали оправдания тому, чтобы пограбить твое королевство.

Вульфстан снова заговорил, более жестко, чем это было раньше.

– Сир, я уверен, что это ложь, чтобы опорочить графа Вальтеофа. У нас есть свидетельство архиепископа о том, что граф приехал к нему в великом горе, желая спасти страну, нашу страну, от дальнейшего кровопролития, и я первый более расположен верить архиепископу, чем нескольким отсутствующим данам.

Послышался ропот одобрения, но Ив прервал его громко:

– Вы думаете, граф посчитал, что игра не стоит свеч, и не захотел терять своей роскошной жизни?

– Господин Ив, – ответил строго Вульфстан, – может быть, вы предоставите мне возможность самому докончить мысль? – Ив стушевался, потому что не было человека ни среди нормандцев, ни среди англичан, который не уважал бы Вульфстана. Он продолжил:

– Что более естественно, это когда восставшие и даны изобразили, что имеют поддержку человека, чьи земли они должны захватить. У него много сторонников, и им это было нужно. – Он посмотрел на судий. – Господа, они просто использовали его имя.

Медленно и с расстановкой Одо из Байе произнес:

– И могут сделать это снова.

Вульфстан сел. Он совершил все возможное, но последние слова таили опасность. С выражением глубокой грусти посмотрел он на Вальтеофа, попытался ему улыбнуться, поблагодарить его, но они оба знали, что теперь надежд почти не осталось.

Хакон, стоявший рядом с Торкелем и Оти, схватился за меч.

– Видит Бог, я когда-нибудь хвачу Ива.

– Это не только он, – с болью проговорил Торкель, – это они все.

– Но графиня, – пробормотал Оти, – я никогда не думал… Как она могла?

– Ей все мало того, что она натворила. Она не захватит его место, – Хакон почти плакал. – Разве они не видят, какой он?

– Человеческие достоинства не уменьшают желания его врагов захватить его богатство, – сухо произнес Торкель. – Боже, что теперь будет?

Эдит, сделав почтительный поклон своему дяде, покинула зал, даже не оглянувшись. Вальтеоф смотрел ей вслед и видел, возможно, в последний раз, грацию ее движений, которые когда-то так его заворожили. Он смотрел, как она пересекала зал, слушал, как шуршало ее платье, видел ее заплетенные волосы, полускрытые покрывалом. Неужели это та самая женщина, которая целовала его в лесной хижине, которая переплыла море, чтобы выйти за него замуж, лежала рядом с ним под медвежьей шкурой, разделяла с ним любовь, которая родила ему детей? Она вышла из зала и вышла из его жизни – предательница, женщина без сердца. Ему было больно от того, что это видят все.

За судейским столом начали переговариваться, заговорили и в зале, так что граф Мортейн вынужден был призвать к порядку. Когда шум улегся, Вильгельм наклонился вперед, напряженно вглядываясь в заключенного.

– Граф Вальтеоф, вы слышали обвинение, которое против вас вынесено, и свидетельства также. Что вы можете сказать?

Вальтеоф встал. Он совершенно оцепенел. У него не оставалось надежды. Они отнимут у него все, возможно, даже его жизнь, но в этот момент ничто не имело значения, кроме боли из-за вероломства Эдит.

– Сеньор, – начал он и остановился. Он не знал, что сказать. Он видел их лица, мрачные и непреклонные, и только Вульфстан смотрел на него с состраданием. Он глянул на Ричарда, и их глаза встретились. Он видел, что Ричард очень бледен и теребит золотую цепь на шее. Он начал снова: – Сеньор, могу сказать только, что ни на минуту не склонялся на неверность вам, я никогда не соглашался с заговором, я никогда не призывал данов прийти в нашу страну, тем более, никогда не хотел поднимать против вас восстание. Однажды вы сохранили мне жизнь, и я никогда не предавал вас.