Анри-Эмиль Шевалье - Черноногие

Не прошло трех дней после вышеописанных происшествий, как на дороге показался Ворон, тащивший на веревке жирную и тяжеловесную лошадь. С удивлением и видимым удовольствием рассматривал он свою добычу. Странными рисунками разукрашена была лошадь: с одного бока было искусное изображение бочонка, с другого – индейца, которого художник попытался изобразить не то спящим, не то пьяным, вероятно, все-таки пьяным.

Подробно осмотрев это необычайное явление, Том Слокомб каркнул с таким диким азартом, что лошадь в испуге поднялась на дыбы.

– Гремучие змеи! Да ведь ты – редкая красотка, не правда ли? Твой хозяин был большой чудак, не правда ли? Ведь ты незнакома еще с Вороном, не так ли? Да не бойся же, красотка! Нет повода, чтобы так переполошиться! Кажется, ты принадлежишь виноторговцу. Да не шали же! Стой смирно! Кар-как-кар!

Еще не прекратились отголоски карканья, как издали послышались крики:

– Эй! Кто там?

– Что вам надо? Что вы за человек? – закричал Том. Присмотревшись лучше, он узнал Ника Уинфлза, предваряемого Напастью, которая обнюхивала следы.

– Вот и я. Надеюсь, что вы видите, кто я, если только не страдаете куриной слепотой, – отвечал Ник, – а на вопрос, чего мне надо, не могу сказать, чтобы мне понадобилась птица вашего полета. Что вы тут делаете?

– Ник Бродяга, очень рад видеть вас. Вы…

– Стой, Ворон! Бродяги никогда не было в моем прозвище. Уинфлзы всегда были благородного и замечательного рода, и я никому не позволю лишать меня чести принадлежать к этому роду.

– Скалистые горы! Какая разница? Из десяти раз разве один случится мне ошибиться в имени. Впрочем, что тебе в имени моем? Дай мне чего-нибудь поесть да уголок земли, чтобы протянуться, и еще лоскутик неба, чтобы прикрыться, – и чего еще мне надо? Я счастливейший из смертных!

– Это замечание так и пахнет охотником. Кусочек земли вместо матраца, лоскуток голубого неба вместо одеяла – славные вещи! Сколько ночей, недель, месяцев и лет я довольствовался этим! Я родился для этой жизни, ей-богу, так!

– Вот и выходит, что вы из рода бродяг. Вы только на то и способны, чтобы бродяжничать, не в укор будь сказано, потому что вольный охотник Северо-Запада есть настоящий человек, каким он и должен быть.

– Очень хорошо, но все же это вовсе не дает вам права искажать мое имя.

– Но разве я создан как другие? Я – черта разъединения и линия соединения, я великий феномен природы, ее бич, последнее зло! Я иду на восток, иду на запад, пройдусь по северу, погуляю на юге, и мне дела нет ни до кого! Я единственный и недосягаемый, полярный медведь, морская лошадь, король диких кошек, Ворон Красной реки! Кар-кар!

– Не заприметили ли вы здесь следов краснокожих? – спросил Ник, растягиваясь на земле.

– О! Я каждый день убиваю их сколько мне заблагорассудится, – отвечал Том беззаботно.

– Замолчи, Ворон, и веди себя как подобает человеку. Не за пустяками забрел я сюда. Я ищу ту молодую девушку. Мы с Напастью затеяли трудное дело и во что бы то ни стало хотим завершить прежде, чем окончим свои счеты с жизнью.

– Ведь я знаю, что вы настоящий скороход Севера. И для одного человека у вас хватает ума – и это известно! Но у вашей дикой кошки глаза нынче не так ясны, как всегда.

– Да, – кивнул Ник печально, – она потеряла аппетит и с каждым днем, видимо, все больше изнемогает. Однако она и теперь исполняет свой долг как нельзя лучше. Вчера утром она напала на след и ни на миг не теряет его. Я уверен, что это настоящий след. Знаете, как я принялся за дело? Сперва показал ей платье той девушки, чтоб она поняла, что мне требуется. Напасть обнюхала платье и сказала по-своему: «Понимаю». Потом мы отправились с ней в путь. Теперь она нашла след, и я уверен, что он настоящий. Но меня глубоко сокрушает, что она с такой верностью и самоотверженностью идет и трудится, в то время как я вижу, как она больна.

– У собак, как и у людей, бывают свои болезни, – изрек Том глубокомысленно, – но странно, отчего они так любят своих хозяев.

– Вопросом этим и я не раз задавался. Человек бывает неблагодарной скотиной, когда игнорирует дружбу собаки. Да будут прокляты все цивилизованные и нецивилизованные варвары, которые бьют собак! Где мы найдем друга более преданного, честного, всегда готового прийти нам на помощь в бедах и затруднениях? Укажите мне человека лучше этого животного.

В это время Напасть медленно поднялась и пристально посмотрела вперед, вытянув голову над травой. Она нюхала воздух, насторожив уши. Потом стала беззвучно пробираться в том же направлении, куда было направлено ее внимание.

– Бьюсь об заклад, что за мной следят, – сказал Ник, – но это не удивляет меня. У этих мошенников есть свои соглядатаи – индейцы и ренегаты из белых!

– Пускай-ка сунутся! Не дам маху; буду каркать, хлопать крыльями и, пока опасность грозит вам, не покину вас ни на минуту… А что теперь делает собака?

– Прислушивается. У нее тонкий слух, и она вполне уверена в своих способностях. Ночь близка, и, на мой взгляд, еще до завтрашнего утра быть у нас маленькому затруднению. Благодарю вас за дружеское предложение и уверен, что вы исполните свой долг как честный человек.

– Еще бы! За прелестную фиалочку, за полевой цветочек я и жизни не пожалею и не покину вас до последней минуты.

– Мне кажется, что мы на правильной дороге, и если лазутчики Марка Морау рядом, то мы постараемся их надуть. Но прежде чем приступить к делу, я должен предупредить вас, Ворон, что, идя по одной дороге со мной, вы получите больше ударов, чем долларов, – ей-же-ей! Право так, покорный ваш слуга!

– Ник Уинфлз, много недостатков у Ворона, но подлецом он никогда не был.

В эту минуту Напасть подошла к ним. Ник предложил ей поесть, но она отказалась от пищи.

– Бедный друг! И есть не может, куда же ей идти? – бормотал Ник. – А между тем необходимо укрыться, чтобы держаться наготове от угрожающего нападения.

– А не лучше ли будет мне пойти посмотреть, что там делается? – спросил Слокомб.

– Опасно вам довериться, потому что вы незадачливый разведчик. Привычка не вовремя каркать и взмахивать локтями всегда вызывает затруднения. Но что вы намерены делать с лошадью? Она оставляет такие заметные следы, что неприятель без труда отыщет нас…

– Я разрежу свое одеяло и обвяжу ей копыта.

– Поступайте как хотите, но на вашем месте я пустил бы ее на свободу. Она тут с голоду не умрет.

– Что же! Мысль хорошая, – отвечал Том и, выпустив лошадь из рук, закричал: – Вперед марш!

Напасть тоже кинулась вперед. Сначала она бежала легко, быстро и даже весело, но вскоре ее шаги замедлились, а не прошло и часа, как она с трудом волочила ноги, едва поспевая за хозяином. На лице Ника выражалась душевная скорбь.