Карл Май - Том 14. Полукровка. Наследники Виннету

В один прекрасный день я вернулся из долгого охотничьего рейда и узнал от Тома Мадди, что сиу-огаллала домогался у отца Ашты руки его дочери и получил разрешение похитить ее ночью…

— Похитить? — удивилась моя жена. — Это обязательно?

— Просто необходимо. Я слышал, что все эти обычаи имеют глубокие корни и важное значение. Отец и мать воспитали и вырастили свое дитя, свою дочь, они отдали ей тысячи бессонных ночей, тысячи забот. Тут вдруг приходит чужой мужчина и забирает ее у них. Так вот, это противоречие хотя бы внешне разрешается в обряде обручения. Дочь готова дать похитить себя, а родители изо всех сил стараются предотвратить это. Ее запирают, тщательно прячут и бдительно охраняют. Жених тратит уйму сил, чтобы перехитрить родителей, и, если это не помогает, он прибегает к силе. Происходит напряженное и очень интересное состязание в сообразительности и ловкости, а племя следит за отдельными фазами этой борьбы. Разные люди помогают той или иной партии. При этом успех дела решают хитрость и личное мужество, благодаря которым добивающийся девичьей руки демонстрирует свои достоинства.

Узнав эту новость от Тома Мадди, я долго не мог прийти в себя. Но Том Мадди был в ярости. Он поклялся, что все уже устроено и краснокожему не удастся увести девушку. Когда же я спросил, как он собирается помешать задуманному, он потребовал от меня клятвы. Я поклялся, но сделал это, разумеется, только для того, чтобы предотвратить исполнение ужасного замысла. Тогда он показал мне пистолет. Он был заряжен порохом. Этот порох должен был выжечь сиу глаза, обезобразить лицо и навсегда ослепить. «Тогда ей определенно и в голову не взбредет стать его скво!» — добавил он, прежде чем удалился. Но не забыл напомнить мне о клятве.

— Это не человек, а дьявол! — не выдержала Душенька.

— Если не дьявол, то уж негодяй, который ни перед чем не остановится, лишь бы добиться своей цели, — продолжал Папперман. — Разумеется, выдавать его я не имел права. И все же нескольких намеков было бы достаточно, чтобы дать понять индейцу, какой опасности он подвергается. Но он исчез! Как в воду канул! Итак, у меня была двойная задача: одного избежать, а другого обнаружить! Уверяю вас, необходимую осторожность соблюсти было не так легко. Целую неделю я не мог добиться результата.

И вот однажды выдалась беззвездная, промозглая ночь. Несмотря на то, что накрапывал дождь, я не остался в лагере, а в очередной раз принялся ползать вокруг стойбища, нутром чувствуя, что именно в эту неуютную ночь и должно все произойти. Беззвучно прокравшись к задворкам дома, я собирался залечь в засаду, и… Господь Бог! Тут кто-то уже был один — только с другой стороны. Он тоже обнаружил мое присутствие, несмотря на темень. Кто это? Индеец или Том Мадди? Я уже открыл было рот, чтобы подать голос, как вдруг человек поднял руку. Едва я успел отодвинуться в сторону, как прогремел выстрел… И я получил весь заряд! Ни одной крупинки не пролетело мимо! Но, к счастью, не в глаза, а в обращенную к негодяю половину лица.

Хотя это был подлый и слабенький выстрел — ведь пули не было, — но с близкого расстояния, и я свалился как мешок без сознания, да так и остался недвижим, пока меня не нашли и не перенесли внутрь дома. Пока шаман, его жена и Ашта занимались мной, явился еще один — сиу. Он возник неожиданно, как внезапный порыв ветра, и у него хватило проницательности, чтобы уяснить ситуацию. Когда я очнулся, снаружи раздался громкий победный клич огаллала. Всем стало ясно: похищение удалось, выстрел Тома Мадди предостерег жениха от опасности. Сиу оставалось только увезти Ашту. Но он не посчитал нужным сделать это. Он ввел ее в дом и был принят там как сын.

Я долгое время провалялся в горячечном бреду и от боли выл как пес, с которого сдирают живьем шкуру. А потом, встав на ноги, дал тягу, так никому ничего и не рассказав. Никто, кроме меня и самого Мадди, не знал преступника и причин выстрела. А этот подлец той же ночью бесследно исчез, и вот уже сколько лет я жажду повстречаться с ним.

После той памятной ночи я лишь однажды побывал на озере Кануби. Дома индейцев были пусты. Оказывается, на сенека напала банда белых и все обитатели селения были убиты, до последнего человека. В живых осталась только Ашта, благодаря тому, что последовала с сиу-огаллала в его племя.

— Вы виделись с ней с тех пор? — спросила моя жена.

— Нет, нет! Я всегда считал огаллала врагами белых и остерегался входить с ними в контакт. Конечно, я наводил справки. Узнал, что красивая индеанка сенека, скво шамана, вполне счастлива. Он основал наверху, на Найобрэре, поселение для себя и своих учеников и до сих пор живет там ради старых тотемов и вампумов и ради книг, которые присылают ему бледнолицые, почитающие его, как ученого человека.

— Естественно, вы знаете имя этого индейца? — спросил я, воспользовавшись паузой.

— Да, — кивнул он.

— Его зовут Вакон?

— Да, Вакон.

— Тогда я знаю его, хотя никогда раньше не видел. Он потратил всю свою жизнь и все свои силы на изучение истории красной расы, написал об этом много работ, которые, к сожалению, еще не печатались, поскольку он хочет обнародовать их лишь после окончания последнего тома.

— Сколько же ему сейчас? — спросила Душенька.

— Не имеет значения, — ответил я. — Истинно великие люди, как правило, умирают не раньше, чем достигнут того, чего они хотели или должны были достичь. Так называемые герои войны, конечно, не в счет. Вы устали?

Последний вопрос я задал Папперману, который начал укутывать себя одеялом, словно собирался лечь.

— Собственно, нет, — ответил он, — но такое впечатление, будто я снова поражен выстрелом Тома Мадди. Это все воспоминания! Мне эта индеанка была очень дорога, очень! Я никогда, никогда не смотрел после этого ни на одну женщину! Я остался одиноким, а когда придет время, умру так же одиноко… Попытаюсь заснуть. Спокойной ночи!

Мы пожелали ему того же, но пожелания не сбылись ни у него, ни у нас. Добрых два часа он ворочался, потом вылез из-под одеяла и отправился на прогулку. К полуночи он еще не вернулся. Примерно в это время сон наконец одолел меня. Но спустя два часа я снова проснулся. Он сидел рядом. Я тоже сел. И тотчас же вскочил на ноги Молодой Орел, а из палатки послышался голос моей жены:

— Я тоже не сплю! Можно кое-что предложить?

— Что? — повернулся я к палатке.

Она приоткрыла полог и сказала:

— Давайте отправимся к озеру. Все равно никто больше не уснет — из-за этой истории.

Тут Папперман подскочил и с радостью согласился:

— Конечно, едем! Тогда мы прибудем точно к восходу солнца, как и я тогда.

Я согласился, Молодой Орел тоже. Вскоре наша небольшая кавалькада растянулась по широкому склону, ведущему к озеру. Утро тихонько занималось, и наши лошади хорошо видели землю.