Карл Май - Том 12 и 13. Сатана и Искариот (роман в трёх частях)

Следы мы обнаружили довольно скоро. Сначала они шли на восток, потом резко повернули на северо-восток. Как мы и предполагали, они предприняли обманный маневр — в этом у нас не было сомнений. Мы остановились и посовещались. Решено было, что я и Виннету поскачем по следу Мелтонов, а Эмери и Фогель поедут по нашим следам, поскольку Франц еще не настолько хорошо держался в седле, чтобы пустить свою лошадь галопом.

Чем дальше мы продвигались, тем чаще на плато стали появляться холмы, а через два часа пути начались предгорья. Мы находились у южного отрога Сьерра-Мадре. Заканчивался третий час пути, когда с вершины горы мы наконец увидели Мелтонов. Они как раз пересекли близлежащую долину и поднялись на очередное плато. Оба сидели на одной лошади. Мы дали шпоры своим лошадям. И тут Мелтоны заметили нас. На скаку Виннету прокричал мне:

— Далеко они не уедут!

Победа была уже близко, однако все получилось совсем не так, как мы думали. Когда мы поднялись на плато, Мелтоны уже спустились в следующую долину. Мы видели их теперь отчетливо, а они не обращали на нас никакого внимания, потому что им было не до нас — они яростно делили лошадь. Наконец Гарри, оттолкнув брата, поставил ногу в стремя. Томас замахнулся на него прикладом, и Гарри рухнул на землю с проломленной головой. Все это произошло в одну секунду. Потом мы увидели, как Томас склонился над телом брата, отпрянул, сел в седло. Через две минуты мы были на месте трагедии. Томаса Мелтона уже и след простыл. Гарри казался мертвым. В левой части его груди зияла рана.

— Братоубийство! — воскликнул Виннету, потрясенный чудовищным злодеянием. — Догоним его!

— Нет, — ответил я. — Вдруг Гарри еще жив? А если нет, мы должны его похоронить.

Гарри Мелтон еще дышал. Мы разорвали его рубашку и, как сумели, перевязали, стараясь остановить кровотечение. Через несколько минут к нему начало возвращаться сознание. Он увидел кровь и хрипло прошептал:

— Кровь… Откуда?..

— Это твоя кровь.

— Моя… Кто?..

— Твой брат.

Гарри закрыл глаза, а когда через несколько минут открыл их, гримаса невыносимой боли исказила его черты, и боль эта была не только физической. Собрав последние силы, он прохрипел:

— Будь ты проклят, Иуда Искариот! — Потом спросил: — Он оставил меня на вас?

— Вряд ли он рассчитывал на нас.

Неожиданно Гарри резко поднялся и спросил:

— Где мой сюртук?

— Да вот он! — И я подал ему сюртук.

Дрожащими руками Мелтон проверил нагрудный карман. Там ничего не было.

— Пусто! — простонал Мелтон.

— Что пропало?

— Деньги. Мешочек с деньгами.

— Чьи это были деньги?

— Мои, мои…

— Но ведь они были украдены, не так ли?

Он промолчал. Я повторил свой вопрос. Он опять не ответил. Потом прошептал:

— Черт бы побрал вас всех!..

Он изловчился, схватил свой лежавший на земле нож, который мы вытащили у него из-за пояса, и замахнулся на меня. Я резким ударом выбил нож из его руки. Он откинулся назад и стал шептать:

— Виннету… Шеттерхэнд… Собаки… Обманут… Томас… Иуда… проклятый Искариот… Месть… месть.

Это был уже полубред. Я спросил:

— Он забрал вашу часть денег Хантера?

— Да… денег Хантера.

— Но у него ведь и без того было много денег?

— Да. Много…

— А остальное у Джонатана?

— Джонатан… У него — все! Мы преследовали его до самого…

Он замолчал, потом продолжил:

— До самого Флухо-Бланко… Форт-Уайта…

— Где находится замок Юдит?

— Ее замок в пуэбло.

Он потерял сознание, а когда снова открыл глаза, уставился на меня и спросил:

— Кто ты?

— Вы меня отлично знаете.

— Да… Олд Шеттерхэнд… Виннету… Вы оба дьяволы… Оставьте меня в покое.

— Мы должны отомстить вашему брату.

— Отомстить… Отнимите у него деньги и принесите… — Вдруг он сжал оба своих кулака и почти твердо сказал: — Нет, нет… Пусть Томас убежит от вас! Я ничего не скажу! Идите к черту…

Это усилие стоило ему новой потери сознания.

Виннету спросил меня:

— Мой брат жалеет его?

— Признаться, да.

— Он этого не заслуживает. Он был диким зверем. Виннету больше жаль лошадь, и он хочет пристрелить ее.

Выстрел Виннету заставил Гарри Мелтона вновь очнуться, и он произнес:

— Кто стрелял? Скажите ему…

Не договорив, он опять потерял сознание и примерно через час закончил свой земной путь. К моему большому сожалению, без раскаяния в тяжелейших своих грехах.

Появились Эмери и Франц. Наутро мы похоронили Гарри Мелтона, завалив его тело камнями, после чего продолжили свой путь.

Томас Мелтон мог находиться сейчас только где-то поблизости, поэтому мы повернули на юг, сократив тот путь, который наметили накануне. Нам предстояло проехать по краю Сьерра-Мадре через горы Зуни [191]. Едва мы миновали перевал, как небо, до того совершенно ясное, затянулось тучами, грянула гроза, но она прошла, и небо вновь засияло голубизной. Мы находились у истоков Литл-Колорадо.

К вечеру третьего дня после того, как мы похоронили Гарри Мелтона, Виннету сказал мне, что Флухо-Бланко уже близко. Шел очень сильный дождь. И из-за него мы не сразу смогли разглядеть силуэт всадника, застывшего на вершине холма, по склону которого мы как раз поднимались. Это был индеец средних лет. Он посмотрел на нас вполне дружелюбно и стал спускаться нам навстречу.

— К какому племени принадлежит мой краснокожий брат? — спросил я его.

— Я из племени зуни, — ответил он. — Откуда пришел мой белый брат?

— Из Акомы.

— А куда он направляется?

— Сначала к реке Колорадо, а потом дальше. Не знает ли мой брат, где здесь можно остановиться на ночлег?

— Если мои братья согласятся, я могу пригласить их в свой дом. Его крыша надежно укрывает от дождя, а огонь горит всю ночь.

Естественно, мы с радостью приняли это приглашение. Индеец поехал впереди, а мы — за ним.

— Зуни? Что это за племя? — спросил меня Эмери.

— Одно из самых многочисленных в этих краях, — ответил я. — Зуни очень свободолюбивы и считаются наиболее способными из всех пуэбло.

Вот и дом. Он оказался глинобитным, с тростниковой крышей. Рядом с ним находился загон для лошадей, куда мы поставили и своих животных. Внутри никаких перегородок не было. Наш хозяин, судя по всему, был прекрасным охотником. По стенам его жилища висели звериные шкуры, шкуры прикрывали и вход в дом. С лежанки в углу поднялась женщина, очевидно, жена зуни, и вышла из дома.

Индеец присел, чтобы разжечь огонь в очаге. Это нас удивило — обычно эту работу в индейской семье выполняла женщина.

Я полюбопытствовал:

— Как давно мой брат живет в этих краях?

— Сколько помнит себя, — был ответ.

— Тогда он должен хорошо знать реку Флухо-Бланко. Живут ли люди на ее берегах?