Карл Май - Том 12 и 13. Сатана и Искариот (роман в трёх частях)

— Ты ничего не знаешь, совсем ничего, и даже никогда ничего не узнаешь! — мрачно усмехнулся вождь.

Я отошел в сторонку и там остановился, потому что, пока я говорил с Большим Ртом, за кустом, возле которого было устроено его ложе, я заметил какое-то движение. Там кто-то прятался; я догадывался, кто это был; посмотрев туда, где сидел Сильный Бизон, я не увидел вождя мимбренхо. Присмотревшись к кусту, я заметил какую-то фигуру, прячущуюся за ним. В тот же момент я убедился в том, что есть еще более зоркие глаза, чем мои, потому что, опустившись на землю возле Виннету, сидевшего несколько поодаль, я услышал слова, сорвавшиеся с его насмешливо улыбающихся губ:

— Мой белый брат говорил с Большим Ртом. Видел ли он куст, за которым лежал этот вождь юма?

— Да.

— И того, кто за ним прятался?

— Да.

— Сильный Бизон все еще полон недоверия, но теперь он убедился, что был не прав.

Таким проницательным был мой брат Виннету. Он видел только, что я говорил с вождем юма, но не слышал ни единого слова из нашей беседы, и тем не менее он в точности знал все, что произошло между мною и Большим Ртом. Мы так хорошо знали и любили друг друга, что каждый мог читать в душе друга.

Как раз в это время Сильный Бизон стал переходить от одной группки своих людей к другой. Он попытался пройти мимо нас, но Виннету окликнул его:

— Мой краснокожий брат мог бы присесть к нам. Мы хотим поговорить с ним.

— Я готов беседовать с вами, — ответил мимбренхо на наше приглашение.

— Мой белый брат Шеттерхэнд, — продолжал Виннету, — получил от Большого Рта такие сведения, которые мы сейчас же должны обсудить.

И эти слова говорили о том, какой сильной логикой обладает апач. Тоном дружеской иронии он задал вопрос:

— Сильного Бизона не было видно на его месте. Он, вероятно, ходил и высматривал, не найдется ли где какой-нибудь куст?

— Я не понимаю вождя апачей, — ответил мимбренхо в явном замешательстве.

— Куст, за которым можно было бы спрятаться и подслушивать, о чем говорит Олд Шеттерхэнд с Большим Ртом?

— Уфф! Так Виннету меня видел?

— Я видел, как Сильный Бизон подполз и уполз. Теперь он будет знать, что зря оскорбил моего белого брата. Олд Шеттерхэнд не может быть предателем, он честный человек. Кто неправедно поступает по отношению к другому человеку, а потом осознает это, но молчит, тот не может быть настоящим мужчиной!

Скрытый вызов, прозвучавший в последних словах, усилил смущение мимбренхо. Некоторое время он боролся со своим самолюбием, но потом дружеские чувства одержали верх, и он признался:

— Да, я тяжело обидел моего доброго брата Олд Шеттерхэнда. Я назвал его изменником. Это тяжелейшее оскорбление, какое можно нанести обычному воину. Но как же назвать его, если оно направлено против Олд Шеттерхэнда! Он не может меня простить.

— Я прощаю тебя, — успокоил его я. — У тебя вспыльчивая натура, но доброе сердце. Если ты признал свою неправоту, у меня больше не будет к тебе претензий.

— Да, признаю и скажу это громко при всех, кто слышал это оскорбление. Никогда больше я не стану в тебе сомневаться!

— Надеюсь на это ради нашей дружбы, я верю тебе. Оставим это и больше не будем вспоминать!

— Да, забудем эту историю, такое больше никогда не повторится. Ты оправдан, хотя многое из того, о чем вы говорили с юма, я просто не понял.

— В этом я убежден. Понятым я мог быть только тем человеком, который исповедует мои собственные убеждения, а такая личность одна на свете: это я сам.

— Ты не поверил в рассказ о капитане судна?

— Нет.

— Значит, белые переселенцы не были проданы?

— Нет, по меньшей мере — не в том смысле, как это представил юма. Не проданы, а обмануты, они были постыдно обмануты Мелтоном и обоими Уэллерами.

Так как Виннету только догадывался, но не знал ничего конкретного о моем разговоре, я передал апачу его содержание. Он внимательно выслушал мой рассказ, потом ненадолго задумался и наконец сказал:

— Кто вызвал чужих бледнолицых, асьендеро или Мелтон?

— Первый из них.

— Значит, именно он за них заплатил?

— Да.

— Ты считаешь, что он обошелся с ними честно?

— Я убежден в этом. Он был сам обманут.

— Мелтон купил у него асиенду?

— Теперь я могу в это поверить. Но прежде Мелтон организовал нападение на имение, которое затем разграбили и сожгли, после чего скупил землю по дешевке.

— А переселенцев он тоже купил?

— Я думаю, что да, потому что в контрактах переселенцев была одна фраза, в которой говорилось, что нанятые работники продолжают выполнять свои обязанности и в том случае, если поместье переходит к наследникам асьендеро. Вот это-то как раз и волнует меня больше всего. Если Мелтон станет их хозяином, то их благополучию придет конец.

— Одного только я не могу понять. Он позволил разгромить асиенду, чтобы она потеряла всякую ценность, а потом ее все-таки купил. Значит, имение, несмотря на его опустошение, имеет какую-то цену, по меньшей мере для Мелтона, а не для асьендеро.

— Это, безусловно, верно, но и мне здесь ничего не ясно. После того как поместье сожжено и все там уничтожено, владелец асиенды не сможет заниматься ни земледелием, ни скотоводством. Значит, Мелтон предусматривает какое-то другое использование этой земли, именно этим он хочет заставить заниматься переселенцев. Я убежден, что он уже обдумал свой коварный план, когда уговорил асьендеро пригласить чужеземных рабочих. В любом случае речь идет о каком-то мошенничестве, от которого я должен защитить чужестранцев, детей моей родины.

— Олд Шеттерхэнд — мой брат, следовательно, и они — мои братья. Виннету готов предложить им свои услуги.

— Благодарю тебя! Ты можешь заменить многих воинов. Промедление в этом деле опасно. Мы могли бы приступить к помощи переселенцам уже сейчас, но нам надо как можно скорее вернуть стада асьендеро. На это у нас уйдет свыше четырех дней.

— Нет, мы поскачем одни. Что будет делать Сильный Бизон? Он будет нас сопровождать?

— Я поехал бы с вами, — ответил вождь, — но мои братья увидят, что будет лучше, если я останусь с пленными юма. Моих воинов придется разделить на два отряда. Пленных необходимо увести к нашим вигвамам, но надо и скот доставить на асиенду. Пятидесяти моих воинов хватит для выполнения последнего задания, а в предводители им я дам опытного воина. Когда они пригонят скот на асиенду и окажется, что мои воины вам понадобятся, они будут подчиняться вам, словно мне самому. С другими воинами я уведу юма. Чем дальше пленные уйдут от асиенды, тем меньше надо будет о них заботиться, тем меньше надо будет бояться, что они убегут и кинутся за ворованным скотом и нападут на вас, подвергнув опасности ваши жизни.

Все сказанное было в высшей степени разумно. Вождь был прав. Кроме того, я не очень-то хотел иметь в числе спутников вспыльчивого старика. Я был убежден, что с Виннету куда легче и скорее доберусь до цели, чем с этим весьма вспыльчивым человеком. Поэтому я сразу же дал согласие, что одобрил и апач: