Карл Май - Том 2 и 3. Виннету: Виннету. Белый брат Виннету. Золото Виннету

Под предлогом, что мы находимся во владениях враждебно настроенных племен сиу, мы не стали разжигать костер и строго-настрого запретили делать это нашим спутникам. Наши глаза освоились с темнотой, и поскольку разговор заглушил все лесные шорохи, мы с напряженным ожиданием смотрели по сторонам.

Виннету полулежал, прислонившись к стволу дерева, и со стороны можно было подумать, что он спит. Вдруг он шевельнулся и повернулся на бок, его рука, лежавшая на серебряной двустволке, медленно потянула оружие к бедру.

Неужели апач заметил врага и собирается выстрелить в него? Взглянув в том же направлении, куда смотрел и ствол его ружья, я увидел в кустах едва заметный фосфоресцирующий блеск человеческих глаз. Итак, наши опасения подтвердились. За нами следили. Я знал: Виннету не промахнется даже в темноте, а в умении стрелять с бедра ему нет равных. Но вдруг он снял палец с курка и медленно повернул голову ко мне. Блеск глаз среди листвы уже исчез.

— Хитрая Лиса, — шепнул мне Виннету на языке апачей.

— Он опытный человек и опасный противник, — ответил я. — Он заметил, что ты хочешь выстрелить с бедра.

— Это был бледнолицый. Воин сиу никогда не откроет глаз так широко.

— Теперь он убедился, что мы что-то подозреваем.

— К сожалению. Он будет очень осторожен, но я его все равно поймаю.

— Это опасно. Он угадает твои намерения, как только ты встанешь.

— Я притворюсь, что иду к лошадям.

— Виннету, лучше положись на меня. Я знаю бледнолицых.

— Я не могу подвергать тебя опасности. Виннету первым увидел глаза лазутчика, и ему пренадлежит право поймать его. Мой брат поможет мне уйти так, чтобы враг ни о чем не догадался.

Я выдержал паузу, а затем с напускным недовольством обратился к спутникам:

— Пора спать, завтра с рассветом мы уезжаем. Мистер Роллинс, вы уверены, что ваша лошадь не сбежит?

— Да, — ответил тот. — Я ее спутал.

— Мой конь еще на свободе, — вмешался Виннету. — Я отведу его в прерию, там трава гуще.

— Мой краснокожий брат окажет мне услугу и отведет туда же и моего коня? — подыграл я апачу.

Виннету медленно встал, завернулся в одеяло, взял наших лошадей под уздцы и исчез в темноте.

Прерванный разговор тут же возобновился, но я не стал одергивать спутников, так как болтовня мешала прислушиваться нс только мне, но и лазутчику, за которым охотился Виннету. Полузакрыв глаза, я наблюдал за опушкой леса.

Прошло полчаса, и я даже стал беспокоиться за Виннету, хотя знал, как трудно ночью, в кромешной тьме, выследить хитрого и ловкого врага. Наконец послышались шаги, и из лесу вышел Виннету, завернутый в то же одеяло. Я ждал, что он присядет рядом со мной, но он остановился у меня за спиной, и чужой голос произнес:

— А теперь вот этого!

Только теперь я увидел, что тот, кто был завернут в одеяло, — не Виннету, а бородатый белый, который показался мне смутно знакомым. Он замахнулся на меня прикладом, я покатился по земле, пытаясь уйти от удара, но не успел. Приклад обрушился на меня, но удар пришелся нс в голову, а в шею — место еще более уязвимое, чем голова. Меня словно парализовало, а от второго удара я потерял сознание.

Не знаю, сколько времени я оставался без чувств. Когда я с трудом приподнял тяжелые, налившиеся свинцом веки, уже брезжил рассвет. Мгновение спустя помимо моей воли глаза снова закрылись, и я впал в состояние, похожее на кошмарный сон. Я лежал в дурмане, и мне казалось, что я умер, а надо мной кто-то ведет разговор о покойнике. Я не различал отдельных слов, сливавшихся в заунывное бормотание, пока не раздался голос, который, думаю, мог бы пробудить меня от вечного сна.

— Проклятый апач упрям и не произносит ни слова, а этого я убил! Черт меня дернул ударить его в полную силу, но уж больно я боялся, что он снова ускользнет. Как мне хотелось схватить его, чтобы он почувствовал, что он полностью в моих руках, чтобы в его глазах метался страх! Я готов отдать полжизни за то, чтобы он ожил.

От звука этого голоса мои глаза сами открылись, и я увидел над собой мужчину, которого сразу же узнал, несмотря на то, что он успел отрастить бороду. Я смотрел на него смертельно усталым взглядом и от ненависти и бессильной ярости приходил в себя. Читатель поймет, что я испытывал, — передо мною был… Сантэр собственной персоной! Я попытался закрыть глаза, чтобы выиграть время и собраться с мыслями, чтобы он продолжал считать меня мертвецом, но был не в силах отвести от него взгляд. Наконец он заметил, что я гляжу на него, вскочил на ноги и радостно воскликнул:

— Он жив! Мне не придется отдавать полжизни. Ха-ха-ха! Сейчас вы увидите, что я был прав и что он расколется, как пустой орех. Вы узнаете меня, сэр? — спросил он наигранно-учтиво.

Я молчал, он повторил вопрос, а когда ответа снова не последовало, опустился со мной рядом на колени, ухватил меня за воротник куртки и встряхнул с такой силой, что голова моя ударилась о камни. Защищаться я нс мог, но не потому, что был слаб после недавнего, вызванного ударом приклада обморока, — веревки обвивали мое тело так, что я походил на кокон.

— Отвечай, свинья, — кричал Сантэр, продолжая встряхивать меня, словно мешок. — Я вижу, что ты жив! Отвечай, не то я силой открою тебе рот и ножом заставлю тебя шевелить языком.

Моя голова бессильно откинулась назад, и краем глаза я увидел лежащего под деревом Виннету, связанного по рукам и ногам так жестоко и изощренно, что пятки его чуть ли не касались затылка. Даже цирковой акробат, потешающий публику номером под названием «Человек без костей», не в состоянии находиться в таком положении более получаса. Какие же страдания должен был испытывать мой друг и брат! Рядом с ним сидели Вартон с сыном и племянником. Роллинса с ними не было.

— Ты будешь говорить?! — впал в бешенство Сантэр. — Ты узнаешь меня?! Говори, или я прикажу поджарить тебе пятки!

Молчать дальше не имело смысла: неистовствовавший Сантэр, казалось, был готов на все. Но в то мгновение я думал не столько о себе, сколько о Виннету, чье положение было намного хуже. Не будучи еще уверен, что язык повинуется мне, я попытался шевельнуть им, и попытка удалась. Еле слышно, но внятно я произнес:

— Я узнаю вас.

— Узнаешь меня? — язвительно спросил мгновенно успокоившийся Сантэр. — И кто же я такой?

— Вы Сантэр, грабитель и убийца.

— Ты не ошибся, это я, — ничуть не обиделся он. — Наверняка ты не можешь опомниться от счастья, что видишь меня. Какая неожиданная, радостная встреча, не правда ли?

Я не спешил отвечать, и тогда он выхватил нож, приставил его к моей груди и пригрозил:

— Сейчас же громко скажи присутствующим здесь джентльменам, что ты готов рыдать от радости, или я зарежу тебя, как свинью!