Карл Май - Том 2 и 3. Виннету: Виннету. Белый брат Виннету. Золото Виннету

Мы беспрепятственно въехали в столицу «золотого» края и отыскали на Сатер-стрит гостиницу с вывеской «Вальядолид». Это был обычный трактир, он же постоялый двор в типично калифорнийском духе — длинное, узкое деревянное строение в два этажа.

Поручив лошадей заботам конюха, который сразу же отвел их в конюшню, мы прошли в зал, где было так много посетителей, что нам с трудом удалось отыскать свободный стол. Официант поставил перед нами кружки с пивом и хотел было уже уйти, но я задержал его.

— Сеньор Энрике Гонсалес дома?

— Да, сэр. Вы хотите видеть его?

— У меня к нему дело.

Через некоторое время к нашему столу приблизился высокий сумрачного вида испанец и назвался сеньором Энрике.

— Я хотел бы узнать, проживает ли в вашей гостинице некий Аллен Маршалл, — обратился я к нему.

— К сожалению, не могу сказать. Я не интересуюсь именами постояльцев и никому не советую делать это.

— Могу я поговорить с сеньорой?

— Боюсь, что нет, — отрезал он, повернулся и ушел. Негостеприимный тон хозяина нисколько не обескуражил меня, и я отправился на поиски хозяйки в надежде, что она окажется хотя бы немножко похожа на свою болтливую сестру донью Эулалию.

Женщину следует искать на кухне, и я пошел на приятный, щекочущий ноздри запах жаркого. Навстречу мне бежала щуплая черноволосая девушка с дымящимся блюдом в руках. Я загородил ей дорогу и спросил:

— Сеньора на кухне, малышка?

— Осел! — бросила она через плечо по-французски и ловко увернулась от моих рук.

«Ого!» — подумал я, изумленно провожая ее взглядом. Пойдя дальше по проходу, я повстречал еще одну девушку в крахмальном переднике.

— Мадемуазель, — обратился я к ней как можно почтительнее, — я хотел бы видеть сеньору.

— Как вы смеете называть меня мадемуазелью, нахал! — оборвала она меня и исчезла между столиков. Такой прием меня вконец обескуражил, и я подумал, что если дела и дальше пойдут так же, то я и к вечеру не найду сеньору. Я стоял посреди зала, растерянно оглядываясь по сторонам, когда вдруг заметил девушку, чье лицо мне показалось смутно знакомым. Ее черты напомнили мне детство, родной городок, и я, сам не знаю почему, направился к ней, лихорадочно соображая, где же я мог ее видеть раньше.

— Сосед! Карл! Вас теперь и не узнать! — всплеснула она руками, бросаясь ко мне.

— Господи! Густи! Неужели это вы? Густи Эберсбах! Как вы выросли! Какими судьбами вы попали из Германии в Калифорнию?

— Мама умерла вскоре после вашего отъезда. Дела отца шли из рук вон плохо, и он поддался на уговоры вербовщика, собрал пожитки и переехал сюда. Но и здесь надежды на заработки не оправдались, и он вместе с моими братьями отправился на прииски, говорят, там, если напасть на жилу, можно быстро разбогатеть. А меня они оставили здесь. Я служу в гостинице, крыша над головой есть, и на хлеб денег хватает.

— Густи, милая, у нас еще будет время поговорить, а сейчас мне надо срочно найти хозяйку. Я уже спрашивал у двух ваших подруг, но они обозвали меня ослом и нахалом.

— Ни в коем случае не называйте хозяйку сеньорой. Только доньей Эльвирой, и никак не иначе.

— Спасибо за совет, Густи, но где мне ее найти?

— Я помогу вам. Садитесь к столу, а я тем временем выясню, где она.

Это была еще одна из тех странных и неожиданных встреч, каких немало случалось во время моих путешествий по свету. Семейство Эберсбахов жило по соседству с нами. И вот теперь старый плотник из небольшого немецкого городка искал счастья на золотых приисках вместе со своими сыновьями, со старшим из которых я бегал в школу, проказил на переменках, а иногда и дрался. Когда Густи была еще малышкой, я часто носил ее на руках, а она, радостно смеясь, трепала мою густую шевелюру, обнимала и целовала меня. Разве мог я предположить, переступив порог гостиницы в Сан-Франциско, что встречу ее там?

Через несколько минут Густи вернулась и сообщила:

— Донья Эльвира согласна принять вас, хотя сейчас и не время аудиенций.

— Не время аудиенций? — изумился я. — Да кто она такая? Королева Испании или хозяйка постоялого двора?

Но Густи в ответ только пожала плечами, по-видимому, не разделяя моего недоумения.

— Она строго соблюдает часы приема. Ежедневно с одиннадцати до двенадцати и с шести до семи вечера. В другое время она не принимает никого, если только у человека нет хороших рекомендаций.

— Ах вот оно что! Премного благодарен, Густи, — ответил я. Мне стало весело от всех этих надуманных, никому не нужных условностей. — Верно говорят, что дружба с соседом бывает полезнее, чем дружба с королем.

— Вы в самом деле так думаете? Ну что ж, пойдемте, я провожу вас.

Конечно, я не бывал на приеме у королевы Испании, но мне думается, что и при дворе правила были бы ненамного сложнее. Меня усадили в прихожей и велели ждать, пока из-за шторы не послышится звон колокольчика.

После получасового ожидания колокольчик наконец-то прозвенел, и я переступил порог комнаты, заставленной всевозможной мебелью. Повсюду на стенах висели картины в рамах, на столах, столиках и полках лежали потрепанные веера, чашки, кофейники, сумочки, кружевные салфетки, что должно было означать пышность убранства комнаты донны Эльвиры. Хозяйка восседала на софе, опираясь рукой о подлокотник, с которого живописно свисала какая-то карта. На ее коленях лежала гитара, рядом лежала неоконченная вышивка, перед ней стоял мольберт с двумя листами бумаги, на одном из которых была изображена то ли женская, то ли кошачья головка, второй же эскиз был посвящен то ли ископаемым ящерам, то ли сказочным животным.

Я низко поклонился. Однако мне показалось, что донья Эльвира и не заметила моего появления в комнате. Она задумчиво рассматривала потолок, на котором я, как ни вглядывался, ничего достойного внимания не заметил. Внезапно она повернула голову ко мне и спросила в упор:

— Как далеко от Земли до Луны?

Я уже был готов услышать нечто странное, поэтому не удивился и, чтобы не оставаться в долгу, ответил не менее странно:

— Пятьдесят две тысячи миль по понедельникам, а по субботам всего пятьдесят тысяч.

— Совершенно верно, — последовал изумивший меня ответ.

Хозяйка снова воззрилась на потолок, а затем снова спросила:

— Из чего делают изюм?

— Из винограда.

— И на этот раз вы правы.

Снова долгий взгляд на потолок, и новый вопрос:

— Что такое пуаль-де-шевр [9] Козья шерсть (фр.). ?

— Шерстяная ткань по пятнадцати локтей за эскудо, но сейчас она не в моде.

— Поздравляю вас, сеньор, вы превосходно справились со всеми задачами. Августа рекомендовала мне вас как человека, известного своей ученостью, а так как я терпеть не могу невежд, то и взяла на себя смелость проэкзаменовать вас. Я выбрала для вас самые сложные вопросы из разных областей знания, и вы с блеском прошли испытание, хотя внешне вы больше похожи на медведя, чем на ученого. Но Августа предупредила меня, что вы постигали науки во многих университетах и знаете все страны и народы мира. Присаживайтесь, сеньор.