Карл Май - Том 2 и 3. Виннету: Виннету. Белый брат Виннету. Золото Виннету

Я никогда не ценил сокровищ, которые могли стать добычей ржавчины и моли, но золото имело для меня значение, как средство для достижения благих целей. Я не хочу этого отрицать, но такое отношение к золоту было бы непонятно вождю краснокожих.

— Да, мы у тебя ничего не брали, — ответил он, — но из-за нас ты не приобрел того, что намеревался получить, и за это я хочу вознаградить тебя. Открою тебе: в горах лежит много золота. Краснокожие знают места, где его можно найти: нужно только пойти туда и взять. Хочешь, я принесу тебе золота?

Сотни других, конечно, приняли бы это предложение, будучи на моем месте, и ничего бы не добились. Я прочел в его глазах особенное, напряженное выражение и ответил:

— Благодарю тебя! Но богатство, приобретенное без труда, не приносит удовлетворения. Только то имеет истинную ценность, что создано собственными руками. Если я теперь и беден, то нет основания думать, что, возвратясь к бледнолицым, я умру с голода.

Тогда напряженное выражение исчезло с его лица. Он подал мне руку и заговорил сердечным, дружественным тоном:

— Эти твои слова говорят мне, что мы в тебе не ошиблись. Драгоценная пыль, к которой стремятся золотоискатели, — пыль смерти; погибает тот, кто ее случайно находит. Не добивайся ее, потому что она умерщвляет не только тело, но и душу. Я только хотел испытать тебя. Золота я не дал бы тебе, но деньги ты получишь, — те деньги, на которые ты рассчитывал.

— Это невозможно.

— Я так хочу, и поэтому так будет! Мы поедем в те места, где вы раньше работали. Ты окончишь прерванный труд и получишь обещанное вознаграждение.

Я удивленно смотрел на него, не говоря ни слова. Не смеялся ли он? Нет, так не стал бы шутить индейский вождь! Или это означало новое испытание? Но и такое предположение казалось невероятным.

— Мой молодой белый брат ничего не отвечает, — продолжал он, — разве мое предложение неприемлемо?

— Нет. Оно вполне приемлемо. Но я не могу поверить, что это говорится серьезно.

— Почему?

— Как же я смогу окончить то, из-за чего мои сотрудники были наказаны смертью? Совершить дело, которое ты так строго осудил при нашей первой встрече!

— Ты работал тогда без разрешения того, кто владеет страной. Теперь же это будет тебе позволено. Мое предложение исходит не от меня, а от моего сына Виннету. Он сказал, что нам не повредит окончание прерванной работы.

— Это ошибка. Дорога будет построена, и белые безусловно придут сюда!

Инчу-Чуна мрачно потупился и после короткой паузы добавил:

— Ты прав. Мы не можем препятствовать ограблению. Сначала они высылают небольшие отряды вроде вашего, которые мы можем уничтожить. Но это не меняет дела. Потом они придут толпами, и мы должны будем отступить, чтобы не быть раздавленными. Но и ты не сможешь изменить дела. Или ты думаешь, что они не придут, если последует твой отказ измерить этот участок?

— Нет, я не думаю этого. Мы можем поступать как угодно, прекратить или продолжать дело, — все равно огненный конь промчится через эти земли.

— Так прими мое предложение! Ты много выгадаешь и ничего не потеряешь. Я говорил с Виниету. Мы поедем с тобой — он и я — в сопровождении тридцати воинов. Этого числа достаточно, чтобы охранять твой труд и помогать тебе. Затем они проводят нас на восток до тех пор, пока мы не найдем верного пути и не сможем поехать в Сент-Луис, пользуясь паровой лодкой.

— Что говорит краснокожий брат мой? Верно ли я его понял? Он стремится на восток?

— Да! С тобой отправятся Виниету, Ншо-Чи и я.

— Как? И Ншо-Чи?

— Да, моя дочь тоже поедет. Она очень хочет посмотреть большие места поселений бледнолицых. Она останется там, пока не сделается похожей на белую женщину.

При этих словах я не мог не выразить удивления, и поэтому он прибавил, улыбаясь:

— Молодой белый брат мой, кажется, поражен! Разве он имеет что-нибудь против того, чтобы мы его сопровождали? Он мог бы об этом прямо сказать.

— Что-нибудь против этого? Наоборот, я очень рад. Сопровождаемый вами, я благополучно возвращусь на восток. Уже поэтому ваше предложение должно быть мне по душе, кроме того, со мной останутся те, кого я полюбил.

— Хоуг! — облегченно воскликнул он. — Ты окончишь свою работу и затем отправишься на восток. Когда будет готов к отъезду молодой брат мой?

— В любое время, когда вам будет угодно!

— Так не будем мешкать, потому что теперь уже поздняя осень, и скоро наступит зима. Краснокожий воин не нуждается в долгих приготовлениях даже для далекого путешествия. Итак, мы можем выступить уже завтра, если ты приготовишься к этому времени.

— Я уже готов. Нужно только выяснить, что мы возьмем с собой, сколько лошадей и…

— Об этом позаботится Виннету, — перебил он меня, — он уже обо всем подумал, и моему молодому белому брату не о чем беспокоиться.

Мы возвратились наверх. Перед самым входом в мое жилище меня встретил вышедший оттуда Сам Хоукенс.

— Я хочу сообщить вам нечто новое, сэр, — радостно сказал он. — Если не ошибаюсь, вы будете страшно удивлены.

— Чем?

— Новостью, которую я вам скажу! Или вам уже все известно?

— Скажите сначала, что у вас на уме, милый Сэм!

— Уходим, уходим отсюда!

— Ах, вот что! Я это уже знаю!

— Ах, вы знаете? А я хотел было обрадовать вас своим сообщением, но, как видно, опоздал.

— Я только что узнал об этом от Инчу-Чуны. Кто сказал вам?

— Виннету. Я встретил его внизу, у источника где он отбирал лучших лошадей.

Утром я проснулся не сам: меня разбудил Хоукенс, который сообщил, что все готово к выступлению. День едва начинался, было утро поздней осени, и его холодок ясно говорил, что путешествие нельзя дольше откладывать.

Мы быстро позавтракали, после чего нам подали лошадей. В состав отряда вошло также немало вьючных животных, из которых некоторые несли мои инструменты, а остальные были нагружены провиантом и необходимыми вещами.

Порядок, в котором мы двигались, установился сам собой. Инчу-Чуна, Виннету, его сестра и я ехали впереди. За нами следовали Хоукенс, Паркер и Стоун, а за ними шли тридцать апачей, которые поочередно сменялись, сопровождая навьюченных лошадей. Ншо-Чи сидела на своем скакуне верхом, по-мужски. Теперь, во время нашего путешествия, я окончательно убедился в том, что она была превосходной наездницей. Столь же хорошо владела она и оружием. Если бы кто-то встретил нас, не зная, кто она он принял бы ее за младшего брата Виннету, и только опытный глаз мог бы заметить женственную мягкость черт лица и стройность фигуры. Несмотря на мужской костюм и мужскую манеру ездить, она была прекрасна.

Первые дни нашего путешествия прошли без особенных приключений. Как известно, апачам потребовалось пять дней на прохождение пути от места нападения до пуэбло у Рио-Пекос. Скорость передвижения тогда еще сильно задерживалась транспортом пленных и раненых. Мы же уже через три дня достигли того места, где Клеки-Петра был убит Рэтлером. Апачи сложили здесь несколько камней для возведения незатейливого памятника. Виннету был настроен серьезней, чем обыкновенно. Я рассказал ему, его сестре и отцу, что мне поведал Клеки-Петра о своей прошлой жизни.