Карл Май - Том 2 и 3. Виннету: Виннету. Белый брат Виннету. Золото Виннету

— Вы знаете, почему я так хорошо отношусь к вам. Вы живете сейчас у прекрасных людей, но не ваше дело быть домашним учителем. Вы должны попасть на Запад! Поэтому я обратился в контору Атлантико-Тихоокеанской Компании, чтобы там без вашего ведома проэкзаменовали вас. Вы выдержали экзамен. Вот ваше назначение на должность.

Он передал мне документ. Когда я в него заглянул и увидел сумму своего вероятного заработка, у меня от волнения навернулись слезы. Мистер Генри продолжал:

— Вы поедете верхом, следовательно вам нужна хорошая лошадь. Я купил чалого, которого вы сами выездили, — конь теперь ваш. Вам необходимо также оружие. Я дам вам то ружье, которым стреляют по медведю, — это старое тяжелое оружие, которое мне не нужно, вы же каждым выстрелом из него попадаете в самую середину цели. Что вы скажете на это, сэр?

Сначала я ничего не мог ответить. Когда же ко мне вернулся дар речи, я начал отказываться от подарков, в чем, однако, не достиг успеха. Этот добрый старик решил сделать меня счастливым, и его глубоко обидело бы, если бы я настоял на своем. Чтобы хоть на время прекратить этот разговор, хозяйка села за стол, и мы должны были последовать ее примеру. Все принялись за еду, и было уже неудобно возвращаться к интересовавшей меня теме.

Только после ужина узнал я необходимые подробности. Дорогу предполагалось провести от Сент-Луиса через индейские территории, штат Нью-Мексико, Аризону и Калифорнию к побережью Тихого океана. Все это громадное расстояние решено было исследовать и измерить по отдельным частям. Вместе с тремя другими землемерами мне предстояло работать под руководством старшего инженера на территории, которая простирается от истоков Рио-Пекос до Южного Канейдиана.

Три благонадежных проводника — Сэм Хоукенс, Дик Стоун и Билли Паркер — должны были нас туда сопровождать; там всех ожидал еще целый отряд храбрых вестменов, которые также должны были заботиться о нашей безопасности. Кроме того, мы могли, конечно, рассчитывать на поддержку всех тамошних фортов.

Чтобы сделать для меня сюрприз, все это разъяснили мне накануне отъезда, то есть, надо сознаться, несколько поздно. Однако сообщение о том, что меня уже заботливо снабдили до самых мелочей всем необходимым, успокоило меня. Мне ничего не оставалось, как представиться коллегам, ожидавшим меня на квартире главного инженера. Я отправился туда в сопровождении Генри и Сэма Хоукенса и был встречен в высшей степени дружелюбно. Мои будущие сослуживцы знали, что все это было для меня сюрпризом, и поэтому не могли сердиться на меня за мое опоздание.

Распростившись на следующий день с семьей, в которой служил, я отправился к мистеру Генри. Когда я стал благодарить его, он перебил меня со свойственной ему грубоватостью:

— Не распространяйтесь, сэр! Я ведь только для того отправляю вас туда, чтобы мое старое ружье опять заговорило. Когда вы вернетесь, разыщете меня и расскажете, что вы видели и испытали. Тогда только выяснится, остались ли вы тем, кто вы сейчас (хотя вы этому и не хотите верить), то есть грингорном.

С этими словами он вытолкал меня за дверь, но, прежде чем она затворилась, я успел заметить, что глаза его были полны слез.

Прекрасная североамериканская осень подходила к концу. Мы работали уже более трех месяцев, но все еще не выполнили своего задания, между тем как землемеры с других участков почти все уже вернулись домой.

Главная причина нашего запоздания заключалась в сложностях местного ландшафта. Дорога должна была идти через прерию вдоль Южного Канейдиана. Таким образом, направление до Области Источников было дано, а начиная от Нью-Мексико, оно определялось расположением долин и проходов. Наш же участок находился как раз между Канейдианом и Нью-Мексико, и мы должны были сами найти подходящее направление. Только после долгих утомительных странствий и всевозможных измерений мы смогли наконец приняться за работу. К тому же дело затруднялось тем, что мы находились в опасной местности. Здесь бродили индейцы племен киовов, команчей и апачей, не хотевшие ничего знать о дороге через территорию, которую они считали своею собственностью. Мы должны были быть постоянно настороже, что, разумеется, сильно тормозило работу.

Так как мы боялись индейцев, то вынуждены были отказаться от добывания пищи охотой — ведь это могло навести краснокожих на наши следы. Все, что нам была нужно, мы привозили на волах из Санта-Фе. К сожалению, этот способ транспорта был так ненадежен, что нередко, в ожидании прибытия провианта, мы не могли продвигаться дальше.

Вторая причина промедления заключалась в составе нашего отряда. Я говорил уже, что был встречен в Сент-Луисе очень дружелюбно как старшим инженером, так и тремя землемерами. Этот прием дал мне возможность предполагать, что между нами установится продуктивное сотрудничество. К сожалению, я жестоко ошибся.

Мои коллеги были настоящие янки, видевшие во мне только грингорна и неопытного немчика. Сами они хотели лишь побольше заработать и совершенно не задумывались над тем, насколько добросовестно выполняли работу. Я, как «честный немец», являлся для них только помехой, и они скоро отказали мне в своем благосклонном расположении. Это меня нимало не встревожило, и я спокойно продолжал исполнять свои обязанности. Скоро я заметил, что у них были очень скудные познания в своей специальности. Наиболее трудные работы они подсовывали мне, себе же старались всячески облегчить задачу. Я не возражал, так как всегда придерживался того мнения, что человек становится сильнее по мере того, как работает.

Старший инженер, мистер Бэнкрефт, был еще самый сведущий из них; к сожалению, скоро обнаружилось, что он питает слабость к виски. Из Санта-Фе было привезено несколько бочонков этого пагубного напитка, и с тех пор он гораздо больше интересовался своим бренди, чем измерительными инструментами. Случалось, что он по полдня валялся на земле, совершенно пьяный. Землемеры Ригге, Мэрци и Уилер (так же, впрочем, как и я) должны были платить за виски наравне с инженером; поэтому они пили наперегонки с ним, чтобы не оказаться в убытке. Неудивительно, что и эти господа часто бывали в приподнятом настроении. Ввиду того, что я ни капли не брал в рот, вся работа взваливалась на меня; они же попеременно то пили, то отсыпались с похмелья. Уилер был еще самый любезный из них — у него хоть хватало ума понять, что я старался ради них, в сущности, совершенно не обязанный этого делать. Само собой разумеется, работа наша много теряла от всех этих обстоятельств.

Остальной состав отряда оставлял желать еще большего. По прибытии на участок мы застали на нем двенадцать поджидавших нас вестменов. Первое время, как новичок, я испытывал к ним довольно большое почтение. Однако вскоре я понял, что имею дело с людьми, стоящими на чрезвычайно низком нравственном уровне.